Читать книгу Горький вкус соли - Елена Оуэнс - Страница 18

Спокойная, отдохнувшая, Варя вернулась домой. Не успела она пройти на кухню, как на пороге показались Галя и Тишка.

– Поди-тко гуляли, робятушки? – она обняла, расцеловала каждого так, словно сто лет не видела. Дети оторопели, им настолько непривычно было, что мама дома и что она не уставшая и хмурая, а весёлая и довольная. – Голодные, поди? Ну-ко, раздевайтесь, мойте руки. Сейчас супешник подогрею. А где Сашка и Нинка? Зовите их, обедать пора.

Галя и Тишка переглянулись. Они только что обошли всех родственников, как им наказала Нина, но Сашку так и не нашли.

«Значит, мама не знает, что Сашка сбежал, – подумала Галя и, приложив палец к губам, покачала головой Тишке, чтоб тот молчал. ― А вправду, где Нинка? Она же должна была дома сидеть, караулить всех. Может, в комнате?» – Галя, не отпуская руку брата, прошла в горницу. Сестры нигде не было. Сквозь открытое окно лёгкий ветерок слабо колыхал ситцевые занавески. Девочка выглянула на улицу и успела заметить только что скрывшихся за углом дома Нину и Сашку.

«Значит, нашла его… Вот и ладно, все дома, – вздохнула она и потянула ставни внутрь. Что-то блеснуло внизу. Галя прищурилась, пытаясь рассмотреть получше землю под окном, но ничего не увидела. ― Любопытно. Позже проверю», – решила она.

Не успела Галя войти в кухню, как открылась дверь в сени и на пороге показались ребята. Сашка сразу увидел мать и остановился.

Варя, снимая тяжёлый чугунный котелок с печи и не глядя на детей, сказала:

– Мойте руки и за стол.

«Может, действительно ничего серьёзного, – подумал Сашка. – И чего я психанул-то вчера?»

Он прошёл к рукомойнику, намылил как следует руки, лицо, шею и плеснул водой, ударив по носику бачка. Галя и Нина, увидев, что у брата всё лицо в пене, тут же подскочили, начали щекотать, щипать его с разных сторон и дразнить:

– Замарашка рук не мыл,

Месяц в баню не ходил,

Сколько грязи,

Столько ссадин!

Мы на шее лук посадим,

Репу – на ладошках,

На щеках – картошку,

На носу морковь взойдёт! —

Будет целый огород!

– А ну отстаньте! Вот девки – шпана! – кричал Сашка, вертясь в разные стороны, не зная, с какой стороны придётся следующий щипок. – Кому сказал! Ну, я вам сейчас покажу! – он вытер лицо полотенцем и сделал вид, что собирается гнаться за ними.

Те с визгом бросились врассыпную и продолжили дразнить брата:

– Не поймаешь, не поймаешь!

Тишка, который уже сидел в ожидании обеда, заливался смехом. Мама, разливавшая суп по тарелкам, тоже улыбалась, но, когда девчонки толкнули стол, да так, что она чуть не выронила половник, строго скомандовала:

– Пошто суматохи-то навели! Ну-ко, за стол! Кому говорю! От две егозы!

Дети постепенно успокоились и расселись по местам, вскоре ложки застучали по плошкам. Варя внимательно разглядывала старшую дочь и под конец обеда спросила:

– Нинка, а Нин!

– М? – промычала та.

– Поди-тко пазгалась опять? – мама встала из-за стола, подошла к дочке, повернув её лицо к свету. – Фингал новый, губища вон разбита. И в кого ты у нас такая?

Нина мягко высвободила голову и, откусив горбушку, с набитым ртом ответила:

– Ерунда. До свадьбы заживёт.

– Смотря до чьей, – вставил Сашка.

– Дак, поди, до Нинкиной и впрямь заживёт, – мама снова села и стала крошить хлеб в тарелку.

– Дак я, поди, не про Нинку, – ответил Сашка и посмотрел на маму в упор.

– Ну-ко, скажи-ко, – мама оторвалась от своей тарелки.

– Дак сама, поди, знаешь. Кто это вчера с тобой был?

– Когда? Дак, это… Дак энто друг мой… знакомый.

– А чего это он телогрейку свою тебе дал?

– Ты пошто энто матери такие вопросы задаёшь, а? – вдруг возмутилась Варя. – Ишь, взял в моду!

– Дак, думаю, ухажёр у тебя, – Сашка покраснел, но взгляда от матери не отводил.

– Дак а ежели и ухажёр?

– Если ухажёр… – Саша весь напрягся, лицо посерело, губы сжались. – Не подходит он тебе. Он тебя младше. Не нравится мне он. И вообще, зачем тебе ухажёр?

– Дак энто что за любопытство такое? Ишь, пошто мне ухажёр? То же мне, сын ишшо называется, вырос бессовестным. Ты вот на улицу выйди и посмотри: у кажной товарки моей мужик есть. А я чего, худа кака? Мне, может, тоже хочется, как всем. И по сторонам бы посмотрел: дом прохудился, еле-еле с хлеба на картошку перебиваемся. Крыльцо совсем развалилось, мужских рук требует. От вдвоём вы бы отлично справились. И дровяник, и забор подправить надо. Курятник нужен, хоть яйца25 будут. Денег не хватает, сколько бы я ни работала, даже на обувку. Вон Тишка уже четвёртым одни и те же бурки26 донашивает, и те на ладан дышат. Спасибо деду Ивану вашему, только и успевает штопать. Коровы своей нет, кур нет. А мне одной животину не потянуть, на неё сеном нужно запасаться, где мне мужика взять?

– А я что, не мужик?! – взорвался Сашка, вскочил с табурета и начал нервно мерить шагами кухню. – Я сам крыльцо сделаю! Не надо нам никого! У меня уже всё готово! Доски уже купил!

– Доски… Какие доски? – Варя устало закрыла глаза рукой.

– Мам, – в разговор вмешалась Нина. – Не надо столько работать, пожалуйста. Мы же всё видим, как ты устаёшь. Мы с Сашкой поговорили обо всём, всё решили. Ты отдай нас с ним в детдом. Тебе ж легче будет. Тишку с Галькой спокойно вытянешь. А мы, ничего, мы большие уже, не пропадём. А вырастем, работать начнём, помогать тебе будем.

– Полноте, дура, ты чего такое мелешь-то? Решили они! Кабы я вас да в детдом? – Варя грустно посмотрела сначала на Нину, потом – на Сашку. – Устыдились бы такое и мамке-то говорить!

– Зато чужих в доме не будет! – уверенно парировал Сашка. – А мы с интерната приезжать будем на выходные, там разрешают, я уже всё узнал. Если он придёт к нам в дом, я всё равно уйду.

– Куды это ты сбегёшь? Вот ужо! Гли-ко, от опехтюй нашёлся на мою голову! Наоборот же, заживём хорошо. И отец у вас наконец-то будет. А то растёте без отца, от и правду всё мне в вашей школе долдонят: безотцовщина! На улице слоняетесь, во все переделки ввязываетесь. Где какая кодла пазгается – значит, тамотка и мои Сашка с Нинкой.

– Отец? – возмутилась Нина. – Как наш? Не нужен нам такой отец! Никакой отец нам не нужен! Тишка вон вообще не знает, что такое этот отец, тот и носу сюда не кажет! Зато малого своего, от новой жены-то, каждый день из яслей забирает! А Тишке – ни здрасьте, ни до свиданьица!

– Слушайте, вы оба чего: белены объелись? – теперь встала Варя. – Не доросли ещё! Ишь, командиры! Яйца курицу не учат, слыхали такое? Совсем вам бошки поотшибали в драках ваших, как я посмотрю! В детдом! Да как у вас язык повернулся такое сказать!

Сашка демонстративно развернулся и вышел в сени, хлопнув дверью. Нина с Галей стали молча убирать со стола, а Варя, расстроенная, сняла фартук и ушла в горницу, села на кровать и задумалась.

«От коперзы, не смыслят же ничего. Нету же сил у меня больше одной тянуть, нету. Тишка только в школу пошёл. А так поженимся – глядит-ко, кур заведём, скотину опять же, корову. Яйца, молоко своё будут, – Варя глубоко вздохнула. – Когда цельная семья-то – всегда легче. Пройдёт это у них, пообвыкнутся. Всё без папки-то, оттого и хара́ктерные такие… Ну это ничего, повзрослеют – поймут».

* * *

Галя домыла посуду и вышла из дома.

«Что-то блестящее… под мамиными окнами», – она прямиком бросилась в палисадник.

Нераскрывшиеся бутончики космеи окружили её, щекоча по коленкам мягкими ажурными листьями. Тяжёлые, нарядные большаки-пионы выставили свои шёлковые, ярко-розовые лепестки напоказ, хвастаясь миру каждым из них, точно собираясь подарить их все без оглядки, от всей своей широкой души, не оставляя себе ничего. Галя старалась не наступить, не помять ни один, аккуратно раздвигая их на своём пути; пионы послушно наклонялись, а потревоженные, недовольные мохнатые шмели, жужжа, медленно покидали лепестки, улетая прочь. Она притянула к себе один пион и вдохнула нежный, волшебный аромат.

– Ах, как чудесно, – произнесла Галя, не в силах сдержаться от наплыва детского счастья.

Она нырнула в стройные ряды лиловых и белых минаретов27, стражей выстроившихся вдоль стены дома. Присев на корточки, Галя внимательно изучила маленький клочок земли под окном и быстро нашла сверкающую капельку. Она запустила пальцы в рыхлую землю и, зацепив что-то крошечное, потянула: в её руке оказалась пара маленьких серёжек, связанных между собой тоненькой ниточкой. Нежно-розовые камушки, цепко охваченные малюсенькими золотыми лапками, блестели, сияли на солнце.

«Красивые», – Галя улыбнулась, поднесла камушек к глазам и посмотрела через него на солнце. Свет преломлялся сквозь грани, отливая разными оттенками, от голубого до фиолетового.

«Ух ты! От так сокровище! Я нашла сокровище! Сделаю секретик! – довольная своей находкой, она выбралась из палисадника и огляделась по сторонам, выбирая место понадёжнее. Взгляд остановился на берёзе около калитки. ― Да, там будет лучше всего», – решила она.

Быстро сбегала в сарай, нашла подходящий осколок среди битого стекла, вырыла ямку, уложила на дно лепестки пиона, сверху – серёжки и накрыла тайник стёклышком. Блестящие капельки заискрились в шёлковой колыбельке. Галя встала и полюбовалась секретиком.

«Как баско», – довольно согласилась она сама с собой, засыпала ямку и тщательно утрамбовала землю над своим кладом, потопав на ней для надёжности.