Читать книгу Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс - Страница 41

Над границей Александрии висела жаркая августовская дымка. Встав лагерем к северу от Сентервилла, легион ждал поступления нового вооружения, и в том числе винтовок Энфилда, за которые полковник заплатил из собственного кармана. Винтовки должны были прийти из Британии на каком-нибудь судне, которое сможет прорвать блокаду.

После потерь в Манассасе легион нуждался в преобразованиях. Командование всеми четырьмя кавалерийскими ротами принял Кэлбрайт Батлер, повышенный до звания майора. Первой реакцией Чарльза на новое назначение было невольное чувство обиды, хотя у него хватило ума не показывать это. Впрочем, обдумав все более спокойно, он решил, что выбор не такой уж и удивительный. Батлер был джентльменом и, кроме того, добровольцем, а значит, в отличие от Чарльза, не запятнал себя позором профессионализма. Не вредило ему и то, что он был женат на дочери губернатора.

Кроме того, Чарльз прекрасно понимал, что своими вечными требованиями к дисциплине и наказаниями за непослушание он отнюдь не добавляет себе сторонников. Хотя он и не обладал таким жестоким нравом, как многие выпускники Академии – взять хотя бы этого забияку Фила Шеридана, – но все же покрикивал весьма внушительно, вполне в духе Вест-Пойнта.

Да и черт с ним со всем. Он записался в армию для того, чтобы выиграть войну, а не для того, чтобы получать чины. Батлер был отличным кавалеристом и прирожденным офицером, он вел за собой людей самым верным способом – личным примером. Чарльз поздравил своего нового командира с неподдельной искренностью.

– Очень благородно с вашей стороны, – сказал майор. – Но если уж говорить об опыте, то вы заслуживаете этой должности больше, чем я. – Батлер улыбнулся. – Вот что я вам скажу, Чарльз. Раз уж на меня теперь свалилась вся эта новая ответственность и к тому же я безнадежно женат, в Ричмонд должны непременно поехать вы, чтобы представлять меня на этом балу. Можете взять с собой Пелла, если хотите.

Уговаривать Чарльза не пришлось, и он с радостью принял приглашение. Времени до отъезда оставалось мало. Первым делом он привел в порядок мундир и поспешил закончить кое-какие неотложные дела. Иногда ему казалось, что его обязанности больше напоминают отцовские, чем командирские. К вечернему построению все удалось закончить. В этот день полковник официально принимал новенькое знамя полка, сшитое дамами дома. Алое шелковое полотнище украшал венок из пальмовых листьев и два вышитых слова: «Легион Хэмптона».

Как только Чарльз занялся последними приготовлениями для поездки в Ричмонд, пришел его солдат Нельсон Джервейс, получивший длинное письмо от девушки из своего родного Рок-Хилла.

– Целых три года я ухаживал за мисс Салли Миллз, капитан, – неловко переступая с ноги на ногу и потрясая письмом в воздухе, сокрушался девятнадцатилетний фермер. – Как я только не старался, и все без толку. Теперь она ни с того ни с сего заявляет… – он взмахнул рукой, и письмо снова зашуршало, – что, как только я завербовался, она вдруг опомнилась и поняла, как я ей нравлюсь. Говорит, что ждет предложения руки и сердца.

– Поздравляю, Джервейс. – Второпях Чарльз не заметил, что солдат выжидающе смотрит на него. – Правда, я не думаю, что в ближайшее время ты сможешь получить отпуск, но это не мешает тебе просить ее руки.

– Да, сэр, я так и хочу сделать.

– Тебе не нужно мое согласие.

– Мне нужна ваша помощь, сэр. Мисс Салли Миллз вон как хорошо пишет… – Лицо парня стало красным, как новый флаг. – А я-то не умею.

– Что, совсем?

– Совсем, сэр. – Последовала долгая пауза. – Да и читать тоже не умею. – Он неловко смял письмо. – Один из моих товарищей мне это прочитал. Ну, где Салли говорит, что любит меня и все такое…

Чарльз все понял и легонько постучал ладонью по столу:

– Ладно, оставь здесь, и как только вернусь из Ричмонда, я для тебя напишу письмо с предложением, а потом мы вместе подумаем и переделаем так, чтобы оно тебе понравилось.

– Спасибо, сэр! Вот уж спасибо так спасибо! У меня и слов нет, чтоб вас поблагодарить!

Рядовой вышел, а в душном вечернем воздухе еще какое-то время продолжало звучать его радостное бормотание. Чарльз улыбнулся и задул лампу, вдруг почувствовав себя немолодым человеком.

Ночная поездка в поезде Ориндж – Александрия казалась просто невыносимой из-за непредвиденных и необъяснимых остановок в пути. Чарльз дремал на жестком сиденье, изо всех сил стараясь не замечать попыток Амбруаза втянуть его в разговор. Друг очень расстраивался, что они ехали не в одном вагоне с Хэмптоном и другими старшими офицерами.

Когда поздним утром следующего дня они наконец приехали в Ричмонд, Чарльз чувствовал себя совершенно вымотанным и к тому же покрытым слоем сажи. Разместили их вместе с каким-то миссисипским подразделением, так что у него была возможность погрузиться сначала в горячую ванну, а потом найти себе соломенный тюфяк и немного вздремнуть. Однако от волнения сон никак не приходил.

Бальный зал отеля «Спотсвуд» сверкал галунами и бриллиантами; яркий свет ламп заливал длинные ряды конфедеративных флагов. Весь зал и примыкавшие к нему коридоры и небольшие гостиные были заполнены сотнями людей. Вскоре в дальнем конце танцевальной площадки Чарльз заметил свою кузину Эштон. Она и ее муж, похожий на бледного червяка, вертелись возле президента Дэвиса. Подходить к ним Чарльз не собирался.

Вокруг было множество молодых, нарядно одетых и очень красивых женщин; они весело смеялись и танцевали с офицерами, которых было в три раза больше, чем дам. Чарльз не спешил выбирать себе партнершу, ища глазами ту, ради которой сюда пришел. Однако ее нигде не было видно, и уже скоро он решил, что надеждам его не суждено сбыться. В конце концов, Фредериксберг находился за много миль отсюда.

Зато произошло нечто неожиданное. Какой-то коренастый первый лейтенант с уже довольно сильно отросшей бородой вдруг отошел от группы офицеров, обступивших Джо Джонстона, и бросился к Чарльзу, крепко обняв его:

– Бизон! Так и думал, что встречу тебя здесь!

– Фиц! Отлично выглядишь! Я слышал, ты в штабе генерала Джонстона?

Фицхью Ли, племянник Роберта Ли, был близким другом Чарльза в Вест-Пойнте и Техасе.

– Не так отлично, как ты, капитан, – последнее слово он подчеркнул насмешливым тоном.

– Вот только не надо дразнить меня этим, – рассмеялся Чарльз. – Я знаю, кто тут главнее. Вы – регулярная армия, а мы всего лишь подразделение штата.

– Уверен, ненадолго. Ну и ну! Вот и еще одна распрекрасная морда, которую ты должен узнать. И разумеется, в окружении восторженных дам – где же ему еще быть?

Чарльз посмотрел в ту сторону, куда указывал Фиц, и сердце его подпрыгнуло от радости при виде старого друга. Пышная рыжевато-коричневая борода, небрежно заткнутые за пояс перчатки, желтая роза в петлице – Стюарт был само обаяние. Его ярко-голубые глаза задорно сверкали, когда он говорил комплименты окружавшим его дамам.

Командир Первого Виргинского кавалерийского полка уже учился на последнем курсе, когда Чарльз только поступил. Они познакомились, когда в первый же день пребывания Чарльза в Академии Стюарт и еще несколько старших кадетов разыграли его, как часто поступали с неопытными новичками. Чарльз навсегда запомнил, как они тогда обрили ему половину головы, а потом сбежали и он был вынужден предстать в таком виде перед всем строем. Потом они подружились. Заметив их, Стюарт извинился перед разочарованными дамами и пошел к ним – и в эту минуту Чарльз увидел, как какой-то майор из Первого Виргинского пригласил на танец полногрудую блондинку в светло-голубом шелковом платье. Это была Августа.

Когда Стюарт подошел к ним, Чарльз увидел его сапоги с золотыми шпорами, о которых ходило столько слухов.

– Бизон Мэйн! Ну, теперь вечер удался!

Приветствие Чарльза было сдержанным и официальным.

– Полковник…

– Эй, брось… Ты не должен здороваться со старым цирюльником так сухо.

– Ладно, Красавчик. Рад тебя видеть. Вы с генералом Борегаром теперь настоящие герои.

– Еще бы! Я слышал, будто янки считают, что мы все ездим исключительно на черных жеребцах, изрыгающих огонь и серу. Отлично! Чем сильнее они будут бояться, тем быстрее мы их сметем. Идем, выпьем виски!

Все трое направились к бару, где чернокожий официант почтительно выполнил заказ. Стюарт не мог удержаться, чтобы немного не позлорадствовать.

– Слышал, вы пропустили ту заварушку? Да, не повезло. А как вам ваш командир? – Он кивнул на Хэмптона, который стоял поодаль и разговаривал с каким-то штатским; толпы почитательниц рядом с ним не было.

– Лучше не бывает.

– Но какой же из него кавалерист? Он же старый.

– Он великолепный наездник. Не хуже любого из нас.

Сияющая улыбка Стюарта ослабила возникшее на миг напряжение. Виски тоже помог. Вскоре они болтали о дяде Фица, который в пору их юности был суперинтендантом Вест-Пойнта, а теперь сражался с федералами на западе штата.

Взгляд Чарльза то и дело возвращался к Августе. Теперь она танцевала галоп, все с тем же майором, которого Чарльз про себя уже называл не иначе как напыщенным фатом.

– Хороша крошка, – внезапно сказал Фиц.

– Ты ее знаешь? – удивился Чарльз.

– Конечно. Богатая женщина. Ну то есть не то чтобы очень богатая… Покойный муж оставил ей кое-что. Ее родня по линии матери – Дунканы, одна из старейших семей на Раппаханноке. И одна из самых родовитых.

– Вот только дядя у нее предатель, – добавил Стюарт. – Продался северянам, этим любителям африканцев. Как и мой тесть.

– Однако ты назвал сына в честь старого Кука, – напомнил Фиц.

– По моему настоянию Флора поменяла имя мальчику. Теперь он не Филип, а Джеймс. Отныне и навсегда. – Улыбка Стюарта стала холодной, а огонь истовой веры в его глазах встревожил Чарльза.

Стюарт поспешил откланяться – его ждали и другие почитатели. Попрощались они вполне дружески, но у Чарльза осталось ощущение, что отныне их разделяют звания и положение в обществе и что они оба это поняли. Это ввергло его в состояние легкой грусти, которая только усилилась, когда оркестр снова заиграл и майор опять пригласил Августу на танец.

– Если это та, которую ты искал, иди к ней! – прошептал Фиц.

– Он старше меня по званию.

– Ни один уважающий себя южанин не посмотрит на это как на препятствие. Кроме того… – Фиц еще больше понизил голос. – Я знаю этого человека. Он дурак. – Фиц толкнул Чарльза в плечо. – Иди же, Бизон, или вечер пройдет впустую и тебе нечего будет вспомнить.

Пытаясь понять, почему он так взволнован и не уверен, Чарльз направился через толпу к краю танцевальной площадки, где весело кружили пары. Он заметил, что Августа наблюдает за ним – с радостью и, если только ему это не померещилось, с облегчением. Чарльз быстро обдумал свою стратегию, выждал, когда закончился танец, и тут же подошел к ней:

– Кузина Августа! Майор, прошу меня простить, что прерываю вашу милую беседу. Я даже представить не мог, что встречу здесь свою родственницу.

– Вашу родственницу? – повторил офицер из Первого Виргинского трубным голосом, потом нахмурился и строго посмотрел на Августу. – Вы не говорили, что у вас есть родня в пальмовом штате, миссис Барклай.

– Разве? Ну, у Дунканов их целая уйма. А нашего дорогого Чарльза я не видела уже два… нет, пожалуй, даже три года. Майор Годак – капитан Мэйн. Вы нас извините, майор?

Улыбнувшись, она взяла Чарльза под руку и отвела от хмурого виргинца.

– Гадок, вы сказали? – весело прошептал Чарльз; он вдруг почувствовал, как его бросило в жар, когда ее грудь случайно коснулась его руки.

– Да, это ему больше подходит. Пустая голова и ноги как из свинца. Я уж думала, мне придется терпеть его весь вечер.

– Пустая голова и свинцовые ноги – это, надеюсь, не из мистера Поупа?

– Нет, но у вас определенно хорошая память.

– Достаточно хорошая, чтобы помнить, что я не должен называть вас Гус.

Она легонько хлопнула его по руке веером:

– Поосторожнее, или я вернусь к Гадоку.

– Этого я точно не допущу. – Чарльз оглянулся через плечо. – Все еще там топчется. Давайте-ка с вами перекусим.

Чарльз принес Августе бокал пунша, а потом стал наполнять две маленькие тарелки закусками. Рядом остановилось несколько девушек. Одна из них, подчеркнуто громко, с выраженными театральными интонациями, рассказывала фельетон, который Чарльз уже слышал в гарнизоне. Первой его опубликовала «Ричмонд икзэминер», представив как некую басню об орангутанге по имени Старина Эйб.

– Орангутанг был избран королем, и это событие произвело большой переполох и настоящую революцию в Южных штатах, потому что звери в этой части страны привезли из Африки много черных обезьян и сделали их рабами. И тогда орангутанг Старина Эйб заявил, что это неуважение к его семье…

– Ах, простите! – вдруг вскрикнула Августа и тут же, сделав вид, что споткнулась, вылила пунш прямо на бежевую шелковую юбку девушки.

Исполнительница и ее подружки громко завизжали и начали суетливо оттирать расплывавшееся пятно. Августа, еле сдерживая гнев, увела Чарльза прочь.

– Безмозглые дурочки… Клянусь, я люблю Юг, но уж точно не всех южан. В моем доме она никогда бы не посмела выступать с такой чушью. Я бы ее отхлестала конским кнутом. Мои негры – хорошие люди.

Чарльз понес тарелки на маленький балкон, выходивший на шумную улицу.

– Я действительно чувствую себя чужой на этом балу, – вздохнула Августа. – Ехать пришлось долго, а большинство гостей здесь просто невыносимы.

Она взяла с тарелки маленький треугольный бутерброд с икрой.

– Да, большинство, – повторила она, посмотрев на Чарльза снизу вверх – по-другому из-за его роста не получалось.

– Тогда зачем вы приехали? – спросил он.

– Мне сказали, что будет слишком мало женщин. И я решила… – она немного помолчала, – что присутствовать здесь – мой патриотический долг. Со мной поехал один из моих бывших рабов. Конечно, я могла бы добраться и одна… Почему вы улыбаетесь?

– Потому что вы чертовски… э-э… потрясающе…

– Ничего, я уже слышала слово «чертовски».

– Вы так уверенны. И смелости в вас побольше, чем в Джебе Стюарте.

– А разве это плохо для женщины?

– Я этого не говорил.

– Тогда зачем так подчеркивать это?

– Просто это… удивительно.

– Это лучшее, что вы можете сделать, – удивиться? А как вы на самом деле к этому относитесь, капитан?

– Вот только не думайте, будто поддели меня. Если вы действительно хотите знать, мне это нравится.

К его изумлению, она покраснела. А потом изумила его еще раз, сказав:

– Простите, я вовсе не хотела вас поддевать. Это просто дурная привычка. Я ведь уже, кажется, говорила вам при первой встрече, что никогда не считала себя красоткой, поэтому и веду себя не так, как им полагается.

– А я все равно считаю вас красивой. Очень.

– Спасибо, вы чрезвычайно добры.

Барьер между ними возник снова. Неужели он так пугал ее своим вниманием? Хотя, по правде говоря, его и самого пугал собственный интерес к этой хорошенькой, но уж очень необычной вдове.

И все же он не хотел бы уехать ни с чем. Они стояли в неловком молчании, наблюдая за экипажами и прохожими внизу. В Ричмонд в эти дни хлынуло много приезжих, и Чарльз слышал, что город буквально захлестнула волна уличной преступности. Грабежи, убийства, изнасилования…

Оркестр заиграл снова.

– Вы потанцуете со мной, Августа?

Он выпалил это так неожиданно, чуть охрипшим голосом, что она даже вздрогнула. «Что ж, – подумал он, – у нас обоих есть причины осторожничать. Да и это место подходит больше для пустой болтовни и обмена ни к чему не обязывающими любезностями, чем для чего-то более серьезного».

В руках Чарльза Августа чувствовала себя легко и свободно. А он так давно не был близок с женщиной, что в танце старался держаться на приличном расстоянии от нее, чтобы его тело ненароком не откликнулось на столь длительное воздержание. Они провальсировали мимо группы офицеров, и Фиц изобразил ему беззвучные аплодисменты. Потом мимо Хантуна, который вытаращил глаза от изумления, на что Чарльз лишь небрежно кивнул. И наконец, мимо майора из Первого Виргинского.

– А, майор Гадок! – радостно окликнул его Чарльз.

Августа рассмеялась и даже на мгновение приникла к нему. Он почувствовал ее тело, а ее полнота сделала прикосновение еще более сексуальным.

С горячего согласия Августы Чарльз остался ее партнером на весь вечер, а потом проводил ее до пансиона, где она сняла комнату. Ее вольный негр ждал перед «Спотсвудом» с каретой, но она отправила его спать. Чарльз радовался, что смог провести с ней еще немного времени. Его поезд уходил в три часа, и у него оставался еще почти час.

Парадная сабля слегка била его по ноге, пока они шли. Улицы были тихи и пустынны, лишь изредка проскальзывали в тени чьи-то фигуры или проезжали экипажи с возвращавшимися с бала гостями. Они прошли мимо нескольких шумных баров, где до сих пор бражничали солдаты и штатские. Однако их никто не побеспокоил – внушительный рост Чарльза и его очевидная сила служили надежной защитой. И Августе как будто нравилось держать его под руку. Наконец они дошли до темного крыльца пансиона.

– Я должна вам кое в чем признаться, Чарльз. – Она шагнула на нижнюю ступеньку, и теперь ее глаза были вровень с его глазами. – Мы сегодня говорили о чем угодно: от моих урожаев до характера генерала Ли, но одну тему не затронули, хотя и следовало.

– И какая же это тема?

– Истинная причина того, что я отправилась в такую далекую поездку. Да, я патриотка, но не настолько, благодарю покорно. – Августа глубоко вздохнула, как будто собираясь прыгнуть в воду. – Я надеялась, что там будете вы.

– А я… – «Не позволяй поймать себя в ловушку…» — твердил внутренний голос, но Чарльз не слушал его, – я тоже надеялся увидеть вас.

– Я слишком откровенна, да?

– И замечательно. Я не смог бы сказать это первым.

– Вы не производите впечатления застенчивого человека, капитан.

– С людьми вроде Гадока я действительно не застенчив. Но с вами…

На каком-то далеком шпиле колокол отбил четверть часа. Ночь была теплой, но Чарльзу она казалась удушающе жаркой. Она крепко пожала его руку:

– Вы навестите меня на ферме, когда сможете?

– Даже если забудусь и назову вас Гус?

Августа посмотрела ему прямо в глаза, а потом наклонилась, и ее светлые локоны коснулись его лица.

– Даже тогда. – Она поцеловала его в щеку и убежала в дом.

Быстро шагая в сторону вокзала, Чарльз весело насвистывал. Внутренний голос продолжал настаивать: «Будь осторожнее! Кавалерист всегда должен быть налегке!» И хотя он понимал, что должен прислушаться, он чувствовал себя таким окрыленным, что не хотел обращать внимания ни на какие предупреждения.