Читать книгу Как родителям помогать своим детям. Проблемы и их решения на разных этапах развития - Джорджио Нардонэ - Страница 2

Эта библейская мудрость, звучащая как приговор, служит напоминанием о том, что проблемы в отношениях между родителями и детьми не теряют своей актуальности с самых древних времен. Эволюция гражданского общества так или иначе основывалась на развитии семейных взаимоотношений – и в каждой эпохе им присущи свои особые характеристики. Именно поэтому так важно наблюдать за развитием семейной системы: за тем, как общество, семья и личность взаимно влияют друг на друга. Эта взаимосвязь позволяет с уверенностью заявить: «Скажи мне, как устроена твоя семья, и я скажу, кто ты» – и наоборот: «Скажи мне, кто ты, и я скажу, в какой семье ты вырос».

Потому мы и наблюдаем в последние годы растущий интерес со стороны психологических, социальных и медицинских дисциплин к изучению семейной динамики и феномена родительства (англ. parenting). Это понятие отражает решающую роль родителей в формировании здоровой психики и моделей поведения их детей. По этой причине в психотерапии все большее применение находят семейно-системные подходы: это связано с распространением психологических расстройств, лечение которых требует непосредственного участия в терапии – помимо самого пациента – и его родителей.

Однако несмотря на огромное количество исследований, изысканий и просто высказываний по этой теме, совсем небольшое количество работ предлагают четкие, конкретные и применимые указания, касающиеся того, как родителям оказывать эффективную помощь своим детям, когда у тех проявляются трудности или какие-либо психологические или поведенческие патологии. Все это, а также десятилетний опыт исследований, клинической и социальной практики автора и его коллег[1] послужили предпосылкой для создания этой книги. Ее цель – предложить читателю подробную «карту» детско-родительских отношений, охватывающую весь жизненный цикл человека. На этой карте отмечены типичные проблемы и препятствия, возникающие на этом пути, а также проверенные и доказавшие свою эффективность стратегии и тактики их преодоления.

Структура книги

Эта книга представляет собой краткое руководство по экстренной консультации для родителей. В ней доступно разъясняются самые распространенные и серьезные расстройства, с которыми могут столкнуться их дети в процессе взросления и становления личности. Каждая проблема рассматривается с двух сторон: как она проявляется (механизм функционирования) и какие решения или терапевтические вмешательства помогут быстро справиться с дискомфортом. Материал систематизирован по возрастным группам, начиная с пренатального периода, когда уже формируются родительские роли и потенциальные сложности, с ними связанные. Мы обращаем внимание читателя, что в свете наших исследований нами были переосмыслены стандартные возрастные периоды, традиционные для руководств по возрастной психологии, что позволило нам сосредоточить внимание как на особенностях отдельных периодов развития, так и на особенностях типов проблем или расстройств, которые могут на них возникнуть. Такой описательный метод дает возможность, переходя от одного возрастного этапа к другому, наглядно показать роль родителей на каждом этапе, а также подобрать эффективные и соответствующие специфике проблем стратегии помощи, которые они могут реализовать с целью помочь своим детям. Например, прямая помощь, которую вы окажете восьмилетнему ребенку с фобией или навязчивой идеей, будет кардинально отличаться от косвенных действий, необходимых для поддержки подростка с обсессивно-компульсивным расстройством.

Более того, представленный в книге материал не ограничивается лишь детским и подростковым возрастом, а охватывает все этапы жизненного цикла. Это особенно важно сегодня, учитывая, что за последние десятилетия продолжительность родительства, как и длительность самого подросткового периода значительно возросли. Мы также считаем важным обратить внимание читателя на момент смены ролей в семье и дать практические рекомендации для этой ситуации: рано или поздно родители стареют и теряют силы, и тогда ответственность за них закономерно переходит к повзрослевшим детям.

Помимо разбора конкретных проблем и решений для разных возрастов читатель найдет в книге разделы, посвященные сквозным темам. Среди них, например, трудности, вызванные разводом родителей, или психологические и коммуникативные механизмы, превращающие ожидание в самоисполняющееся пророчество. Эти общие аспекты рассматриваются комплексно, так как они актуальны для нескольких этапов развития одновременно.

В каждой главе представлены:

• особенности возрастной группы;

• типы проблем и расстройств, характерных для данного периода;

• стратегии вмешательства для преодоления дискомфорта или патологии;

• примеры реальных случаев;

Некоторые темы, имеющие широкое значение, рассматриваются подробно в отдельных главах.

Мы стремились сделать книгу максимально доступной, даже если у читателя нет времени прочесть ее целиком – хотя полное прочтение, безусловно, предпочтительнее, так как общая картина позволяет глубже понять каждый отдельный аспект.

Трудности или расстройства

Еще одно ключевое предварительное разъяснение касается различия между трудностями, которые нужно преодолеть, и расстройствами, которые требуется лечить. Если трудность – это ситуация дискомфорта, возникшего из-за появления затруднений, которая еще не закрепилась и не приобрела устойчивый характер, то расстройство – это уже сформировавшаяся патология, обладающая специфическими и явными симптомами. Важность этого различия сложно переоценить. Если эксперт (психиатр, психотерапевт или даже врач общей практики) навешивает на временную трудность «ярлык» патологии, это может сработать как самоисполняющееся пророчество, запустив процесс быстрой трансформации затруднения в настоящее расстройство. И, наоборот, если настоящее расстройство недооценить и, следовательно, не начать лечить адекватно и своевременно, оно будет усугубляться, что в конечном итоге значительно осложнит терапию и выздоровление.

Со стратегической точки зрения многие затруднения ребенка или подростка можно преодолеть, направляя родителей к применению соответствующих форм вмешательства, которые помогут их детям преодолеть дискомфорт.

Когда мы имеем дело с реальным расстройством, то, как мы подробно разберем далее, в случае с детьми избирается непрямое вмешательство, при котором родители становятся терапевтами, обязывающими ребенка выполнять предписания. При работе с подростками и молодыми людьми, в зависимости от патологии, вмешательство может быть непрямым или направленным непосредственно на пациента, но и в этом случае родители будут вовлечены в терапию, так как их участие влияет как на поддержание расстройства, так и на его разрешение. Читатель вполне обоснованно может задаться вопросом, как отличить трудность, которую необходимо преодолеть, от расстройства, требующего лечения.

Диагностика психических и поведенческих расстройств является темой тысяч работ, в которых рассматриваются десятки различных диагностических точек зрения. Так, например, биологическая психиатрия прослеживает преимущественно биофизиологические характеристики этиологии расстройства; психодиагностический метод использует психологические тесты, позволяющие сконструировать диагностическую картину, основанную на чертах личности; психодинамический подход раскрывает детские травмы. Общим для всех этих направлений является стремление определить причины расстройства и максимально точно описать его клиническую картину. Однако такой операциональный, медицинский взгляд упускает из виду тот факт, что нормальное и патологическое поведение – не противоположности, а крайние точки единого континуума, и то, что считается здоровым, в избытке может стать патологией, и наоборот. Психологические расстройства принципиально отличаются от физических заболеваний по механизмам развития и проявлениям; их причинно-следственная связь не линейна и не имеет определенную причину, порождающую в последствии расстройство, она циклична, то есть причина и следствие подпитывают друг друга.

В свете необходимости иного критерия оценки наш подход, соответствующий современной конструктивистской эпистемологии, носит чисто прагматический характер и основан на эмпирическом исследовании того, что является функциональным, а что – дисфункциональным. Этот подход порождает операциональное знание[2], отличное от описательного[3], характерного для упомянутых ранее методов, – что приводит к простому и ясному критерию разграничения трудностей и патологий. Трудность – это дискомфорт или проблема, которые вызывают страдания и препятствуют реализации личностного потенциала и достижению целей, поставленных самим человеком или его окружением, как, например, в случае с детьми. Расстройство же возникает, когда дискомфорт приобретает инвалидизирующий характер: у человека проявляется ряд конкретных симптомов, которые не только затрудняют использование личностных ресурсов, но и полностью блокируют способность достигать цели. Этот принцип можно назвать «бритвой Оккама в психодиагностике».

Философ Уильям Оккам, сформулировавший принцип «Напрасно пытаться посредством большего делать то, что может быть сделано посредством меньшего», полностью порвал с методом гиперрационалистической и гиперидеалистической философии, где метод познания должен был проходить через длительные и мучительные рассуждения. Подобно этому, стратегический подход в нашей работе фокусируется на том, чтобы сначала решить проблему, а уже потом объяснить ее. Это позволяет избежать затяжных и мучительных диагностических поисков, проводя четкую границу между трудностями и патологиями по степени их инвалидизирующего воздействия. Такая дифференциация страхует нас от двух главных ошибок: избыточного вмешательства там, где мы имеем дело лишь с временными трудностями, и недооценки опасности настоящих расстройств, требующих немедленного лечения. Проще говоря, этот подход не дает нам стрелять из пушки по воробьям и лечить перелом ноги подстриганием ногтей.

Семьи, родители и дети с точки зрения решения проблем

В 2000 году мы опубликовали книгу «Модели семьи», которая подвела итог исследовательского проекта, посвященного эволюции системы семейных взаимоотношений в Италии. Это исследование впервые зафиксировало тенденцию, которая в последующие годы стала общеизвестным фактом и предметом широких дискуссий: итальянская семья эволюционировала преимущественно в сторону моделей родительско-детских отношений, характеризующихся чрезмерной опекой и вседозволенностью. Эта трансформация показала необходимость пересмотра подходов к терапевтической и образовательной работе с семьями, поскольку прежние методы опирались на теории, разработанные либо для традиционной иерархически – авторитарной семьи или семьи с неструктурированными ролями.

Важно понимать: эволюция семейных отношений и тогда, и тем более сегодня, оказывает глубокое влияние на социальные институты и профессиональную сферу. Показательно, что более 70 % итальянцев в возрасте тридцати пяти лет продолжают жить в родительских семьях; вопреки популярной точке зрения, связывающей это исключительно с экономическими проблемами, ключевыми факторами нередко выступают удобство и избегание ответственности.

Как описывалось в публикации 2000 года, для значительной части проблем наиболее эффективным вмешательством является помощь родителям в изменении их стиля взаимодействия с детьми, чтобы вызвать изменения в их нефункциональной семейной реальности. Следует отметить, что концепция непрямой терапии детей и подростков, при которой родителей привлекают в качестве ко-терапевтов, была распространена уже в 1960-х годах, когда эту методологию активно применял пионер системной терапии Дон Д. Джексон. Действительно, в системно-стратегической традиции работа с родителями с целью помощи их детям составляет основу терапевтического процесса. Систематическое исследование эволюции моделей семьи, в рамках которого были выделены шесть типов (хотя подавляющее большинство семей относится к моделям гиперопеки и вседозволенности), позволило разработать более целенаправленные вмешательства, максимально соответствующие специфике детско-родительских отношений в конкретной модели семьи. Действительно, подход к работе с проблемным ребенком в семье, где все позволено, принципиально отличается от работы с семьями делегирующего или непоследовательного типа. Данное исследование – вмешательство привело к разработке дифференцированных стратегий работы для различных семейных систем и терапевтических целей.

Книга «Модели семьи» переведена на многие языки. Отметим, что эволюция семейных отношений в западном мире имеет схожую направленность: «взрослые младенцы» и «мамочки» перестали быть прерогативой исключительно латинского общества, и в определенной степени гиперопека и вседозволенность свойственны всему западноевропейскому и англосаксонскому обществу. Разумеется, это не относится к анклавам иммиграции, имеющим иные культурные особенности, а также к ситуациям, граничащим с социальной дезадаптацией, где преобладает распад семейных структур.

Как отмечал еще Уильям Джеймс, итог любого исследования должен давать толчок новым изысканиям, ведь раскрытие одних загадок открывает новые научные перспективы и ставит новые вопросы, требующие решения.

За последнее десятилетие исследовательская группа Центра Стратегической Терапии применяла метод клинического и социального исследования-вмешательства в еще более широких масштабах, но при этом более целенаправленно, поскольку благодаря успеху самой методики стали возможны рост числа вмешательств и расширение сфер их применения. Это позволило нам глубже понять, как помогать родителям в их помощи своим детям. Благодаря этим научным достижениям и эмпирическим результатам мы считаем оправданным представить широкой аудитории итоги нашей работы в формате практического руководства для родителей.

Роль родителя в ситуации, когда ребенок страдает

Еще один аспект, определяющий нашу теоретико-прикладную позицию, связан с активной ролью, которую мы отводим фигуре родителя в процессе решения проблем их детей. Этот подход принципиально отличается от причинно-детерминистских концепций психодинамического направления, где все, происходящее в первые шесть лет жизни, предопределяет будущее человека. В таких парадигмах родитель может лишь пассивно наблюдать необратимые последствия ранней семейной динамики и, будучи бессильным что-либо изменить, вынужден доверить ребенка на попечение опытного психоаналитика. Также наша позиция радикально расходится с теми направлениями семейной терапии, которые, по сути, устраивают над родителями суд, возлагая на них всю вину за проблемы детей, рассматривающиеся как прямое следствие их супружеских конфликтов. Мы не считаем полезными и достоверными и теории привязанности – несмотря на их возвращение в моду благодаря когнитивистам, возродившим идеи Боулби и Шпица (Bowlby, 1969, 1972; Spitz, 1945, 1960), поскольку они повторяют методологическую ошибку объяснять здоровое через нездоровое. Дело в том, что известные работы этих авторов основывались на наблюдениях за детьми из детских домов. Более современные эксперименты с использованием «незнакомой ситуации» (Ainsworth et al., 1978) вызывают серьезные вопросы как в плане методики, так и интерпретации результатов.

Наш подход на основе стратегической интеракционной традиции[4] (Нардоне, Сальвини, 2012), заключается в эмпирическом исследовании эффективности родительской помощи детям, находящимся в трудной ситуации, в отличие от исследований, которые лишь подчёркивают их неспособность выполнять эту роль.

Более того, как мы неоднократно подчеркивали в других работах: «Именно работающие решения позволяют понять природу проблем». Только их детальное прагматичное изучение позволяет нам предложить родителям стратегические инструменты и системные компетенции, позволяющие им действенно помогать детям в случае проблем и становиться для них по-настоящему надежной опорой. Такой подход позволяет понять, как изменение коммуникации и стиля отношений родителя с ребенком, помимо действий, может привести к поразительным результатам. Это также означает осознание на собственном опыте того, что решение блокировать любое активное вмешательство, то есть «наблюдать не вмешиваясь» за тем, что ребенок делает самостоятельно, чтобы противостоять собственному дискомфорту, не подразумевает невнимательности и чувства вины со стороны родителей, а представляет собой мощный стратегический маневр, способный разблокировать семейную динамику, которая порой действительно сложна.

Фактически можно выделить два типа родительской помощи детям: первый предполагает активные целенаправленные действия, а второй реализуется путем блокирования того, что в противном случае могло бы быть сделано, и могло бы привести к нежелательным последствиям. Иначе говоря, помощь может выражаться в применении конкретных стратегических техник либо в отказе от неэффективных попыток решения, которые подпитывают проблему вместо ее разрешения. На практике обычно сочетаются оба подхода, но решающее значение имеет их последовательность. В некоторых случаях необходимо сначала прекратить дисфункциональные попытки справиться с ситуацией и только потом внедрять эффективные решения. В других случаях – сначала требуются активные изменения, разрушающие патогенную устойчивость системы, а затем постепенная стратегическая коррекция, ведущая к полному преодолению проблемы.

Таким образом, родителям отводится ключевая роль в терапевтическом процессе: под руководством специалиста они реализуют стратегии, направленные на решение имеющихся у детей проблем. Даже в случаях, когда терапия подростков и молодых взрослых с патологическими проявлениями требует прямого вмешательства специалиста (об этом мы поговорим далее), родители остаются активными участниками процесса и получают конкретные рекомендации о необходимых действиях и ограничениях, способствующих успешному терапевтическому процессу. При многих тяжелых психопатологиях родители неосознанно способствуют сохранению расстройства, поэтому прекращение их неэффективных попыток помощи своим детям становится важнейшим компонентом терапии. Это справедливо и для взрослых пациентов, продолжающих находиться в зависимости от родительской семьи. Важно понимать, что, даже совершая серьезные ошибки, родители представляют собой не препятствие, которое необходимо устранить, а потенциал, который необходимо задействовать в терапии.

Таким образом, цель нашей работы – трансформировать родителей в эффективных помощников, способных как прямо, так и косвенно помогать детям в сложных ситуациях непатологического характера, а также выступать в роли ко-терапевтов при работе специалиста с инвалидизирующим расстройством у ребенка. Для достижения этого необходимо, прежде всего, научить родителей осознавать и анализировать те поведенческие паттерны, в которых они сами являются ключевыми участниками.

Первостепенной задачей является выявление повторяющихся паттернов в семейной динамике. Под паттернами мы понимаем стиль отношений, модели коммуникации и типичные поведенческие реакции, устойчиво повторяющиеся в данной семейной системе. Эти элементы четко распознаются как избыточные схемы взаимоотношений между членами семьи, со временем формирующие модель семейного гомеостаза (Jackson, Weakland, 1961) – того самого динамического равновесия, которое стремится поддерживать любая живая система. Иными словами, в процессе своего развития каждая семья вырабатывает повторяющиеся схемы взаимодействия, составляющие основу функционирования системы. Каждый ее член, действуя и реагируя на других участников семейной системы, вносит вклад в поддержание и подпитывание этой динамики.

Этот принцип, уходящий корнями в системный подход к изучению семейных взаимоотношений, представляет собой ключевую рабочую концепцию при коррекции детских проблем через прямое или косвенное вмешательство родителей. Именно в привычных схемах семейного взаимодействия кроются основные рычаги, позволяющие запустить терапевтические изменения.

Анализ коммуникативных стилей, моделей отношений и типичных поведенческих паттернов родителей представляет собой второй ключевой аспект изучения семейной динамики. Такой анализ позволяет не только выявлять дисфункциональные элементы, но и находить эффективные решения. Важно понимать, что коммуникация в семье никогда не бывает нейтральной и не является просто передачей информации. Каждое сообщение несет эмоциональную нагрузку, которая может либо усилить воздействие сказанного, либо нивелировать смысл сообщения, либо создать почву для недопонимания и парадоксальных ситуаций.

Коммуникация, взаимоотношения, поведенческие паттерны

Стиль коммуникации оказывает влияние на эмоциональное состояние и поведение участников коммуникации. Еще в 1950-х годах исследования школы Пало-Альто наглядно продемонстрировали, что прагматический эффект коммуникации является одним из основополагающих факторов как в формировании патологий, так и в построении эффективных терапевтических стратегий.

Поэтому важнейшим этапом помощи детям становится работа с родителями, направленная на осознание ими их привычных коммуникативных стилей и последующее обучение осознанному управлению этими паттернами.

Характер взаимоотношений – аффективно-эмоциональная окраска контактов между членами семьи – представляет собой второй ключевой фактор, существенно влияющий на динамику отношений между родителями и детьми. Даже непрофессионал легко распознает разницу между, скажем, холодной отстраненностью и теплой вовлеченностью, между восприятием другого человека как союзника или противника.

Хотя этой теме посвящены тысячи исследований, для нас принципиально важным является выявление устойчивых, избыточно повторяющихся паттернов взаимодействия в семейной системе. Именно эти ригидные схемы отношений, с одной стороны, подпитывают дисфункциональное состояние, а с другой, могут стать мощным ресурсом для терапевтических изменений.

Стратегии поведения – конкретные действия и способы преодоления трудностей, которые используют родители, – представляют собой третий ключевой элемент семейной динамики, на котором фокусируется стратегическое вмешательство, направленное на решение текущих проблем. Важнейшим операциональным конструктом является предпринятая попытка решения, то есть неэффективная стратегия, которая не только не решает проблему, но и усугубляет ее. Иными словами, если выбранный способ преодоления трудностей не дает результата, но продолжает применяться, он превращается в механизм, который поддерживает существование проблемы и усиливает связанные с ней страдания.

Таким образом, выявление попыток решения проблемы, предпринимаемых родителями в отношении своего проблемного ребенка, является первым этапом стратегического исследования-вмешательства. Особо следует подчеркнуть эмпирический и практический характер такого наблюдения: любой человек способен описать, что именно он пробовал и продолжает пробовать делать для решения проблемы. Это позволяет избежать распространенной ошибки при исследовании проблемы – формулирования недостоверных интерпретаций или объяснений, искаженных субъективными мнениями или предубеждениями. Напротив, сосредоточение на конкретных предпринимаемых попытках решения дает рабочую схему анализа, основанную на фактах, а не на умозрительных заключениях. Как точно заметил Оскар Уайльд: «Подлинная тайна мира – видимое, а не невидимое».

После того, как выявлены стратегии действий, которые скорее поддерживают проблему, чем способствуют ее разрешению, необходимо либо полностью отказаться от них, либо заменить их эффективными.

Эффективное родительство

Среди компетенций и способностей родителей, необходимых для действительной помощи проблемным детям преодолеть их трудности, можно выявить два аспекта: системно-интерактивное понимание проблем и способность к стратегическому корректирующему вмешательству, разрывающему порочные круги, поддерживающие как поведенческие трудности, так и патологические состояния. При этом речь не идет о необходимости специального обучения для каждого родителя. Важнее его готовность вовремя обратиться к специалисту, когда его собственные попытки найти решение оказываются неэффективными. Практический опыт успешного преодоления трудностей, прежде казавшихся непреодолимыми, формирует важнейшие изменения и навыки, делающие родителя по-настоящему эффективным в его роли. Ведь, как известно, настоящее обучение происходит через действие, а не только через размышление и наблюдение. Именно эта постоянная готовность к самосовершенствованию составляет основу личностной самореализации (Horney, 1939).

В рамках нашего исследовательского проекта по изучению эволюции семейных моделей в Италии, проведенного в конце 1990-х годов (Nardone, Gianotti, Rocchi, 2001), мы выявили ряд специфических особенностей организации и функционирования семейной системы, что позволило нам создать детальную классификацию современных семейных структур.

Гиперопекающая модель

Взрослые берут на себя миссию максимально упростить жизнь своих детей, зачастую действуя вместо них. Основные принципы – безусловное принятие, защита, любовь, а также контроль, который нередко выражается в постоянных расспросах о том, что они делают, как у них дела и где они находятся, и направлен на предупреждение возможных трудностей. Дети, в свою очередь, все в меньшей степени несут ответственность за свои поступки и со временем начинают ожидать помощи родителей даже в мелочах: с домашними заданиями, в конфликтах с одноклассниками и при малейших затруднениях, нередко реагируя агрессией, если их желания и потребности не удовлетворяются немедленно.

Попытки ребенка выйти из-под гиперконтроля чаще всего встречают недовольство родителей, выражающееся через их хмурые взгляды, затяжное молчание или мягкие упреки, провоцирующие чувство вины.

Девиз таких семей: «Скажи, чего тебе не хватает, – и мы тебе это дадим». И хотя на первый взгляд это звучит как проявление любви, в действительности в этом принципе кроется дискредитация: «Я делаю за тебя все, потому что боюсь, что сам ты не справишься, и не хочу, чтобы ты страдал». Нередко это превращается в самореализующееся пророчество. Из-за гиперопеки дети буквально инфантилизируются, поскольку уверенность в собственных силах и способностях развивается только через практический опыт преодоления препятствий и трудностей. В результате большинство таких детей сдаются, не пытаясь сопротивляться, отказываются от автономии и полного управления своей жизнью, оказываясь запертыми в золотой клетке привилегий. Выйти из нее крайне сложно – как из-за благодарности родителям, так и из-за сформировавшейся беспомощности.

Проблемы, с которыми семьи или сами дети обращаются за помощью к специалисту, коренятся в неуверенности и убежденности в собственной неспособности. Они могут проявляться по-разному: от трудностей в учебе (проблемы с успеваемостью и/или поведением, ведущие к избеганию школы, смене класса/школы или даже к полному отказу от обучения) до тревожных расстройств и сложностей в отношениях (разочарования в любви, с которыми им не удается справиться, или постоянно прерываемые романтические отношения), иногда перерастающих в депрессивные состояния, а также расстройства сексуальности и пищевого поведения.

Решение на системном уровне (т. е. на уровне семейных взаимодействий) заключается в том, чтобы родители внедрили, казалось бы, минимальные изменения в способы взаимодействия со своим ребенком.

Однако, именно эти изменения позволяют трансформировать дисфункциональную модель коммуникации и взаимоотношений в здоровую и эффективную. Таким образом, родителям можно рекомендовать сознательно бойкотировать как явные, так и неявные просьбы детей о помощи и сохранять нейтральную позицию в отношении их жалоб. Это позволит ребенку самостоятельно обнаруживать и использовать свои собственные ресурсы. Так формируется здоровая комплементарность в отношениях детей и родителей: когда есть семейное сообщничество, но при этом роли и зоны ответственности остаются четко обозначенными.

Демократическая разрешительная модель

В этом случае отсутствует четкая иерархия: семейная система строится на диалоге и равенстве всех ее членов. Родители и дети – скорее, друзья. Главные ценности – гармония и избегание конфликтов, а высшее благо – мир любой ценой. Правила обсуждаются совместно и могут быть пересмотрены; наказания не применяются, вместо этого члены такой семейной системы предпочитают договориться о приемлемом поведении. Однако, когда требуется воспитательное воздействие, возникает типичный сценарий: симметричная эскалация до момента, когда родитель, потеряв терпение, все же уступает, избегая открытого конфликта. В таких условиях вырастают маленькие тираны, быстро усваивающие, что капризы и манипуляции – верный способ добиться своего.

В таких семьях родитель не выполняет своей традиционной роли наставника, не оказывает стабильной эмоциональной поддержки, а, скорее, становится для ребенка просто приятелем. Однако в критические моменты дети обычно не обращаются к такому родителю за помощью, не воспринимая его как надежную опору. В поиске стабильности они часто обращаются вовне – например, к сверстникам, склонным к нарушению социальных норм. В результате у детей формируется искаженное эгоцентрическое самовосприятие, и при столкновении с первыми серьезными жизненными испытаниями они часто оказываются к ним не готовы.

Хотя в таких семейных системах психопатология может проявляться по-разному, в них особенно распространены различные поведенческие нарушения: от девиантных и импульсивных поступков, включая нарушение социальных норм, употребление алкоголя и наркотиков, до проблем со школьной успеваемостью.

Поскольку в таких семьях полностью отсутствует здоровая иерархия, ключевой аспект терапевтического вмешательства – помочь родителями выстроить новую систему взаимоотношений, заново определив родительские и детские роли, а также введя четкие базовые правила.

Модель жертвоприношения

Родители ощущают потребность жертвовать собой ради удовольствия и комфорта детей, освобождая их от любых обязанностей. Они безоговорочно отдают, ничего не требуя взамен, но с негласным ожиданием, что дети когда-нибудь их отблагодарят – либо достигнув жизненного успеха, либо добившись того, что самим родителям не удалось достичь. Стремясь обеспечить детям высокий уровень жизни, родители часто идут на жертвы и значительные лишения. В результате дети вырастают с практически полным отсутствием уважения к родителям, нередко стыдясь их и постоянно обесценивая. Их привлекают стереотипные образы успеха и власти, но они совершенно не готовы идти на жертвы и прилагать усилия, необходимые для достижения этих целей. Достигая подросткового возраста, такой ребенок обычно стремится вырваться из гнетущей атмосферы тревоги и гиперопеки, царящей в доме, что открывает путь трем возможным сценариям развития.

Молодой человек, не привыкший к фрустрации и отказам, сталкивается во внешнем мире с трудностями и препятствиями, после чего замыкается в семье, избегая социальных контактов и погружаясь в себя. В более тяжелых случаях это может перерасти в острые психологические состояния: психотические эпизоды, расстройства пищевого поведения и фобии.

Несмотря на проблемы с адаптацией, такой молодой человек готов на все, лишь бы не возвращаться в семью. В поисках принятия он может примкнуть к группам, где принадлежность определяется не личными качествами, а слепым следованием нормам доминирующей субкультуры (ультрас – организованные группы из болельщиков для поддержки спортивных команд, главным образом футбольных клубов, уличные группировки, эмо-сообщества). Часто это приводит к проявлениям агрессии, особенно в семейной кругу, где родители становятся главными объектами нападок.

Молодой человек полностью принимает модель жизни, построенную на самопожертвовании и самоотречении, что действительно может способствовать достижению амбициозных Введение профессиональных целей. Однако если его усилия не вознаграждаются успехом, это нередко приводит к депрессивным состояниям и расстройствам пищевого поведения.

Терапевтическое вмешательство в такой семейной системе заключается в предписании родителям новой формы жертвенности. На этот раз – пожертвовать ради благополучия своего ребенка своим привычным жертвенным поведением. Им необходимо научиться говорить: «Извини, но я не могу», снижая градус завышенных ожиданий от ребенка. Они также могут открыто признать: «Нам очень жаль, мы старались дать тебе все, но теперь наши силы на исходе. Мы слишком многого от тебя ждали, а теперь понимаем – возможно, ты к этому не способен». Практика показывает, что такой подход освобождает ребенка от груза родительских ожиданий, полностью передавая ему самому ответственность за его собственную самореализацию.

Непостоянная модель

Эта модель отличается крайней противоречивостью: родительские установки постоянно меняются, непредсказуемо чередуя жесткость и вседозволенность, восхваление и обесценивание детей. В ответ дети неизбежно начинают демонстрировать двойственные послания – то покорность и склонность к сотрудничеству, то бунт и сопротивление. Главная особенность такой системы – перманентные колебания без четких ориентиров и стабильной основы. Члены семьи испытывают выраженные трудности, и проблема заключается не столько в принятии решений или выборе наиболее подходящих стратегий разрешения проблем или конфликтов, сколько в неспособности их придерживаться. Стремление мгновенно увидеть результат или сомнения в правильности выбранного пути лишают стратегии шанса проявить свою эффективность. Метафорически таких родителей можно представить как заблудившихся в лесу путников: сделав несколько шагов в одном направлении, они, одолеваемые сомнениями в правильности сделанного выбора, поворачивают назад. Затем выбирают новый маршрут, снова сомневаются – и так по кругу, пока окончательно не заблудятся. Дети в таких условиях вырастают эмоционально неустойчивыми, неспособными брать на себя ответственность и удерживать какие-либо социальные роли.

Поскольку устойчивость возникающих проблем в таких семьях напрямую связана с постоянной сменой воспитательных подходов, ключевое решение заключается в последовательном соблюдении выбранной стратегии после ее определения. Возьмем типичную для этой модели семьи ситуацию – эмоциональные срывы ребенка. Родители, сталкиваясь с эскалацией неконтролируемого поведения, обычно в итоге уступают. В этом случае важно рекомендовать матери и отцу занять твердую, но отстраненную позицию: четко предложить ребенку выйти в другую комнату и вернуться только после того, как он полностью успокоится и будет готов к нормальному общению.

Делегирующая модель

Реальные родители делегируют свои воспитательные функции расширенной и уже структурированной семье. Такая модель порождает конкурентную динамику между поколениями: забота о детях распределяется между несколькими взрослыми, а дети, в свою очередь, учатся выстраивать наиболее выгодные стратегии, чтобы добиться желаемого от разных членов семьи. Правила теряют однозначность, поскольку референтных фигур слишком много. Нередко то, что родители критикуют или запрещают, поддерживается или даже поощряется бабушками и дедушками, и наоборот. В результате родители теряют для детей свой авторитет, в то время как бабушки и дедушки становятся для них эффективными посредниками для реализации собственных интересов, но в кризисных ситуациях они не могут служить надежным ориентиром, недостаток которого остро ощущается. Дети в такой системе усваивают навыки манипуляции отношениями ради личной выгоды, но не развивают способности к стабильному управлению отношениями. Им также не хватает моделей автономного и зрелого поведения по отношению к родительской семье. В дальнейшем это может привести к зависимости от влиятельных фигур или к рискованным поступкам как способу самоутверждения.

Терапевтические стратегии, применяемые в работе с такими семьями, направлены на восстановление функционального распределения ролей и возвращение каждому члену семьи его персональной ответственности. Таким образом, задача заключается в переходе от модели взаимодействия, основанной на патологической комплементарности (где один полностью перекладывает свои обязанности на другого), к модели здоровой семейной комплементарности.

Авторитарная модель

В таких семьях один или оба родителя (чаще всего отец) стремятся утвердить свою власть над детьми. Семейный уклад строится на строгой дисциплине, подавлении личных желаний и гиперконтроле, нередко с применением неоправданных наказаний. Атмосфера в семье обычно довольно напряженная: отец занимает доминирующую позицию, остальные члены семьи оказываются в подчиненном положении, а мать нередко выступает посредником при возникновении разногласий. Как известно, дети в таких условиях развиваются по одной их двух траекторий: либо открыто бунтуют, становясь конфликтными и агрессивными, либо покорно подчиняются, что ведет к фрустрации, подавленности и неспособность отстаивать свои границы. Запрос на терапевтическую помощь, как правило, исходит от матери и/или самого ребенка – именно они становятся основным ресурсом для позитивных изменений. В терапии молодому человеку помогают освободиться от родительского давления, найти золотую середину между деструктивными крайностями – слепым подчинением семейным правилам и разрушительным мятежом. Для этого используются специальные методики, где мягкость противопоставляется жесткости. Это позволяет, во-первых, помочь подростку осознать и достичь свои жизненные цели, а во-вторых, постепенно трансформировать паттерны семейного взаимодействия.

Описанные модели отражают типичные семейные динамики, которые часто оказываются проблемными и даже патогенными. Однако важно подчеркнуть: не существует идеальной структуры, гарантирующей безупречное функционирование семьи. Ни одна из описанных моделей не является абсолютно дисфункциональной сама по себе – проблемой становится ее ригидность, превращение в неизменный сценарий. Здоровая семейная система – это, прежде всего, гибкость. Она должна адаптироваться к меняющимся жизненным обстоятельствам, но при этом сохранять базовые ценности своей собственной традиции и культурной идентичности.

Спустя более десяти лет после выхода книги «Модели семьи», где наряду с анализом семейной динамики были представлены терапевтические методы непрямой коррекции детских и подростковых расстройств, эти практические подходы получили дополнительное подтверждение благодаря их применению в десятках тысяч случаев. Практика и исследования последних лет позволили усовершенствовать методы вмешательства, направленные на проблемы и патологии, возникающие на разных этапах жизненного цикла человека и его семьи – в том числе как семьи происхождения, так и созданной им самим в дальнейшем. Как метко заметил Георг Лихтенберг: «Истинность теории проверяется ее применением на практике».