Читать книгу Лиловый рай. Роман. Том первый - Эля Джикирба - Страница 15

Стив и Джанни вынырнули в Нью-Йорке через два долгих года. На руках у них была вырученная от реализации прихваченных у дона Паоло бриллиантов солидная сумма в кэше, а в банке лежал не менее солидный анонимный счёт, полученный в обмен на вынесенные из потайного сейфа записи.

От своей доли денег Джанни отказался.

– Мне они ни к чему, – сказал он Стиву. – Когда разбогатеешь, просто возьмёшь меня к себе на работу. Или на содержание. Как тебе больше нравится, хе-хе.

Стив не удивился решению друга. Джанни всегда был оригиналом, не стал исключением и этот случай.

Они сели в самолёт, взявший курс на Нью-Йорк, и уже в салоне Стив обратился к обслуживавшей их стюардессе:

– Пожелай нам удачи, красотка, она нам очень нужна.

– Охотно, – очаровательно улыбнулась стюардесса. – Я уверена, что у вас всё получится, джентльмены.

– Я же сказал, что ты красотка, – блеснул ответной улыбкой Стив.

У них остались прежние имена, но появились новые документы и, как следствие, – новые биографии.

– Чем проще схема, тем она гениальнее. Никому и в голову не придёт искать нас под нашими же именами, – сказал Стив, когда Джанни засомневался в целесообразности столь необычного способа конспирации.

Джанни не стал спорить. Их уже и вправду некому было искать.

Чтобы как можно лучше вжиться в новый образ, подаренный неким уже лет пять как умершим инженером Стивеном Гордоном Дженкинсом, Стив ознакомился с основными принципами монтажа холодильных установок, вызубрил перечень изучаемых инженерами-монтажниками дисциплин и мог в двух словах охарактеризовать каждую из них.

Джанни же ни с чем таким не знакомился. Его тёзка, мирно спавший вечным сном на одном из забытых калифорнийских кладбищ, при жизни был не только горьким пьяницей, но и неплохим художником, а по части живописи у Джанни всегда было всё в порядке. Он любил искусство с детства и многое знал о нём.

После погружения в азы монтажа холодильных установок Стив лёг в одну из тех косметологических клиник, где не задавали лишних вопросов, и подкорректировал внешность. Выпрямились слегка оттопыренные уши, заострились скулы, стал тоньше кончик носа, засияли керамической белизной зубы, на подбородке появилась весьма украсившая его ямочка.

– Я не боюсь, что меня узнают, – объяснил он Джанни своё желание изменить внешность. – Меня попросту некому узнать. Но я должен вжиться в качественно новый образ.

– И как? Получается?

– Смотри. Вот он я, новый Стивен Гордон Дженкинс. У моего тёзки даже второе имя с моим совпадает. С ума можно сойти, будто он специально родился, чтобы помочь мне. Значит, так. Вот он я, Стив Дженкинс, двадцати восьми лет от роду, несколько лет назад окончил университет и получил специальность инженера – монтажника холодильных установок. Я сирота, родители погибли, когда мне было всего шесть. О чёрт! Это потрясающе, Джан, у холодильного Стива Дженкинса тоже погибли родители. Правда, их никто не убивал, они погибли в автомобильной аварии, но какая, в сущности, разница? Он рос сиротой, как и я.

– Зачем ложиться в клинику и при этом оставлять своё родное имя? – спросил Джанни.

– Пойми, макаронник, клиника и биография – часть моего нового образа, а имя – дань памяти о семье. Хочешь своё менять – меняй. Я уже предлагал, но ты отказался. Не приставай, лады?

И Стив пускался в длинные рассуждения о том, как важно состояние души для будущего успеха.

Он бросил курить гораздо раньше Джанни, часами тренировался в спортзале и ежедневно совершал тренировочные пробежки.

– Я должен стать новым Стивом Дженкинсом, – не уставал повторять он. – Тем Стивом, в которого поверят все. И в первую очередь – я сам.

Все два года подполья он готовил себя к новой жизни, и, видит бог, ему это удалось.

Нью-Йорк поразил Стива бешеной энергией и количеством сосредоточенных в нём денег.

– Джан, смотри, они же везде – сверху, снизу, отовсюду нагло громоздятся передо мной огромными каменными мешками! – кричал он, не в силах сдерживать рвущиеся наружу эмоции. – Мать твою, это же какой-то триумф! По телеку сколько раз видел, но воочию от этого города совсем другие впечатления, и я пьянею от него так, что еле держусь на ногах!

После трёх дней изнурительного марафона по городским улицам он заявил Джанни:

– В этом чёртовом городе намешано столько же дерьма, сколько и во мне. И я больше не появлюсь на его улицах, пока не добьюсь своего. Клянусь честью, ноги моей здесь не будет. Этот город бросил мне вызов – и я его принимаю!

Джанни не возражал. Ему было всё равно, где находиться, главное, чтобы Стив был рядом. С того дня они безвылазно засели в мотеле. Джанни выходил на улицу лишь затем, чтобы купить кое-что из еды и газет, а Стив вообще не выходил. Он читал, смотрел телевизор и думал о чём-то своём.

Они прожили вот так, отшельниками, почти неделю, в прокуренной прошлыми постояльцами комнате, на разобранных постелях, среди раскиданных в беспорядке газетных листов и пестревших броскими заголовками журналов. Стив искал вдохновения в колонках объявлений, а Джанни ждал, когда же оно, наконец, придёт и они съедут из этой пропылённой комнаты с видавшими виды кроватями и низким потолком в другое, возможно, более приятное для него место.

Сквозь открытое окно круглые сутки врывалось внутрь оживлённое автомобильное движение.

Джанни ненавидел уличный шум, но Стив задыхался в любом помещении с запертыми окнами, и Джанни оставалось лишь возмущённо морщить лоб и выразительно вздыхать по ночам.

– Подрочи, парень, станет легче, – шутил по этому поводу Стив.

В ответ Джанни молчал и мечтал о том, что когда-нибудь купит себе дом в самом тихом месте, какое только можно представить.

«Ты будешь жить в полной тишине, Джо Альдони!» – думал он, затыкая уши приобретёнными в ближайшей аптеке берушами при очередной тщетной попытке заснуть.

День, когда пришло время изменений в их со Стивом жизни, начался для Джанни очередным жирным сэндвичем и наспех проглоченным отвратительным кофе.

Мысленно кляня себя за то, что поленился купить таблетки от изжоги, он прикрыл недоеденную еду салфеткой, запрыгнул на кровать и щёлкнул телевизионным пультом.

Рядом шелестел страницами свежей прессы Стив, что-то бормотал телевизор, и Джанни не заметил, как задремал, и даже не понял, сколько прошло времени, когда Стив сильно толкнул его в бок.

– Ты в курсе, что напугал меня? Надеюсь, началась атомная война, иначе я выкину тебя в окно, – недовольно буркнул Джанни.

– Смотри туда, – не обратив внимания не его брюзжание, указал на экран Стив. – Вот то, что нам нужно. Вот то, что я искал в газетах и журналах, то, из-за чего я сижу здесь, в этой кошмарной дыре.

Джанни уставился в телевизор, но ничего такого, ради чего надо было делать подобные заявления, не увидел.

По кабельному каналу показывали светскую хронику. Сияли драгоценностями ухоженные женщины в бальных нарядах, сверкали улыбками холёные лица мужчин, с ловкостью цирковых артистов разносили искрящееся в тонком стекле бокалов шампанское официанты. В оживлённой толпе периодически мелькали лица светских знаменитостей и известных политиков, а операторская камера жадно наводила на них свой объектив. Было заметно, что всё действо организовано максимально торжественно и с размахом.

Вслушавшись в закадровые комментарии, Джанни понял, что смотрит репортаж с благотворительного вечера, прошедшего накануне в одном из фешенебельных нью-йоркских отелей. Мероприятие посвящалось проблемам рака поджелудочной железы и было организовано, как сообщил ведущий, благотворительным фондом фирмы «Маклинни Корпорэйшн» при участии лично экс-сенатора Эндрю Маклинни, президента упомянутой фирмы.

На утопавшей в цветах небольшой сцене хорошо поставленным голосом произносил речь высокий широколицый человек в безупречном сером костюме.

– Эндрю Маклинни, – заговорил Стив. – Пятьдесят восемь лет, потомственный бизнесмен и политик чуть ли не в третьем поколении, президент благотворительного фонда «Помощь и участие» и глава «Маклинни Корпорэйшн».

– И что?

– У него дочь и сын, – не реагируя на вопрос, продолжил Стив. – А, кстати, вот и она. Мать твою, уже убрали камеру! Ты увидел?

– Ну, увидел.

– Марша Маклинни, двадцать восемь лет, разведена, восемь месяцев была замужем за каким-то автогонщиком. Ха-ха, как долго. Закончила Гарвард, работает в фирме отца.

Стив повернулся к Джанни в ожидании ответа.

– Чего уставился, парень? Я не понимаю ни черта, не видишь? – сказал Джанни.

– Я женюсь на этой чёртовой Маклинни.

– Женишься? Она, конечно, ничего, но…

– Дело не в этом, Джан.

– А в чём?

– А в том, макаронник, что женитьба на девице Маклинни – это прямой путь наверх. Бывший сенатор занимается благотворительностью, у него незамужняя дочь и, главное, огромные связи. Женившись на ней, я получу доступ туда, куда просто так не попадёшь, даже если ты самый распрекрасный принц.

– Если ты распрекрасный принц, ещё как попадёшь, я думаю.

– Что ты говоришь? И где же этот Стив Дженкинс – распрекрасный принц? Я что-то не вижу. Не-е-ет, туда можно попасть, только став своим. И я им стану.

– А меня выкинешь?

Стив засмеялся, вскочил с кровати, присел рядом с Джанни и, приобняв его за плечи, сказал, глядя на него с выражением восторженного умиления:

– Куда я без тебя, сукин ты сын? Ты же моя вторая половинка!

– А ангел, выходит, третья?

Не ответив на реплику Джанни, Стив вскочил с постели и, решительными шагами измеряя узкое пространство, заговорил так, будто, кроме него, в номере никого не было:

– Надо пробраться туда, где она работает, то есть в офис. Нет, ещё вернее будет найти её там, где она проводит время. И надо во что бы то ни стало обратить на себя её внимание. Главное – обратить на себя её внимание. А потом я возьмусь за дело, и всё – мы на самой вершине.

На последних словах Стив громко хлопнул в ладоши.

– Ну, как тебе мой план? – воодушевлённо спросил он.

– Как ты не понимаешь, Стивви, что тебе не позволят на ней жениться!

– Почему?

– Она наследница, богачка, и у неё наверняка куча поклонников, которые буквально все из её обоймы. С папашами – денежными мешками, с университетскими дипломами и семейными традициями. Нам с тобой нечего там ловить. И вовсе не потому, что мы не хотим. Нас туда просто не пустят.

– Интуиция мне подсказывает, что тут что-то не так. Я, конечно, буду всё проверять. Но что-то говорит мне, что дела обстоят не так, как ты говоришь.

– В смысле?

– В смысле… Ладно, не будем торопить события. Разузнаю – расскажу. А сейчас мне позарез необходимо трахнуться с какой-нибудь красоткой, и желательно смешанных кровей. Обожаю мулаток и метисок всех типов, хотя и остальные тоже сойдут. Давай, папочка, двигай конечностями на рецепцию, я думаю, там тебя обеспечат всем необходимым, быстро, быстро!