Читать книгу Горький вкус соли - Елена Оуэнс - Страница 14

Варя проснулась. В комнате было светло и тихо, только размеренное, еле слышное тиканье часов доносилось из горницы.

«Господи, как же отрадно, как всё хорошо!» – сладко подумала она, потянулась, выгнула спину и попыталась дотянуться носочками до металлических прутьев кровати. Одеяло соскользнуло, обнажив ноги.

«Утром, у излучины», – Варя вспомнила, как крепко он обнял её вчера, поцеловал в губы. Сердце учащённо забилось, тело пробудилось, будто от щекотки невесомого пёрышка.

Проголосили петухи, эхом отзываясь со всех сторон посёлка.

«Четыре уже, пора…»

Она тихонько встала, накинула халат, помолилась перед божницей. На душе было необычно легко и радостно.

«Словно ангел по душе босиком пробежал», – прошептала она себе, на цыпочках пробираясь на кухню. Ранняя заря осветила розовато-оранжевыми всполохами грубую старую скатёрку, печь и стены с давно выцветшими обоями. Варя раздвинула ситцевые шторки и выглянула на улицу. Тонкая струйка дыма показалась из трубы близлежащего дома, петух важно ходил по крыше соседского курятника и приглядывал за порядком ― леспромхоз просыпался.

– Ах, до чего же энто всё любо! – невольно вырвалось у Вари, и она открыла форточку.

В избу ворвался свежий воздух, смешанный с утренними деревенскими звуками: хлопающими дверьми сараев, кудахтаньем кур, мычаньем коров. Она услышала плеск воды, фырканье и бас соседа: «Ух! Хорошо! Ух! До́бро!»

«А ведь и правда – как всё хорошо, как всё до́бро!» – Варя протанцевала от окна, что-то мурлыча себе под нос.

Затопив печь, она водрузила на неё чугунок с водой, подошла к рукомойнику, умылась и стала внимательно рассматривать себя в зеркало. Нечастые золотистые веснушки-крапинки на носу словно прыгали, играя с солнцем в переглядки. Две параллельные прямые чётко прочерчивали по горизонтали высокий лоб. Она потёрла их – не исчезли. Варя вздохнула, безжалостно нащипала скулы – щёки порозовели.

«Так-то так, – улыбнулась она своему отражению. Мелкие морщинки тут же окружили глаза лучистой сеточкой. ― Предатели, можно подумать, я улыбалась столько раз, сколько вас тут повысыпало…»

Она взяла детский крем и жирно намазала им лицо.

– Ишь, развелись, от я вам! – сказала она вслух, но тут же рассмеялась.

«Вот я, тетёха… самой уже под сорок, а выпендриваюсь будто девчонка», – застыдила она себя, заплела косу, свернула её в улитку на затылке и опять стала напевать.

Легко она проскользнула в погреб, набрала в миску картошки, моркови, выдернула луковицу из связки и, окрылённая, принялась готовить. Картофелины крутились в её руках, словно в вальсе, в считанные секунды освобождаясь от своей кожуры.

«Было же у меня сало, было, было», – напевая, Варя шарила по полкам. Наконец она нашла жалкий, завёрнутый в тряпицу кусочек и бросила его в суп.

«С наварчиком, с наварчиком», – она радостно покружилась около печи. Хотелось взлететь и парить, танцевать и петь, но места не хватало. Хотелось, чтобы душа порхала, дышала, становилась яркой, как солнце, и чистой, как небо…

Варя сделала ещё одно па посреди кухни и села завтракать. Холодная варёная картошка, щедро приправленная крупной солью, была сегодня особенно вкусной. Она наспех попила чаю, поправила холщовую скатерть, чтобы не росли появившиеся на углах новые прорехи, сняла суп с огня и побежала переодеваться.

«Берегу, берегу, а пошто? Истлеет уже скоро в шкапу… – думала Варя, приглаживая на себе белое платье со снегирями. Она завязала синий поясок на тонкой не по годам талии. – Прям по фигуре… Слишком… баско. Увидят же, начнут лясы точить», – она сняла поясок.

На дне шкафа лежала большая коробка с надписью «CEBO23». Варя достала её и бережно развернула газетную бумагу.

«И ведь не одёванные же, ни разу не одёванные, – Варя примерила чёрные туфли-лодочки и цокнула язычком своему отражению в шифоньерном зеркале. Она поохорашивалась, покрутилась, посмотрела на себя со всех сторон, потом обернулась на окно и вздохнула:― Куда там, по селу, коров смешить», – и снова убрала туфли в шкаф.

* * *

До речки она дошла быстро, никого по дороге не встретив.

Берег, пологий и песчаный со стороны села, был непривычно пустынным. Обычно здесь купалась ребятня, а чуть ниже по течению жёнки полоскали бельё, но сейчас было слишком рано.

Варя почти бегом взошла на мост. Свежеструганные деревянные перила пахну́ли ароматом смолы, крепко прилатанные друг к другу новенькие доски скрипнули. Она оглянулась. На дороге было пусто.

«Никто не заметил», – облегчённо вздохнула Варя и, не задерживаясь, сбежала на другой берег. Скоро должны были повести коров в поскотину за реку и могли её увидеть.

Очутившись в берёзовой роще, Варя огляделась. Вокруг – никого. Тоненькие деревца в белых сарафанах с чёрными кармашками застыли, лишь изредка шелестя листвой, словно перешёптываясь. Варя прижалась спиной к дереву и перевела дыхание.

«И чего это я, навела переполоху? Чего я боюсь? Рази грех какой? Я ж никого не обманываю, пошто мне прятаться, пусть себе бают…»

Шёлковый ствол берёзы нежно ласкал её ладошки и голые ноги. Варя вспомнила про Олега, вспомнила его вчерашний поцелуй.

«От тетеря! А в какое время-то ведь не спросила! От тетёха так тетёха! В кои-то веки пригласили на свидание, а я время не спросила. Утром… утро у кого в четыре начинается, а у кого – в десять, – стала ругать себя Варя. – И что теперь делать-то? Только зря выходной взяла».

Расстроенная, оторвалась она от дерева и пошла вглубь рощи, свернув на узкую тропку. В конце дорожки сквозь плакучие ивы мелкой рябью поблёскивала речка.

«Ну и бог с ним, со свиданием!» – Варя вдруг сорвалась и побежала к воде, на бегу уклоняясь от тонких прутиков берёз и расстёгивая пуговки платья. На берегу она на мгновение застыла. Речка переливалась, с каждым движением стряхивая с себя остатки дремоты и утреннего тумана.

Варя скинула платье и забежала в воду, подняв за собой кучу брызг. Утиный выводок ошарашенно отпрянул, мать-утка закрякала, захлопала крыльями по воде и проворно спряталась в камышовых зарослях, а за ней и утята – мал мала меньше.

– От полоротые! – засмеялась Варя, зашла глубже и поплыла, держа голову над водой.

Холодная вода тут же согнала утреннее оцепенение, тело взбодрилось. Варя поднырнула. Светло-зелёный свет выхватывал под водой расплывчатые травинки, проскользившую по самому дну стайку мелких рыбёшек. Она вынырнула. Нерушимой стеной на другом берегу стоял хвойный лес, солнечные лучи едва достигали его кромки и исчезали в нём, от чащи отражалась только молчаливая темнота. Добравшись до середины реки, Варя легла на спину и поплыла назад. Она расслабилась, плавно перебирая руками и ногами и глядя на безоблачное голубое небо. Приятная прохлада обволакивала её тело, в голове было спокойно, а душа, казалось, сама наполнилась золотисто-розовым светом счастья.

Вдруг Варя почувствовала, будто на неё кто-то смотрит. Она резко перевернулась на живот. В реку входил мужчина. Варя не могла разглядеть его лицо. Он шёл к ней, высокий, здоровый, вода впереди него раздвигалась, будто от лодки. Сердце, словно перепёлка, часто и сильно забилось, ударяясь в груди, как в клетке. Варя нащупала ступнями дно, выпрямилась, вода едва прикрыла её грудь. И тут она узнала его. Олег подходил всё ближе, она уже могла разглядеть его мускулистые руки, белый блестящий шрам на груди, рядом с сердцем. Он приблизился, прижал Варю к себе и стал целовать её шею, плечи. Она чувствовала горячее дыхание, терпкий аромат махорки, смешанный с запахом речной воды. Ничего не говоря, Олег легко подхватил её на руки и понёс к берегу. Варя обняла его, чувствуя, как его мышцы постепенно, одна за другой, становятся твёрже, словно наливаются силой: плечи, руки, живот. Вскоре они оказались на земле, но Олег нёс её дальше, в сторону от тропинки.

– Палатка у меня здесь. Рыбацкая. Там лучше будет.

Варя молчала.

Он поставил её на землю, но не выпустил. Ей казалось, что она совсем крохотная, маленькая девочка по сравнению с ним.

– Распусти волосы, – хриплым голосом попросил он.

Варя покорно вытащила шпильки из косы.