Читать книгу Как родителям помогать своим детям. Проблемы и их решения на разных этапах развития - Джорджио Нардонэ - Страница 13

Нет, пожалуй, большего горя, чем потеря ребенка – даже если он еще не родился. К сожалению, такая ситуация не является редкостью. Подобная травма может вызвать целый спектр реакций: от естественной депрессивной реакции на утрату до развития посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) и серьезных осложнений в отношениях пары. В этих случаях крайне важно своевременное профессиональное вмешательство. Современная психотерапия располагает доказавшими свою эффективность методами работы с подобными состояниями. Ключевой момент, на котором стоит заострить внимание – опасность недооценки последствий такого драматического события. Однако это не означает, что все женщины, пережившие потерю, обязательно столкнутся с тяжелой депрессией или ПТСР или испытают кризис в отношениях с партнером. Многие, особенно при поддержке партнера, успешно проходят через горе, становясь даже сильнее и готовыми к новому родительскому опыту. Но в значительном проценте случаев травматический опыт приводит к своеобразному «вытеснению» события обоими партнерами. Вместо здорового проживания горя, они формируют психологические защиты в виде ригидных установок, которые со временем могут перерасти в клинически выраженные расстройства.

Случай из практики

На 28-й неделе беременности Лаура, женщина сорока лет, обратилась за терапией после двух эпизодов панических атак в течение последних двух недель. Ранее подобных состояний у пациентки не наблюдалось. Женщина сообщает, что она – уверенная в себе женщина, ведущая активную профессиональную и социальную жизнь, регулярно занимающаяся спортом, как до, так и во время первых семи месяцев беременности. Однажды вечером она ощутила острую нехватку воздуха, выраженную тахикардию, предобморочное состояние и «ужасный опыт панической атаки». С тех пор она больше не может спокойно засыпать и часто просыпается ночью, нередко с тахикардией. Она обратилась к своему врачу и гинекологу и они оба заверили ее, что физически с ней все в порядке и что беременность протекает гладко. Затем они посоветовали ей обратиться к психологу.

Приступы всегда происходили вечером, по возвращении домой. «Именно тогда, когда я, наконец, могу расслабиться», – поясняет Лаура. В ходе исследования был выявлен случай предыдущей беременности, имевшей место полтора года назад (последовавшей после самопроизвольного аборта на втором месяце), длившейся шесть месяцев и завершившейся внутриутробной гибелью плода[5]. Как всегда бывает в таких случаях, Лауре пришлось пройти процедуру в больнице, во время которой у нее принудительно вызвали роды. Лаура была вынуждена ждать, переживая, что ее ребенок уже погиб внутри ее тела. Спустя сорок восемь часов она рожает ребенка, по-прежнему надеясь услышать его крик, хотя уже знает, что этого не произойдет. Ей невыносимо слышать тишину вместо крика новорожденного. Она держит его на руках некоторое время, а затем передает акушерке. Лаура и ее муж отказываются дать разрешение на вскрытие. Женщина возвращается домой и на работу, к семейной жизни с супругом и «больше об этом не думает». Она хочет просто вернуть себе контроль над своей жизнью и успокаивает себя тем, что, возможно, стать матерью для нее не судьба. Меньше, чем через год она обнаруживает, что снова беременна. С этого момента Лаура ведет себя «так, как будто» она не беременна: «Знаете, доктор, я не хотела бы привязываться к ребенку после моего предыдущего опыта. Я работаю, как всегда, по двенадцать часов в день. Я адвокат, у меня частная практика, и я не могу позволить себе не работать. Занимаюсь спортом – плаваю, хожу в тренажерный зал трижды в неделю – потому что это снимает напряжение и помогает мне чувствовать себя хорошо. Ведь беременность – это не болезнь! Путешествую с мужем, устраиваю ужины, вечера вне дома… В общем, доктор, у меня совершенно обычная жизнь! Но за последние несколько недель что-то изменилось… Живот стал заметным, увеличился, и вдруг, однажды глядя в зеркало, я осознала, что действительно беременна. Осознала, что уже сейчас, если бы он родился, он мог бы выжить. И теперь я могу думать о нем только как о чем-то реальном».

Лаура разрыдалась и сказала, что все это сейчас на нее нахлынуло вновь… Весь тот прежний опыт, со всей его тяжестью боли, гнева и вины, – сплошной клубок чувств, от которого у нее буквально перехватывает дыхание.

Дав простор всему ее горю, я говорю ей, что, к сожалению, чтобы выбраться из ее личного ада, ей придется пройти через него. Для этого, согласно протоколу лечения посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) (см. приложение), я предписываю ей завести тетрадь и написать так называемый «роман травмы» – то есть составить детальное описание травмирующего события, повторив его несколько раз и изложив так, чтобы и мне удалось прочувствовать ее ощущения. Я предупреждаю Лауру, что это будет крайне мучительно, но несомненно целительно.

Через две недели женщина приносит мне свой «роман», рассказывая, что написала его залпом, за пару дней, и уже на второй неделе она «словно бы смотрела на свой опыт со стороны, ощущая, что ей больше нечего добавить». Панических атак у Лауры больше не было; в первую неделю она просыпалась несколько раз за ночь, но в последующие дни спала почти не просыпаясь. На третьей встрече Лаура сказала, что чувствует себя хорошо, что ее живот «поднимается, как на дрожжах». Она начала ходить на курсы подготовки к родам, потому что теперь хочет знать все, чего еще не знает и что поможет ей лучше справиться с последними месяцами беременности, возможным кесаревым сечением (ребенок в тазовом предлежании, и, если он не перевернется, операция будет необходима), самими родами и возвращением домой. Она уже придумала для него имя – теперь она могла это сделать. Мы виделись еще раз, а потом она написала мне, что родился Габриэле и что все прошло наилучшим образом.