Читать книгу Ходячие мертвецы: Восхождение Губернатора. Дорога в Вудбери. Падение Губернатора. Часть 1 - Джей Бонансинга - Страница 15

Филип пинком открыл дверь. Свечи валялись на полу, ковер горел в нескольких местах. Дымящийся воздух наполнился криками. Неясная тень скользнула в темноте, и Филип осознал, на что он смотрит в мерцающем свете.

Перевернутый комод – источник грохота, который они услышали из соседней комнаты, – лежал в нескольких дюймах от Тары, а та, скорчившись на полу, отчаянно пыталась вырваться. Вырваться из мертвых рук…

Сперва Филип решил, что кто-то проник через окно. Но миг спустя он разглядел на полу иссохшее тело Дэвида Чалмерса, превратившегося в зомби. Пожелтевшими ногтями он вцепился в ногу дочери. В глазах его горел голодный огонь, а сквозь оскаленные зубы рвался гортанный рык.

Наконец Тара вырвалась из его хватки, вскочила на ноги и бросилась прочь.

Доброго старого музыканта больше не было. Осталось лишь мертвое тело, готовое вцепиться клыками в собственную дочь.

Филип вспомнил, что пистолет остался на кухне. Через мгновение подоспели остальные, и Эйприл истошно завопила, увидев, что стало с ее отцом. В дальнем углу спальни Филип заметил бейсбольную биту Эйприл, подписанную самим Хэнком Аароном: накануне девушка оставила ее здесь.

Металлическая бита поблескивала в свете мерцающего пламени. От двери угол отделяло футов пятнадцать, но у Филипа не было времени рассчитать расстояние или продумать маневр. Можно было лишь прыгнуть через всю комнату, не раздумывая ни секунды.

Когда рука Филипа схватила бейсбольную биту, старик Чалмерс уже сбил Тару с ног и приготовился вцепиться в нее зубами. Еще мгновение, и…

С глухим стуком конец биты опустился на череп мертвеца.

* * *

Для Филипа уничтожить живой труп было обыденным делом. Но в этот раз все оказалось иначе… Под крики Эйприл и Тары он нанес ровно три точных удара.

Первый – глубокая трещина в задней височной области – обездвижила зомби. Тара поползла прочь, содрогаясь всем телом и извергая слезы и сопли.

Вторым ударом закаленная сталь биты обрушилась на теменную кость, расплескивая розово-серую слизь.

Третий и последний удар снес подчистую левое полушарие его черепа, и зомби упал с таким звуком, какой, наверно, издал бы перфоратор, если бы им попытались пробить кочан капусты. Бывший Дэвид Чалмерс повалился на одну из опрокинутых свечей. Слюна вперемешку с кровью и серым веществом загасила пламя и с шипением потекла по ковру.

Филип стоял над телом, не выпуская биту. В реальность его вернул резкий пронзительный звук – пожарная сигнализация, все еще работавшая от аккумулятора. Филип отшвырнул окровавленную биту и оглядел остальных.

Никто не шевелился. Эйприл прекратила кричать и вырываться. Брайан, все пытавшийся увести девушку из комнаты, отпустил ее и смотрел во все глаза. Даже Тара была не в силах отвести взгляд. Самое странное, что все они смотрели не на убитого зомби. Все взгляды были устремлены на Филипа.

* * *

Прошло сколько-то времени – трудно сказать, сколько именно, – но в конце концов они погасили пламя на ковре и прибрали в спальне. К счастью, Пенни ничего не видела, но звуков борьбы и криков хватило, чтобы она снова замкнулась в себе. Улыбка исчезла с ее лица, и неизвестно, когда она снова появится – и появится ли вообще.

Сестры никак не могли прийти в себя. И обе все время смотрели на Филипа сухими, покрасневшими глазами. Он буквально кожей чувствовал их взгляды. Но что они, черт возьми, от него ожидали? Чего они хотели? Чтобы он позволил монстру укусить Тару?

* * *

На следующий день Филип выкопал могилу. Он не понимал почему, но хотел сделать это сам. Даже от помощи Ника отказался.

Сестры спели любимую песню Дэвида, чем довели Ника и Брайана до слез. Затем все собрались в гостиной и открыли бутылку виски, которую Чалмерсы хранили на черный день. Сестры рассказывали об отце. Говорили о его характере, о его щедрости и набожности.

Филип просто слушал. Хорошо было наконец услышать их голоса и хоть немного вздохнуть после ужасных переживаний предыдущего дня. Да и сестрам нужно было выговориться.

Вечером, когда Филип сидел на кухне, допивая виски, Эйприл подошла к нему.

– Знаешь… Я хотела поговорить с тобой… о том, что случилось.

– Забудь, – сказал Филип, вглядываясь в карамельную жидкость в бокале.

– Нет… Мне следовало сказать раньше… Наверное, меня просто все это слишком потрясло.

Он посмотрел на нее.

– Мне жаль, что все случилось именно так. Жаль, что тебе пришлось на все это смотреть.

– Ты сделал то, что должен был.

– Наверное… Я очень привязался к твоему папаше, он был замечательным человеком. Прожил долгую и достойную жизнь.

– Я думала… я не знала, что это будет так больно. Хоть и понимала, что этот день настанет…

– Никто не может быть к этому готов.

– Да, но такое… Я все еще пытаюсь осознать это.

– Да уж… Я считаю… люди не должны… – Он не смог закончить.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказала Эйприл. – Все, что я хотела сказать… Я ни в чем тебя не виню.

– Спасибо.

Она бросила взгляд на его стакан.

– Еще осталось?

Филип вылил в стакан остатки виски из бутылки.

– Как твоя сестра?

– В каком смысле?

– Она, кажется, не…

Эйприл закивала.

– …не может тебя простить?

– Что-то вроде того.

Девушка печально улыбнулась.

– Она до сих пор не может забыть, что я как-то украла у нее пару долларов, когда мы еще учились в школе.

* * *

За следующие дни сформировалась новая смешанная семья.

Эйприл справлялась с горем несколько лучше, чем ее сестра. Тара убрала вещи отца и переехала в его спальню, а Филипу оставила свою старую комнату. Там он устроил для Пенни милый уголок с игрушками и раскрасками, которые нашел на верхних этажах.

Девочка привязалась к Эйприл. Они проводили вместе целые часы, исследуя верхние этажи, играя в прятки и в карты и придумывая, как растянуть подольше скудный запас провизии.

* * *

Полчища ходячих мертвецов понемногу отошли от дома, и теперь можно было даже выходить на разведку в поисках провизии в соседних домах. Филип заметил, что Брайан стал намного смелее. Он все чаще ходил с ним на вылазки. Ник обустроил себе комнату в одной из квартир на втором этаже – притащил туда мебель, книги и журналы. Основную часть времени он проводил за работой: рисовал карту района, причем на удивление точную, учитывая, что Ник руководствовался лишь тем, что мог увидеть с балкона. В свободное от работы время он читал Библию и размышлял об участи, постигшей человеческий род.

Через несколько дней Ник довел до ума мостик между зданиями: связал веревкой лестницы, листы фанеры и доски, какие смог найти. Правда, это хлипкое сооружение выглядело так, словно вот-вот рассыплется. И все-таки Ник набрался мужества и осторожно прошел по мостику на крышу соседнего дома, а оттуда проложил себе путь по улицам до магазина Дилларда.

Когда он стал возвращаться с полными руками сладостей, его встречали, как героя. Ник приносил конфеты и орехи, теплую одежду, новую обувь и канцелярские товары, дорогие ручки, газовую походную плитку, атласные простыни, роскошное белье и игрушки для Пенни. Даже Тара светилась при виде сигарет. Но для Ника в этих вылазках было еще кое-что важное, и поделиться этим с остальными он пока не мог.

* * *

Через неделю после смерти Дэвида Чалмерса Ник позвал Филипа с собой. Филип был не в восторге от этой идеи, ссылаясь на хрупкость самодельного моста, но проблема была не в этом. На самом деле Филип просто боялся высоты.

– Ты должен это увидеть, Филли. Весь этот район – сплошная золотая жила!

В конце концов Нику удалось уговорить товарища, и, тихо ругаясь, Филип взгромоздился на мостик. Добравшись до противоположной стороны, парни спрыгнули на крышу и спустились по пожарной лестнице, а затем незаметно проскользнули в смежное здание через открытое окно.

– Уже недалеко, – сказал Ник. – Сюда, сразу за парковкой.

Поворот за угол. Мимо опрокинутого торгового автомата. Вверх по короткому лестничному пролету. Через металлическую дверь и… перед Филипом распахнулся огромный новый мир.

– Святая Богоматерь…

Пешеходный мостик был завален хламом и вонял мочой, стены забрызганы грязью, но… но вид отсюда открывался потрясающий. Ник остановился. С высоты в тридцать футов они смотрели на город. Пусть город и мертв, но такого Филип не видел никогда.

– Здорово, правда?

– Потрясающе! Если бы не было этих монстров, я бы привел сюда Пенни.

– А вот и то, что я хотел тебе показать, – Ник направился к южной стороне перехода.

– Ты видишь тот автобус? Через полквартала?

Филип всмотрелся и увидел огромный серый автобус на обочине.

– Смотри выше передней двери автобуса, рядом с зеркалом. Видишь отметку?

Филип увидел нарисованную красным спреем пятиконечную звезду.

– И что это?

– Безопасная зона. Короче, там можно спрятаться.

– Что?

– Я проложил себе путь вниз по улице и обратно сюда, – отвечал ему Ник с невинной гордостью ребенка, показывающего отцу самодельную гоночную модель. – Вон там – парикмахерская, чистая как стеклышко, безопасная как банк, с открытой дверью. Я отметил места, где можно спрятаться, если вдруг попадешь в передрягу с этими засранцами.

Филип ошеломленно посмотрел на товарища.

– И ты сам все это сделал?

– Да…

– Твою ж мать, Ник… нельзя ходить туда одному!

– Филли…

– Нет, нет, никакого «Филли», дружище. Я серьезно. Я не хочу потерять и тебя тоже. Понимаешь? Я не шучу.

– Окей, окей. Ты прав. Я понял.

– Отлично.

– Но согласись, что тут круто.

Филип пожал плечами.

– Да, наверное.

– Все могло быть намного хуже, Филли. Эта площадка расположена так, что отсюда открывается отличный обзор на все триста шестьдесят градусов. Теперь у нас есть доступ к магазинам, квартирам в соседних домах… Может, нам удастся найти где-нибудь электрогенератор… или даже отыскать работающий автомобиль. Мы могли бы остаться здесь, Филли. Понимаешь? Надолго, очень надолго.

– Я понимаю, дружище… но… посмотрим, что будет дальше.

* * *

Становилось все холоднее, влажность увеличивалась с каждым днем, и все это плохо отражалось на здоровье Брайана. Он снова начал кашлять. С наступлением темноты комнаты начинали промерзать. К утру становилось холодно, как в холодильнике, а пол превращался в настоящий каток. Брайан надевал по три свитера и обматывал шею вязаным шарфом (все это Ник раздобыл у Дилларда). В своих полуперчатках, с копной непокорных черных волос и запавшими черными глазами он стал похож на диккенсовского бродягу.

– По-моему, это место идет Пенни на пользу, – однажды сказал он Филипу, стоя на балконе второго этажа. Братья Блейк неспешно потягивали дешевое вино, глядя на пустынный горизонт. Прохладный вечерний ветер играл их волосами. Брайан заворожено смотрел на далекие силуэты темных зданий. Прежде американец двадцать первого века и представить себе не мог, как выглядит огромный город в полной темноте. Но именно это братья и видят собственными глазами: линия горизонта настолько темная и мертвая, что похожа на горный хребет в безлунную ночь. Брайану то и дело чудился огонек или проблеск света в черной пустоте. Но это ему только казалось.

– Не столько место, сколько общество Эйприл, – уточнил Филип.

– Да, Эйприл – молодец.

Брайану нравилась эта девушка. И он заметил, что брату она тоже по душе.

Брайан был бы безумно счастлив, если бы Филип нашел умиротворение. Если у них с Эйприл что-то получится, то он будет только рад.

– Вот другая та еще штучка, не так ли? – спросил Филип.

– Тара? Унылое создание.

Последние несколько дней Брайан избегал Тару Чалмерс – ходячую язву, вечно раздраженную и боящуюся собственной тени. Но он надеялся, что рано или поздно это пройдет: до несчастья с отцом она все-таки была более или менее нормальной.

– Девчонка не осознает, что я спас ее гребаную жизнь, – сказал Филип.

Брайан сухо кашлянул пару раз, а затем произнес:

– Я хотел бы поговорить с тобой об этом.

Филип взглянул на него.

– Что?

– Старик превратился в мертвяка.

Брайан взвешивал каждое слово. Он знал, что не он один до сих пор из-за этого переживает. С тех пор как Дэвид Чалмерс восстал из мертвых и попытался укусить старшую дочь, Брайан много думал об этом.

– Подумай об этом, Филип. Его ведь не укусили. Правильно?

– Нет, не кусали.

– Так как же он заразился?

Несколько секунд Филип молча потягивал вино. Лицо его помрачнело и словно окуталось тенью. По спине Брайана пробежал холодок. Ему вдруг стало так жутко, как будто он высказал вслух нечто запретное и выпустил из бутылки какого-то злобного джинна.

– Мы ничего не знаем об этой заразе, – произнес, наконец, Филип. – Возможно, он каким-то образом подхватил ее раньше, только в другой форме. Может, его организм давно уже начал перестраиваться. Он бы все равно умер.

– Если это правда, тогда мы все…

– Погоди, умник. Мы все здоровы и планируем такими остаться.

– Я знаю. Я только говорю… возможно, нам надо быть осторожнее.

– Наша осторожность – вот здесь, – ответил Филип и опустил руку на пистолет.

– Я говорю о том, что нужно тщательнее мыться, стерилизовать помещения.

– Чем?

Брайан вздохнул и поднял взгляд на ночное небо.

– У нас есть вода, – наконец произнес он. – Есть фильтры, в магазине Дилларда возьмем мыло и чистящие средства.

– Но мы же и так всегда фильтруем воду.

– Да, но…

– И мы моемся в той штуке, которую нашел Никки.

«Той штукой» Филип называл походный душ, который Ник притащил от Дилларда, из отдела спортивных товаров. В последние дни они наслаждались этой роскошью, иногда принимая душ по два раза в день.

– Я знаю, знаю… Просто… хочу сказать… лучше сейчас подналечь на гигиену. Вот и все. Пока мы не узнаем больше.

Филип сурово посмотрел на брата.

– А что, если больше нечего узнавать?

На этот вопрос у Брайана не нашлось ответа.

Единственный ответ исходил от самого города: тот словно напевал мрачные песни, сопровождая их зловонными порывами ветра. Казалось, он просто над ними издевается.

* * *

В ту ночь Филипа мучили кошмары. Возможно, из-за гремучей смеси неаппетитных ингредиентов, из которых Эйприл и Пенни сварганили ужин (консервированная спаржа, тушенка и измельченные картофельные чипсы). А может – из-за стресса, бессильного гнева и бессонницы. Или от недавнего разговора с братом…

Так или иначе, Филип увидел странный кошмарный сон. Этот сон посетил его в его новой комнате (бывшая спальня Эйприл, видимо, когда-то служила домашним офисом – выкидывая из комнаты вещи прежнего владельца, Филип и Эйприл обнаружили целые залежи заказников и образцов косметической продукции «Мэри Кэй»). Но теперь, лежа на шикарной двуспальной кровати, приставленной к стене, Филип корчился в полузабытьи, то погружаясь, то выныривая из лихорадочного шоу кошмаров. Такие сны не имеют формы. У них нет начала, середины и конца – они просто вращают колесо ужасов до бесконечности.

Филип видел себя дома, в Уэйнсборо, в ветхом маленьком бунгало на Фаррел-стрит, в дальней спальне, которую он в детстве делил с Брайаном. Но во сне он был не ребенком, а взрослым, и каким-то образом чума прокатилась во времени в семидесятые. Сон был невероятно ярким, словно все происходило на самом деле.

Брайан был где-то в доме. Филип слышал, как они с Пенни кричат и зовут его. Он бежал по бесконечному лабиринту коридоров с потрескавшейся штукатуркой. Толпа зомби снаружи ломилась в дом. Филип брал молоток и пытался забить окна гвоздями, но молоток переламывался в руке. Потом Филип замечал, что входная дверь уже трещит. Он бросался к ней – и дверная ручка отрывалась, так и не повернувшись. Он искал какое-нибудь оружие, перерывая все ящики и шкафы, как вдруг нога его проваливалась в дырку в полу. Стены начали рушится, окна вываливались из рам, и до Филипа донесся отчаянный голосок Пенни:

– Папа! Папочка!

Филип разинул рот в безмолвном вопле и проснулся.