Читать книгу Пять шагов навстречу - Джули Дейс - Страница 4

Трикси

– Мам, я прошу тебя, пожалуйста, – тихо молю я.

– Я знаю, милая, но решать вовсе не мне. Я подчиняюсь приказам, – её голос мягкий и грустный. – Приеду, как только смогу.

– Хорошо, – это всё, что я могу сказать в ответ, ведь она делает всё ради меня.

– Я люблю тебя, ты помнишь об этом?

– Да.

– У тебя всё хорошо?

– Всё прекрасно.

В трубке слышится её тяжёлый выдох.

– Ты ведь говоришь это только для того, чтобы меня успокоить?

– Всё действительно хорошо, – заверяю я.

– Ладно, постараюсь вырваться. Я должна идти.

Выдаю бульканье в виде согласия и сбрасываю вызов, потому что мама не сможет сделать это первой. Моральная сила перешла ко мне от папы, который покинул нас пять лет назад, получив смертельную пулю в Афганистане. Не знаю, каким чудом она может служить вооруженным силам Америки, если её выдержка толщиной с нить, в то время как моя и папина – с канат, но так происходит всю жизнь. Она – это всё, что у меня есть и всё, что у меня осталось.

Всю жизнь метаться между штатами, чтобы быть ближе к ней: так выглядит моя жизнь. Сменить десяток школ, пару университетов. Нью-Йоркский стал для меня третьим. Тут я должна выжать последнее и получить диплом, конечно, если её вновь не переведут. Проще было бы остаться в Луизиане и завершить обучение там, но остаться одной – перспектива не самая манящая. Тяжело заводить друзей, когда знаешь, что не останешься на одном месте надолго. До шестнадцати лет я позволяла людям войти в мою жизнь, сохранить о себе воспоминания и общие моменты, но это касалось друзей, а не любви. Её я до чертиков боюсь и остерегаюсь. Воспоминания преследуют меня. Не желают оставлять. Из-за этого, я по крупицам разбираю себя, словно мозаика. Покидая вновь приобретённый дом – отпадает кусочек пазла. Я уже не могу его найти, он теряется в прошлом и там остаётся. Картина моей жизни наполовину разобрана, и те части меня растерялись по разным штатам вместе с людьми, которые некогда присутствовали в моей судьбе. Изначально они поддерживали со мной связь, но со временем отпадали и растворялись. За спиной словно рушится мост, говоря о том, что пути назад уже не будет. После очередного переезда в начале второго курса, который стал третьим за времена студенческой жизни, я окончательно разорвала всякие связи, не желая подпускать кого-то ближе мили. Моя жизнь соткана из обрывков, которые невозможно соединить. Мой друг – моя мама, остальные испарились, словно их и не существовало.

Собираю остатки самообладания и вкидываю голову, прокладывая путь к университету. Телефон подаёт сигнал о новом сообщении, на экране всплывает уведомление: «Я только что совершила невозможное». Лёгкая улыбка трогает уголки губ. Джен – моя подруга. Но не та, что есть рядом, а та, кто нашлась в сети. Кроме мамы, у меня есть она. Наше общение растянулось в четыре года, и за всё это время мы не виделись ни единого рада. Наверно, иметь хоть какого-то друга помимо мамы тоже хорошо, даже если это всего лишь друг по переписке. Хотя, я с уверенностью могу сказать, что это намного больше, чем «всего лишь». Она на связи сутками. В любое время я могу написать ей или позвонить по видео или аудио связи, чтобы услышать хоть какие-то слова поддержки. Её жизнь вовсе не похожа на мою, мы словно инь и янь, но это сближает. Одинаковые люди не открывают для друг друга новые грани, в то время как разные показывают мир своими глазами. Джен пропустила половину семестра прошлого года курса высшей математики, из-за нежелания учить цифры, но каким-то чудом пересдала сейчас. Набираю быстрое: «Это невозможно» и отправляю. Она не теряется, тут же всплывает следующее: «Да». Смеюсь и отправляю ей поднятую ладонь, мысленно отсалютовав пять, Джен делает то же самое. Это наш поздравительный знак. Несколько тысяч миль не кажутся таким большим расстоянием, если вам интересно вместе. Убираю телефон в карман и желаю открыть дверь, но как только кладу ладонь на металлик, на локтевом сгибе возникает чья-то рука.

Знакомое лицо и карие глаза смотрят на меня с ожиданием, как будто я должна броситься к нему на шею, издавая восторженные писки. Этого точно не будет. Как ни странно, лицо парня полностью свежо, как будто вчера его губу не рассек чей-то кулак.

– Если у тебя есть вопросы, то я слушаю, – сухо говорю я, – в ином случае отвали.

– Я должен извиниться.

– Мне не нужны твои извинения. Это всё?

Картер молчит, и я сбрасываю его руку, открывая дверь.

– Может, ты дослушаешь? – спрашивает он, следуя за мной по протянутому коридору, заполненному студентами.

– Нам не о чём говорить. Мы обоюдно попросили друг друга отвалить, не думаю, что это сложно.

– Я не извиняюсь дважды.

– Я не просила и не ждала твоих извинений. Ты помог мне, я помогла тебе. Мы в расчёте.

Заворачиваю за угол и ненароком смотрю туда, где только что шёл этот парень, но не обнаруживаю его на горизонте. Тем даже лучше. Надеюсь, он действительно не извиняется и не подходит дважды.

Какой черт меня дёрнул выйти вчера за ним? Отчасти, теперь чувство вины гложет меня, ведь длинный язык того парня помог довести Картера до крайней точки, если, конечно, это был его предел. Не думаю, что каждый может сорваться с цепи, когда про незнакомого человека что-то скажут. Хотя, сомневаюсь, что смогла бы сдержаться и не защитить кого-то от беспочвенных нападок. Конечно, я бы не стала махать кулаками без нужды, но словесно легко дала бы отпор. Я делаю успехи, ведь за неделю из-за меня пострадал кто-то другой. Но не скрываю: приятно чувствовать себя защищённой, даже если это было не ради меня, а ради выброса эмоций. Приходится утешать себя тем, что это было за дело.

В течение нескольких часов, перевоплощаюсь в губку и жадно впитываю все знания, которые дают профессора. Экран ноутбука пестрит разными цветами, с помощью которых я выделяю всё важное, дабы не забыть. Этому меня научило время и постоянные переезды. Для перевода требовалась сдача разницы. Даже небольшие различия в предметах несмотря на одну и ту же программу, приводили к тому, что я нагоняла и подтверждала свои знания, каждый чёртов раз в школе и университете. Это выматывает, но делает лучше.

– Ты не могла бы помочь мне? – шепчет женский голос, на который я тут же поворачиваю голову и встречаюсь с зелёными глазами с голубоватой оболочкой вокруг роговицы.

Яркая футболка ядовитого розового цвета выделяется из серой массы, небрежный пучок на голове из кудрявых рыжих локонов, чёрные лосины чуть ниже колен и такие же яркие шлёпки. Не могу не улыбнуться, потому что ногти на руках и ногах девушки выкрашены в салатовый оттенок.

– Помочь? – разве что по стилю, но это довольно забавно. Я редко встречаю таких людей, которые не переживают на счёт того, как сильно выделяются.

– У меня села проклятая батарейка, – морщится она, – ничего не сохранилось.

– Без проблем, – соглашаюсь я, – могу скинуть на почту.

– Спасибо. Ненавижу эту дряхлую штуковину, лучше бы писала от руки.

– Тут ты хотя бы можешь попробовать восстановить файлы, а если утонут бумажки, плакали твои конспекты.

– Ну да. В любом случае, спасибо.

Девушка протягивает мне помятый лист, на котором вывела адрес электронной почты и благодарно улыбается.

– Кортни, – говорит она, и я тут же думаю, что это плохое развитие событий, но невежливо фыркнуть и нагрубить.

– Это имя тебе совершенно не подходит, Кортни, – смеюсь я, понимая, что это имя действительно для девушки, которая не знает о том, что есть обувь на плоской подошве и о том, что спать с макияжем вовсе не обязательно. Коротко улыбаюсь и добавляю: – Трикси.

– Мне всегда так говорят, Трикси. Приятно познакомиться.

Если маму переведут вновь, наше знакомство будет недолгим, – тут же думаю я.

– Взаимно.

– Спасибо, не все согласны выручить.

– Мне не жалко. Не думаю, что тыкать по клавиатуре слишком сложно.

– Вовсе не сложно, сложней слушать эти занудные лекции, – хныкает она.

– Тут ты права, – киваю я. – Теперь это имя подходит тебе больше.

– Почему?

– Девушки с твоим именем вряд ли интересуются научными статьями.

– Девушки с твоим именем сейчас спят после жаркой тусовки в одном из братств.

– Не исключено, что с твоим тоже, – улыбаюсь я.

– Скорей, они отхватывают самого сладкого мальчика и сейчас их выводят из дома, вешая лапшу на уши.

– Что тогда делают с моим?

– Пользуются их мозгом в паху и бросают сразу после секса, – предлагает Кортни.

– Хороший способ насолить и перевернуть плоский мир вспять.

– Думаешь им воспользоваться?

– Перспектива подцепить букет из венерических заболеваний не самая воодушевляющая, – иронично замечаю я.

– Как на счёт пяти видов хламидий? – улыбается Кортни.

– Почитаю об этом перед сном.

– Философские мысли, как спонсор бессонницы?

– С этим сталкивается каждый. Последний раз я задумалась, откуда появились дроби, и кто их придумал.

– Узнала? – смеётся она.

– О да. Первые понятия появились в Египте, и первой стала половина, то есть, одна вторая, потом возникла треть.

– Ты серьёзно это читала?

– Мой пылкий мозг не мог отпустить эту тему до тех пор, пока не закончилась статья.

– Это ужасно, – хохочет Кортни.

– Знаю. Даже представлять не хочу, какой вопрос будет следующим.

– Метишь в заучки?

– Если бы, – выдыхаю я.

На этом, наш диалог завершается точно так же, как и лекция. Когда ноутбук проваливается в рюкзак, а следом за ним телефон, моя соседка настырно суёт свой и не может утрамбовать его в сумке, удивляя спешкой.

– Эй, ты сейчас понесёшь его в руках, – говорю я, останавливая её неудачные попытки.

– Терпеть не могу её, но не могу дойти и купить новую, – фыркает Кортни, когда я помогаю ей, оттянув боковые ремешки, чтобы штуковина вошла на положенное место, но замочек уже не сходится из-за разных размеров в высоте.

– Не торопись, спокойней получится с первой попытки.

– Я опаздываю на смену, – ворчи она, – ненавижу это.

– Что именно?

– Ежедневно видеть эти высокомерны лица.

– Так уволься.

– Не могу, нужны деньги на обучение и на съём квартиры.

– Как на счёт переезда в кампус?

– Если кто-то любезно решит освободить для меня кровать, то я с удовольствием соберу свои манатки.

С этими словами, она спешно бежит на выход, крича слова благодарности за помощь. Смотрю вслед сумасшедшей рыжеволосой девушке и качаю головой. Торопыги такие смешные, особенно Кортни: та, которой совершенно не подходит собственное имя.

Плетусь к выходу и радуюсь солнечному свету, которому абсолютно не возрадуется Дракула. Знаю, придя в кампус, я вновь на пару часов засяду за учебники, а выполнив все задания – уйду в сериалы. Вариант с работой сейчас отнюдь не кажется таким плохим, дабы занять свободное время с пользой. Кроме того, мама не загребает деньги миллионами, оплачивая всё на свете. После смерти папы, наши доходы сократились, но это не то, что волнует меня. Будь он рядом, я бы согласилась жить с ними даже в коробке из-под телевизора, лишь бы ощущать ту заботу, тепло и любовь. Мама старается дать эти чувства с двойной силой, словно считает себя обязанной, но это вовсе не обязательно. Мы обе понимаем, что никто не сможет заменить его. Никто из нас не спешит задеть тему смерти, даже если она не касается папы. Мамины родители живут в Коннектикуте, а родители отца давно ушли в мир иной ещё задолго до его смерти. В итоге, мы полностью потеряли вторую часть семьи. Остались только мы. От них осталась только фамилия.

Кампус расположен не так далеко от университета, поэтому мои расходы сокращаются благодаря экономии на транспорте. Стоит лишь включить музыку и путь становится в два раза легче и короче, хотя это всего лишь иллюзия. На парковке вижу человека, которому вчера по дурости решила помочь, и вариант обойти его стороной отклоняется, потому что тропинка одна.

Мне не приходится делать незаинтересованный вид, ведь оно так и есть. За неделю обучения, я услышала о нём столько, что уши закатываются в трубочку. Жизнь этого парня пропитана безразличием, словно ему всё нипочём и море по колено. Собственно, он сам это говорит. Связаться с ним – значит получить букет венерических заболеваний и выразительный список в личное дело, которое отрежет всякие пути к перспективному будущему. Возможно, не все придерживаются понимания, что студенческие годы должны быть самыми отвязными и беспечными. Для меня они означают то, что в будущем я найду приличную работу, а не буду соединять концы с концами. Во мне есть то желание потусить, и я легко могу это сделать, но стремление видеть себя в будущем самореализованной – намного сильнее.

Несколько секунд, на спине ощущается взгляд его глаз, но длится подобное надолго. Благодаря щелкам между локонами, вижу девушку и парня рядом с ним. Говоря о первой: она запрыгнула на его спину, и крепко сжимает шею, пока Мэйсон смеётся и изображает асфиксию. Кажется, сейчас он не пытается выдать себя за альфа-самца, а является настоящим собой. Странно знать о человеке всё из трёпа девочек в раздевалке. Кажется, без подобного парня не существует ни один университет или школа, а то и вселенная. Не будь таких – система могла дать сбой. Я вовсе не хочу знать о его способностях, но почему-то знаю. Обычно, я даже не пыталась вникнуть в подобные разговоры, но о нём слушаю. Это непонятное недоразумение в моей голове, о котором стоит позаботиться и забыть.

Но тщетно, я помню цвет его глаз, роговица которых цветом тёмного шоколада, а радужная оболочка молочного. При встрече в раздевалке, его зрачки были расширены, и благодаря этому глаза были темно карие, в то время как вчера они блестели ореховым оттенком. Либо я брежу, либо он способен даже на подобную смену в собственном теле.