Читать книгу Пути неисповедимые - Елена Александровна Кашина - Страница 11

В последний вечер уложили Дашу, а сами при свете луны купались в океане, потом ушли в дом, пили лёгкое вино и разговаривали.

Разошлись поздно, но Доктору спать не хотелось, и он решил побродить по берегу. Проходя мимо растворённого окна, услышал разговор Марии с Профессором. Понял, что говорят о нём и остановился.

– Пожалуй, не стоило показывать Колизей…

– Пусть знают всё, – голос Марии прозвучал неожиданно жёстко.

– Всего и мы не знаем, – усмехнулся Профессор.

Возникла пауза. Доктор устыдился, что, как шкодливый мальчишка, подслушивает и отошёл от окна. Спустился на берег; в темноте долго стоял у кромки накатывающих на берег высоких пенных волн.

Когда утром проснулся, все уже были на ногах. Мария готовила завтрак, Инженер с Профессором проверяли надёжность двигателя катера – путь предстоял неблизкий. Инженер намеревался доставить Доктора в порт, а потом проследовать дальше на север, на отдаленные гидростанции.

Позавтракали. Пора было ехать. Присели на дорогу.

Отойдя от берега, развернули катер и направились в сторону отделяющего Остров от материка пролива. Доктор не сводил глаз с берега, где, крепко расставив ноги, и, держа на плечах размахивающую длинным маминым шарфом Дашу, стоял Профессор, а рядом с ним Мария. Ветер трепал шарф в Дашиной руке и подол белого платья Марии, отчего она была похожа на летящую чайку.

Маленький катер подбрасывало на волнах, пассажиров обдавало брызгами. Плыли вдоль материкового берега, мимо следующих один за другим портов с длинными причалами, где одни суда загружались, а другие ждали своей очереди на рейде. Непрерывной чередой тянулись молы, волнорезы, доки, эллинги, подъёмные краны, транспортёры, трубопроводы, складские помещения. Это были порты-базы обеспечения Острова. Небольшие баржи и катера непрерывно отходили от погрузочных причалов и пересекали пролив, доставляя на склады прилегающих островков фрукты, овощи, свежее мясо, живую рыбу, пиво, вино, промышленные товары, строительные материалы и т. д. Всё население прибрежных городов касты М было занято на работах в морских портах.

Через час катер пристал к причалу пассажирского порта.

– Прощайте, отец, – голос Доктора дрогнул.

Инженер посмотрел серьезно и внимательно, кивнул, похлопал по плечу. Поднимаясь с причала по лестнице, Доктор оглянулся. Катер уже разворачивался. Он остановился и провожал его глазами до тех пор, пока тот не скрылся из вида.

А еще через час он уже летел в аэролёте. Было невыносимо грустно и одиноко. Он и не предполагал, что можно так привязаться душой всего за несколько дней знакомства. Откинув спинку кресла, закрыл глаза. Перед мысленным взором возникали картины-воспоминания, а в голове всё время звучало: «Не говори с тоской: их нет, но с благодарностию: были».

* * *

В административном центре – столице Центрального сектора, он должен был пересесть в аэролёт, летящий в НГЭ-2. Но решил использовать случай и согласовать с администрацией департамента образования кое-какие школьные вопросы, ведь через личные контакты дела решаются быстрей.

Вернувшись в аэропорт, чтобы продолжить полёт в родной город, встретил там скучающего товарища по семинару. Тот летел в Северный сектор, и до рейса его аэролёта ему предстояло ждать ещё два часа. Они обрадовались друг другу, словно после расставания прошло не несколько дней, а большой срок. Доктору лететь оставалось не далеко и не долго, а аэролёты в его родной город отсюда летали часто и он решил отсрочить свой полёт, чтобы проводить товарища.

Они сидели в ресторане, потягивали коктейли и вспоминали семинар, красоты Острова Высших и людей Высшей касты. Доктор говорил восторженно, его же товарищ был сдержан. Выйдя из ресторана, уселись на скамейку в сквере напротив здания аэропорта. Неподалёку, по площади сновали люди, негромко доносился приятный голос диктора, объявляющего вылет и посадку и, почти не слышно, садились и взлетали аэролёты. В тени сквера было спокойно и прохладно.

Товарищ, насторожено всматриваясь в проходящих мимо людей, раздумывал: рассказать ли Доктору о том, чему он был свидетелем, и воспоминания о чем не оставляли его. Наконец решился.

На следующий после окончания семинара день, когда все участники разъехались в гости, он один задержался, чтобы привести в порядок записи. Во второй половине дня вышел прогуляться по университетскому парку. Огромный парк постепенно перешёл в лес. Близился вечер. Он повернул назад и медленно шёл по дорожке среди отбрасывающих длинные тени высоких деревьев. Послышались голоса. Он сошёл с дорожки, присел на траву за деревьями. Прошла большая толпа; в ней были юные студенты-первокурсники и люди старше студенческого возраста. Когда все прошли и их голоса стали слабо слышны, он последовал за ними.

Тропа привела к большой округлой формы поляне. В её центре возвышался чёрный, словно закопчённый, каменный столб, а рядом с ним стояли два пня. По поляне к столбу вела тропинка. На стороне, противоположной той, где он притаился возле кустов, на краю поляны был сооружён помост, на нём стояло сиденье, а рядом навалена большая куча хвороста. На поляне не было никого, но за деревьями мелькали люди.

Ждать пришлось недолго. Раздалась барабанная дробь и из леса вышла и направилась к столбу на поляне группа людей, ведущая обнажённых юношу и девушку с нарисованными на их спинах и животах большими синими шестиконечными звёздами. Их усадили на пни возле каменного столба, связали между собой за предплечья и щиколотки ног таким образом, что каменный столб оказался между их спинами. Он обратил внимание, что девушка и юноша красивы и хорошо сложены, но вялы, равнодушны к происходящему, какие-то сонные.

Послышался грохот музыки, похожей на марш. Возглавляемые атлетом с высоченной короной-трубой на голове, из леса колонной по одному выходили раздетые донага люди. Колонна сделала круг по периметру поляны и остановилась. Атлет взошёл на помост, и, указывая рукой на привязанных к столбу, произнёс краткую речь, но тайный свидетель её не расслышал.

Что есть мочи, оркестр загрохотал что-то несуразное. Обнажённые люди в диком танце растекались по поляне. Тела их были ярко раскрашены рисунками, нанесёнными по единому трафарету: во всю спину красная Звезда Абсолюта, на ягодицах два обращённых друг к другу трезубца, что-то непонятное на животах, руках, ногах. Головы женщин украшены венками из полевых цветов, у мужчин на головах обручи с рожками.

Музыканты старались во всю: колотили в барабаны, звенели литаврами, трясли трещотками. Юные, и далеко не юные «нимфы», теряя с голов венки, с визгом носились по поляне, убегая от преследующих их «сатиров». Свальный грех…

– Мне хотелось бежать, но, глядя на молодых людей, с измученным видом сидящих связанными в центре поляны, я гадал: что же будет с ними? И это заставило остаться.

Ненадолго смолкнувшие, опять загрохотали барабаны. Со всей поляны, волоча ноги, люди брели на её край и опять выстраивались по обе стороны помоста. Атлет, всё это время сидевший на троне, поднялся и прокричал, указывая на привязанных к столбу, что эти двое сбежали с островка, где живут, и без дела шлялись по Острову.

– Какое будет им наказание?

– Смерть свидетелям! Смерть! Свидетелям смерть! Очистительный огонь! Огонь очищения! – кричали вразнобой.

– Аутодафе!! – громче всех крикнул кто-то, и все подхватили, скандируя:

– Ауто-дафе! Ауто-дафе! Ауто-дафе!

– Приговор привести в исполнение!

Под грохот оркестра каждый из кучи брал охапку хвороста, выстраивался в шеренгу по одному, шел по тропинке в центр поляны, и там бросал возле приговорённых. Когда хворостом завалили несчастных так, что их не стало видно – виднелся лишь конец каменного столба, барабаны смолкли.

Атлет в короне сошел с возвышения, в стоящем на земле ведре обмакнул паклю на конце длинной палки, зажёг факел и, высоко подняв его над головой, зашагал к обречённым. Дошел до столба и с двух сторон – со стороны юноши и со стороны девушки – поджег хворост. Музыканты опять неистово заколотили по барабанам. Вопли заживо сжигаемых, грохот барабанов, треск пламени слились воедино….

– Я понял, что если меня обнаружат, то участь моя будет такой же, как у этих несчастных. Боясь кого-нибудь встретить, возвращался не по тропе, а крадучись от дерева к дереву. До утра не мог прийти в себя от потрясения и страха, что меня заметили. Сидел у окна за задёрнутыми шторами и озирался на дверь. Казалось, что вот-вот войдут и уведут неведомо куда. Под утро в щель между шторами заметил, бесшумно, как тени, проходящих людей.

Это было так немыслимо, и так не вязалось с впечатлениями Доктора от общения с семьёй Профессора…. Но и усомниться в словах товарища было нельзя – страх в глазах, взволнованный пониженный до шёпота голос…. Жизнь на Острове уже не восхищала. Однако, тёплые чувства к Профессору, Марии и Инженеру остались навсегда.