Читать книгу Потерянный снег - Дмитрий Лунд - Страница 12

Музыка японской группы «Моно» полна грустных и печальных мотивов. Музыканты с помощью особого звучания гитар умудряются передать всё многообразие красок далёких картин и образов. И если прислушаться повнимательнее, то можно заметить, что в их полных тоски песнях просвечивает лучик надежды.

Ещё сонный, но до чёртиков довольный, я стоял на Балтийском вокзале. Что уж тут говорить, место не из приятных. Но когда погода такая ясная, солнечная и не по-скромному тёплая, когда ты едешь на концерт твоей любимой группы, нет ровным счётом никакого дела до наплёванной на перрон шелухи от семечек, разбросанных окурков и подозрительных пятен и разводов на асфальте. Вот и Саша подошёл тоже заспанный: единственный поезд в Тарту сегодня отходил ни свет ни заря.

Саша – армянин. И его настоящее имя он почему-то не разглашает. Ну и пусть. Для меня это не имеет значения. Саша так Саша. Главное, что с ним не приходится скучать. Более комичной личности я, пожалуй, не встречал. Худой, с длинным хвостом на затылке, слегка ссутулившийся. Меня смешила даже его походка. И с самим чувством юмора у него всё было в порядке. Это говорит о том, что он, несмотря на свою комичность, был в мире с самим собой. Не часто встретишь человека, который принимает себя таким, какой он есть.

Это Саша, закоренелый меломан, наткнулся на эту невероятную новость. В июле на рок-фестиваль в Тарту приезжают наши любимые японцы. Просто чудо! В нашу маленькую странушку себе могут позволить приехать лишь те исполнители, которые уже заработали солидную популярность. Иначе придётся играть для 50, ну, от силы 100 человек. И если б не этот фестиваль, пришлось бы нам плыть на «Моно» куда-нибудь в Стокгольм или Хельсинки.

– Знаешь? Я в Тарту-то только проездом бывал, – обратился я к Сане, пока он расплачивался за холодный чай в киоске.

С этим армянином мы уже около года играли вместе разнообразную музыку. Всегда в жанре рок, а со стилями развлекались, экспериментировали. Он – на гитаре, я – на барабанах.

– Да ничего там нет, в этом Тарту, кроме университета. Живут там три эстонца и один русский, и тот нелегалом, – кажется, наш гитарист начинает просыпаться – появились уже столь знакомые мне ирония и сарказм.

Поезд лениво застучал рельсами. Мы, пребывая ещё в полусонном состоянии, болтали о фолк-музыке, кинофильмах и Лавкрафте с его страшилками.

Я оглядел вагон – да, действительно много молодёжи. Поезд был почти полный. Полный такими, как мы. Которые не смогли найти свободные места в рейсовых междугородних автобусах, или просто-напросто они им оказались не по карману. Поезд тащился медленно, так что, наговорившись вдоволь, мы развалились на неудобных сиденьях. Мимо проплывали леса, луга, редкие станции и маленькие провинциальные городки. Солнце ещё не жарило, но уже начинало припекать. Я снял джинсовую куртку, приклеился щекой к окну и задремал.

Поезд прибыл.

Мы сошли на перрон и, следуя за общим потоком людей, спустились в подземный переход. Прошли через лабиринт, изрисованный граффити. Не встретив в лабиринте минотавра, по ступенькам вышли на свет утреннего солнца.

Погода была изумительной.

Саша принял решение купить карту города – отличная мысль. Отойдя от киоска со сложенной картой, он тут же принялся её разворачивать… разворачивать, разворачивать и потом ещё разворачивать. И в итоге у него в руках оказалась огромная подробная карта второго по величине города Эстонии.

– Саня, ты гений. С такой картой мы в городе лучше коренных жителей ориентироваться будем.

Вот так двое длинноволосых странных типа заковыляли по городу. Смешно шагая впереди, уткнувшись носом в карту, – Саша. Он изредка задавал направление. «Туда!» – он тыкал своим длинным пальцем, оказавшись у очередной развилки или перекрёстка.

– Капитан, вы хорошо помните, где наш клад зарыли? – я попробовал подтрунить над моим армянским приятелем.

– Ага. Я бы вот поел бы где-нибудь.

– А где?

– Да вот на карте найдём, где поближе.

Наш выбор пал на пиццерию. И, надо сказать, пал удачно.

После наивкуснейшей пиццы мы продолжили наше путешествие.

Дело в том, что Саша на одном из музыкальных форумов познакомился с Виталием из Кохтла-Ярве. Виталий тоже, в свою очередь, сегодня приехал на фестиваль. Он со своей девушкой Анной, которая жила в общежитии и училась в Тартуском университете, должны были встретиться с нами где-нибудь в центре города.

Мы без труда нашли друг друга.

Виталий оказался флегматичным умиротворённым парнем. Анна – полненькая брюнетка. Судя по глазам, умная и проницательная.

Виталий утверждал, что ему известно в общих чертах, где будет проводиться рок-фестиваль, но, несмотря на это, мы пошли сначала в совершенно противоположном направлении. Ну и пусть. Зато посмотрели город. Нам повезло. Мы попали на что-то вроде средневековых дней в ухоженном маленьком историческом центре Старого Города. Люди, одетые в костюмы, торговали всякой всячиной. Некоторые из них играли на народных инструментах.

Но мы стали долго задерживаться на узких улочках средневекового Тарту – и так потеряли много времени, пройдя несколько километров в неправильном направлении. Хотя говорят, что настоящие герои всегда идут в обход.

Выйдя из Старого Города, мы решили укрыться от летней жары в одном из баров. Тогда, сидя вместе с новыми знакомыми в пока ещё полупустом баре для любителей рок-музыки, я не имел ни малейшего понятия, какой путь мне предстояло пройти уже через год. Но в тот летний день, когда солнце нам улыбалось всеми тридцатью двумя зубами, я думал о другом, о совершенно другом.

Мы проторчали до самого вечера, сидя на зелёной мягкой траве перед сценой. Иногда прогуливаясь в окрестностях с банкой джина-тоника.

«Моно» выступали последними, и до них мы увидели различные местные рок-банды, был также кто-то из Швеции и Финляндии.

Народ к вечеру начал прибывать, а шашлыки и сардельки, продаваемые для изголодавшихся меломанов, запиваемые эстонским пивом, начали усиленно поедаться. Затем они переваривались, превращаясь в энергию. А энергия была нужна: вечер обещал быть долгим.

Сначала четыре маленьких японца – трое мужчин и одна женщина – появились на сцене, чтобы настроить и привести в положение боевой готовности свои инструменты и главную особенность их необычного звучания – десятки всевозможных педалей с эффектами для их электрогитар.

Саша, воспользовавшись моментом, подошёл к сцене с дисками и пластинками их альбомов в руках. Заполучив все четыре автографа, он с типичным для Страны Солнечного Корня поклоном поблагодарил по-японски иностранных музыкантов. После чего довольный, с сияющими глазами вернулся к нашему кружку.

Я ему завидовал: понимал, что если я себе позволю купить их диск, а иначе где им мне оставлять автографы, то мне может не хватить денег на обратную дорогу.

Японцы начали играть под лучами заходящего солнца. Звук гитар, преображённый через множество педалей, становился сказочным. С первых нот мы попали под их волшебство. Их песни, хотя пели только гитары, как правило, начинаются медленно, мелодично, расслабляюще. Звуки инструментов обволакивают разум, побуждая его создавать образы чего-то красивого и вечного. Композиции длятся не менее 8—10 минут. Так, если ты достаточно открыт и чувствителен, ты входишь в своего рода транс или медитацию. Но есть треки, в кульминации которых слушателя ждёт сюрприз, не передаваемое словами ощущение. Музыка превращается в ураган, настоящий шторм, который уносит твоё сознание. С помощью усилителей и специальных примочек гитарист усиливает и искажает дисторшн (то есть искажает само искажение). Стена звука сбивает с ног, как вьюга, как дикий ветер. Шторм продолжается несколько минут, и в этот момент можно увидеть слушателей с закрытыми глазами, выполняющих странные движения, порой похожие на конвульсии. Но эта музыка не имеет побочных эффектов экстази и тому подобного. Их музыка очищает и умиротворяет. После их концерта я ещё несколько дней ходил, разговаривал как человек, вышедший из длительной медитации, как человек, который провёл несколько дней в молитвах, искренних, идущих из самых сокровенных уголков сердца; как человек, который научился слушать тишину.

Вот наконец после нескольких композиций зазвучал их самый известный, всеми любимый трек «Lost Snow» – «Потерянный Снег». Воображение, не дожидаясь указаний, начало рисовать кистью фантазии зимний пейзаж. Сначала снежинки были редкими. Одинокими хлопьями, танцуя в воздухе, они опускались на июльскую траву. Но постепенно снегопад начал набирать силу. Ветер начал нарастать.

Я покачивался в такт мелодии у самой сцены с закрытыми глазами. Через несколько минут пребывания в таком состоянии я открыл глаза и увидел, как по сцене ползёт жук. У меня появилось странное ощущение, будто в тот момент там больше, кроме нас двоих, никто не находился. Был только я и этот жучок, неловко уворачивающийся от снежных хлопьев. Сложилось впечатление, что я прикоснулся к Богу, и этот жучок оказался посредником между нами.

Наваждение прошло, когда моё сердце сжалось в предвкушении кульминации песни. Напряжение натянулось струной уже до предела, и я предвкушал, как сейчас наступит момент экстаза. Вот ещё один проигрыш, и гитаристов затрясёт в такт музыке, а на нас обрушится вызванная ими снежная вьюга. Бешеный снегопад. Но после он успокоится. И затем снова наступит затишье. Мелодичное затишье редких последних снежинок этого снегопада в летнем Тарту.

Когда они сыграли последнюю композицию, ночное небо было уже испещрено серебряным бисером. У большинства музыкальных коллективов принято, уходя со сцены, оставлять про запас ещё одну песню. Фанаты должны криками и аплодисментами вызвать исполнителей из закулисья. Но как громко и долго мы ни звали, они, к сожалению, на сцену не вернулись. Правда, было видно, что они и так отдались по полной: пот стекал ручьями с лиц, а музыканты больше были не в силах стоять на ногах.

Через некоторое время ожидания у сцены остались только я, Саша, молодой эстонец и две девушки.

– Как жаль. Я был уверен, что они оставили напоследок свой последний хит «Yearning», – я обратился к девушкам.

– Да, именно. Мы тоже его ждали.

– А вы откуда?

– Мы на «Моно» из Питера приехали.

– Ах, вот оно как? Мы не из такого далека, как вы. Мы таллинцы. А вы где-то на ночь остановились?

– Да, конечно, в гостинице.

– Понятно, – тут я вспомнил, что мы с Сашей собирались провести эту ночь под открытым небом. Нужно было продержаться до шести часов утра – первого поезда обратно в Таллин.

Я попрощался с девушками, и мы с Сашей направились к выходу с территории, где проходил фестиваль.

Откуда-то со стороны к нам подошли Виталий с Анной. Проходя вместе с другими группами молодёжи через ночной Тарту, мы начали обмениваться впечатлениями. Разумеется, появилось желание перекусить. Но единственное открытое в тот момент заведение уже было битком набито теми, кто приехал на фестиваль, вперемешку с выступившими музыкантами. Простояв около часа в очереди, мы решили изменить планы. За решением все обратились к Анне: как оказалось, город она знала лучше всех четверых.

– Так, в четыре часа должно открыться одно местечко, но скажу сразу: это бар скинхедов.

–Э, нет. Завтракать со скинхедами особого желания у меня нет, – высказал я свой протест.

– Ну, если нет, тогда пойдём к МакДрайву – он открыт 24 часа в сутки.

На том и порешили.

Проходя дальше вглубь города, перед самым «Макдоналдсом» на лужайке перед заправкой на траве кучей разбросанных кукол расположилась группа подростков – видимо, не только мы не озаботились гостиницей.

Перед единственным окошком МакДрайва было уже пять-шесть человек. Когда пришла наша очередь, наших денег хватило на гамбургер самых Big Size для каждого, на немного картошки фри и кока-колы.

Мы расположились на первой попавшейся скамейке и принялись уничтожать горячий ужин.

– М-м-м, «Макдоналдс», – промычал я песенку из всем известной рекламы. Все остальные молчаливо чавкали.

– М-м-м, я испачкался. – Я завертелся в поисках салфетки. Послышался смешок Анны – лишь она поняла мой юмор.

– М-м-м, картошечку недосолили. – Это я расправился с «Биг Маком» и добрался до картошки фри.

Закончив трапезничать, мы прижались друг к другу на скамейке: июль, но ночью было прохладно. Мы ещё немного поболтали, после чего Виталий с Анной решили отправиться в её общежитие.

Мы их проводили.

Оказавшись под дверьми общаги, я попытался уговорить их взять нас с собой, утверждая, что мне удобно спится и на голом полу, но потом я сдался, и мы попрощались. Мы с Сашей оказались наедине с ночью.

– Блин. Чего делать-то будем? – я поинтересовался мнением моего товарища по несчастью.

– Чего делать? Пойдём на вокзал.

Мы пошли в заранее указанном нам Анной направлении. Нам предстояло познакомиться с менее приятной частью города. Есть такие районы в городе, состоящие сплошь из деревянных домов, многие из которых заброшены. В ночных сумерках выглядели они достаточно угрожающе.

К счастью, мы не заблудились и уже вскоре вышли к зданию вокзала. Здание как таковое на вокзале города Тарту на тот момент было нерабочее. Деревянное строение, требующее полной реставрации, имело заколоченные окна и двери. Так что ни горячего кофе, ни обслуживающего персонала, ни крыши над головой. Мы сели на скамейке на перроне и, оглядев этот дом призраков, вспомнили с тоской вокзал в Таллине. Да уж, придётся мёрзнуть.

Моя джинсовая куртка меня не спасала. Пиджак Саши тоже не приносил много пользы, но у него оказалось секретное оружие, козырь, запрятанный в рукаве. Какой? Карта города Тарту! Он развернул её и накрылся как одеялом. Я от нечего делать собрал из мусора и деревяшек маленький костёр. И прямо на перроне поджёг его. Несмотря на многочисленную ругань и недовольство Александра, костёр занялся. Но не прошло и десяти минут, как из ниоткуда появился коротко остриженный мужчина и попросил меня потушить пламя.

– Вот до этой линии, – говорит, – моя территория, а по другую сторону рельсов делай, что хочешь.

Я не стал спорить и перенёс костёр. Чуть ли не под самые Сашины ботинки.

– Хватит фигнёй страдать! – продолжал он злиться, не вылезая из-под карты.

Но я на его возгласы не обращал внимания: мне нужно было чем-то заняться, чтобы не заснуть. Но уже через час на вокзале появилось движение, и костёр я решил потушить. Саша уже дремал, сидя, накрывшись картой. Я лёг на соседнюю скамейку и тоже попытался задремать. Но полноценно уснуть не получалось: постоянно приходилось просыпаться от холода, просачивающегося через одежду к плечам и спине.

Так мы проторчали на вокзале под открытым небом до шести часов утра.