Читать книгу Горький вкус соли - Елена Оуэнс - Страница 9

Витя сидел на скамейке и разглядывал крашеные доски пола у себя под ногами. Майское, не по-весеннему жаркое солнце сияло за закрытыми окнами, и в коридоре школы было душно и пусто. Ноги сопрели в ботинках, но он не шевелился, внимательно прислушиваясь к каждому слову за дверью.

– Товарищ директор, умоляю вас! Он же во всём раскаялся! Не будет он больше! Прошу вас…

– Товарищ Тарасова! Я вам простым языком сказал: нет. Хватит уже меня донимать! Вы что, думаете, у меня дел других нет? Мне в райком идти надо, на заседание! А вы меня вторую неделю «обихаживаете» со своим сынком!

Витя услышал всхлипывания матери. Он резко встал, сжал кулаки и ненавидящим взглядом посмотрел в окно. На улице было весело: радуясь последним школьным денькам, мальчишки гонялись друг за другом, кидали ранцы, девочки прыгали в классики. Это злило ещё сильнее. Он стиснул зубы, опять сел на скамейку и поник головой пуще прежнего.

– Извините, извините, пожалуйста, Артём Владленович. Я обещаю, я не буду вам больше досаждать. Я понимаю, у вас важные дела, райком, партия. Но, пожалуйста, прошу вас… Умоляю… Возьмите его обратно… Или справку другую дайте… Его же с такой характеристикой ни в какую школу, вообще никуда не примут… Куда же он, с семью классами? Он ведь без образования останется… Кем же он станет? Ну, ведь если бы он дураком был, тогда ладно, но ведь он же умный, без двоек учится, сжальтесь, товарищ директор… пожалуйста…

– Ну, знаете что, товарищ Тарасова! Это уже ни в какие ворота! У меня заседание, а вы из пустого – в порожнее! Он сам, повторяю, сам бросил герб! Топтался на нём! На глазах у всей трибуны, всего цвета нашего города! Да вы понимаете, что такое герб? Герб – символ многонациональности нашей страны, политики партии. Ваш сын – против страны, против самой партии! Правильно вот пионервожатая написала про него в характеристике. Вот, я вам зачитаю: «мнимое превознесение себя за счёт унижения меньших народов, татар, что способствует…»Так, где это? Ах да, вот оно: «в этом наша пионерская ячейка видит не только моральное разложение Виктора Тарасова, но и опасность его дальнейшего нахождения в ячейке, классе и даже школе. Его поведение подрывает веру в идеалы партии – интернациональность нашей великой социалистической державы. Но не для того мы, пионеры, стремимся построить наше светлое будущее – коммунизм, чтобы кто-то мог безнаказанно топтаться грязными башмаками на нём. Такие поступки прощать нельзя! Какой пример мы подадим октябрятам, если простим пионеру, человеку, носящему часть флага нашей великой страны – галстук – попрание тех принципов, за которые боролись наши отцы и деды!» Вот, слышали? Это ведь и не я написал, а пионерская дружина.

– Да не попирал он принципы, ещё и на глазах… Никто же не видел, кроме пионервожатой. До трибуны ещё далеко было… И это не он топтался, это же толпа шла…

– Ах, вот видите! И вы туда же! Демонстрацию толпой называть! Спорить! А спорить – значит, не признавать вину! Что с того, что никто не видел! Ведь могли! Могли увидеть! Вы же понимаете, чем могло закончиться дело, если бы это секретарь райкома партии увидел! Понимаете?! Да тогда… да вас, да меня…

– Пожалуйста, Артём Владленович… Он же пропадёт на улице… бандитом станет… Его же даже на работу не возьмут в четырнадцать.

– Ах, это. Ну так в этом вы, мамаша, сами виноваты… Как говорится, яблочко от яблони недалеко падает. Что ваш старший, сидит уже, небось?

– Почему сидит… Не сидит он, учится…

– Учится он… Тоже пора гнать в шею… Где он учится? В какой школе? Или в ПТУ? Я этот вопрос лично поставлю на рассмотрение комитета партии!

Витя не выдержал, вскочил и рывком открыл дверь.

Мама, ссутулившаяся, стояла посреди комнаты и промокала заплаканные глаза беленьким платочком. Толстый мужчина в очках сидел в кресле за массивным письменным столом и вытирал красную шею носовым платком. Внезапно ворвавшийся в кабинет свет солнечными зайчиками запрыгал на его лоснящемся подбородке, он зажмурился и вскочил с места, губы его передёрнулись в брезгливой гримасе.

– Мама! – выпалил Витя. – Пойдём! Хватит.

– Это кто тут ещё? Без стука?! – директор прищурился, пытаясь разглядеть вошедшего в проёме двери. Окна в его кабинете были зашторены, и яркое солнце из коридора ослепляло.

Витя решительно прошёл внутрь, взял маму за руку и повёл на выход.

– Сынок, Витя! Подожди…

– А… Тарасов… Яблоко от яблони недалеко падает, запомните, товарищ Тарасова! – мужчина указал вверх пальцем. – Я всё в райком доложу, всё!

Витя с шумом захлопнул за собой дверь.