Читать книгу Мертвые, но Живые 2 - Энни Янг - Страница 10

2 декабря, Пятница.

В перерыве между первым и вторым уроком мы пересеклись в коридоре и, не сговариваясь, встали у шкафчика Консуэлы.

– Я два дня думала, говорить вам или нет, – шепотом произношу я, и Дилан внимательно вглядывается в выражение моего лица.

– О чем? – спрашивает Йон.

– Что-то узнала? Говори, – требует Блейз.

– На тебя снова напали? – взволнованно смотрит на меня подруга, недовольная, что сразу ей обо всём не сказала.

– Нет, – мотаю я головой, коротко взглянув на нее. – Никто не пытался больше меня убить. Но я правда кое-что узнала… и не уверена. У меня есть сомнения.

– Ну, расскажи нам, вместе решим, – поторапливает Алфи.

Я смотрю на Йона. Вот он будет в шоке.

– Кто-то пытался сбить меня на машине, так? – начинаю я издалека. – Но разве не лучше убить, как всех предыдущих? Зачем менять модель поведения? Это был кто-то другой. По крайне мере не тот, кто совершил первые два убийства… если конечно это были убийства.

– Убийства, я уверен, – твердит Дилан, у которого даже сомнений нет на этот счет.

Я киваю.

– Ближе к делу, Амбар, – Алфи смотрит на часы.

– Хорошо. Гаэль после того ночного происшествия ведет себя спокойно со мной. И будто даже не подозревая о моих приключениях. Разве это не говорит о том, что это может быть кто-то другой? – Я снова бросаю неуверенный взгляд на Йона. Он поводит головой: что ты пытаешься сказать? Так не хочется этого говорить, но я должна, потому что одна я не могу разобраться. Я так хочу верить Марио. – Марио Калеруэга. Не спрашивайте, как и почему, но я… нашла в его доме галстук Бланки. Он с инициалами, ошибки нет, так что он точно её.

– Что ты делала в доме Марио? – Взгляд Дилана пронизывает насквозь.

– Этот вопрос тоже под запретом, – улыбаюсь я неловко. – Я же сказала, не спрашивайте.

– И где ты его нашла? – уточняет Алфи.

И, наверное, ответ именно на этот вопрос – самое позорное во всей этой ситуации. Под кроватью Марио. Я бросаю горький взгляд на Йона, который сочувственно хмурит брови, а затем на Консуэлу. Мне не нужно ничего говорить: она всё поняла по одному моему взгляду. А может, с первого слова.

– Марио работает в школе лишь с прошлого года, – говорит она, смотря в глаза мне одной. Как бы говоря, не спеши, подруга, во всем его винить. Еще ничего неизвестно.

Про его недавнее трудоустройство я, честно сказать, не знала. То есть минус одно преступление: Мерседес он не знал. Черт! Ну конечно! Марио всего тридцать! Почему раньше я об этом не подумала? Вот я дура… Впрочем, ничего это не меняет. Никак его не облагораживает.

Он мог убить двух других девушек. Когда меня едва не задавила машина, неужели это был Марио? А потом как ни в чем не бывало приехал и забрал меня вместо того, чтобы добить? Что-то не сходится! А с другой стороны, я же позвонила ему, попросила о помощи, вот он и понял, что я не разглядела водителя и у меня в мыслях даже нет его в чем-то таком подозревать. А до того думал, что подозреваю? В этом причина ночной погони?

Я размышляю и всё больше запутываюсь. Мне омерзительны все эти подозрения и некрасивые мысли. Марио всегда был добр ко мне, а я сомневаюсь на его счет.

– Марио показался мне хорошим парнем, – вдруг произносит Блейз, с которым мы обучаемся психологии именно у этого спокойного и серьезного человека. – Он даже помог мне в одном деликатном вопросе.

Вот, даже Дилан уверен, что Марио ни при чем, так почему же я всё ещё допускаю его причастность? Потому что больше всего на свете не хочу именно этого?

– Голубой галстук с инициалами Бланки значит, – констатирует Йон. – И как выяснить, как он попал под кровать учителя английского? Есть варианты, кроме очевидного?

Я знаю, что это ради меня Йон пытается найти объяснение, которое, возможно, лежит не на поверхности, как любой бы подумал. Но сам он, почти уверена, думает так же. Просто пытается меня приободрить.

– А мы вон, спросим у Дани. – Консуэла поворачивается к Сото, меняющей учебники в шкафчике через одного от того места, где мы стоим. А ведь никто кроме нее не заметил близкое пребывание зеленоглазой русоволосой блондинки. – Чего гадать и строить предположения, одна хуже другой. Ты всё слышала. Признавайся, как галстук твоей подруги оказался в доме профессора Калеруэга?

Вот так в лоб. Прямолинейность Элы так ошеломляет девушку, что у той расширяются глаза от внезапной растерянности.

– Милая моя кузина, не заставляй меня ждать. Я этого не люблю, – сладко улыбается ей Консуэла.

Даниэла поднимает глаза на Йона и тут же прячет их от него.

– Дани, – голос Элы становится настойчивее и злее. – Я начинаю терять терпение. В твоих глазах я прочитала всё, что нужно. Не отстану ведь. Сделаю твою жизнь невыносимой. Итак, сейчас с тобой говорит хороший полицейский. Или тебе привычнее с плохим? – Моя подруга с грозным видом захлопывает шкафчик перед ее носом и опирается на него рукой.

Ребята мгновенно обступают Даниэлу со всех сторон, ожидая признаний и самых невероятных тайн и подробностей. И она, неуютно передернув плечами, делает глубокий протяжный выдох.

– Вы же знаете, как Беатриче свирепствует, когда кто-то из нас приходит без галстука…

– Что? – с непониманием морщит Дилан переносицу, что выдает в нем нетерпение. – При чем тут эта женщина? Говори яснее. Желательно уложиться до звонка.

– У тебя спросили, КАК он там оказался? – вмешиваюсь я, потому что ее медлительность не приносит мне успокоения, которого я так жажду. Жажду услышать, что Марио ни при чем.

– Так я к этому веду, – обиженно складывает она руки, враждебно на меня взглянув.

– Тогда будь как можно более краткой, – натягиваю я на себя искусственную улыбку.

– Кратко? Да легко, – разозлившись, она перестает ходить вокруг да около и говорит прямо: – Это мой галстук. То есть не совсем мой, но можно сказать на момент потери эта вещь была на мне.

Мы все растерянно переглядываемся: вот это поворот. Никто не мог и подумать о таком.

– Бланка как-то одолжила мне свой галстук, – продолжает эта вертихвостка, – ведь я забыла надеть свой. Беатриче меня бы выгнала. Ну, она меня выгнала, конечно. Но я быстро вернулась, если помните. Бланка всегда держала запасной галстук у себя в шкафчике.

– И что он делает дома у Марио? – Я сжимаю челюсти. – Подожди… только не говори, что тоже спала с ним.

– Ну-у… – она бессовестно закатывает глаза. – Ну, было разок. Все мы небезгрешны и падки на мужчин с грудой мышц, особенно на сексологов. Видимо, в тот единственный раз я галстук и посеяла. Бланка не особо ругалась, у неё было несколько комплектов школьной формы.

– Ну, просто чудесно, – в нервном смешке Йона слышится раздраженный сарказм. – А я переживал за неё. А на деле я был у тебя не единственный…

– И ты молчала?! – Мой взгляд горит гневом и мрачным изумлением.

– Зачем было врать? Люблю, не бросай меня, давай попробуем начать сначала… А сама прыгнула в койку к учителю. Это что, заразно? Обе мои девушки-подружки изменяли мне с учителями. У меня нет слов! В нашей школе завелась какая-то ненормальная секта? И сколько учителей в нее входит?..

– Замолчи сейчас, а, – поворачиваюсь я к нему, изо всех сил стараясь сейчас кое с кем не поссориться. – Кто бы говорил.

Йон зажимает зубы и отворачивается. Мой мрачный взгляд вновь упирается в мерзкую Даниэлу.

– Я просто… – она вздыхает, точно пожалев о сказанном, – нет, ну я что, дура об этом трепаться? Кто вообще о таком хвастается? Он трахнул меня и забыл, не хочу, чтобы все звали меня брошенкой или шлюхой на одну ночь.

– Да? А, по-моему, так и есть, – не удерживается от шпильки Йон, и я одариваю его еще одним предупредительным взглядом. – Амбар, прекрати. Ты будишь во мне совесть.

– Тогда не прекращу.

Он хмыкает, и угрюмый тяжело наваливается спиной на шкафчики.

Эла, стуча ногтями, барабанит по металлической дверце.

– Как мило, ты решила в кои-то веки позаботиться о своей репутации.

Дани выглядит оскорбленной, но на Элу это не производит эффекта, и девушка, грустно вздохнув, смотрит в сторону.

– Иди и нечего больше подслушивать.

– Я что, виновата, что вы громко… – Натолкнувшись на холодные голубые глаза, она запинается, поворачивается и уходит прочь.

На том мы все расходимся по классам. И вновь собираемся перед английским, который стоит у нас общим по расписанию. В углу, на диванчике.

– Мы выяснили, что Марио не виновен, – шепчет Дилан. – Не скажу, что не рад, но у нас опять ничего нет.

Не виновен, но козел. Я считала, что у тебя особое отношение только ко мне. Слухи о тебе – которым я не верила – правда. Марио, знал ли ты, как больно будет мне в тебе разочароваться?

– Выглядишь ужасно, – склонившись, говорит мне на ухо Консуэла.

– Нет, нормально всё, – отвечаю без выражения.

– Точно?

Я киваю, но быстро добавляю:

– Понятия не имею, как вести себя у него на уроке.

Под конец дня чувствую неловкость, не зная, как объяснить свое поведение Марио, от которого я пряталась. И нужны ли эти объяснения? Может, оставить всё как есть? Зачем подпитывать эти отношения, верно? Просто надо держаться от него подальше. Но это трудно сделать, когда он мой учитель.

– Но ты же знала всё про него. Почему теперь тебя это так задевает? Когда, к тому же, он изменился. Все это видят. Интрижка с Дани была несколько месяцев назад. Мне он тоже показался другим человеком. С тех пор он смотрит только на тебя.

– Другим человеком? – цепляюсь я за невозможное, боясь думать об этом невозможном.

– Да… Вообще-то, как и ты, – неожиданно произносит она с улыбкой, и я с грустной усмешкой опускаю голову.

– Эй, девочки, о чем шепчетесь? У нас ноль идей. Давайте думать сообща.

Ребята в поисках убийцы зашли в тупик. И в тот момент, когда мы начинаем обсуждать дальнейший ход действий, ко мне подходит Омар Монтеро.

– Тише, ребят, – одергивает всех Алфи. – У нас тут заблудшая душа.

– Можно тебя на пару слов? – спрашивает Омар, смерив всю компанию подозрительным взглядом.

– Меня? – стараюсь не показать своего изумления. – Конечно.

В смятении оглянувшись через плечо, я отхожу от друзей. Они точно так же не понимают, что происходит.

– Хотел напомнить о завтрашнем дне поминовения Мерседес. Ужин в восемь. Ты с Карлосом никогда не пропускала… – вопросительно замолкает парень.

Ежегодный ужин в честь Мерседес Монтеро? А это идея.

– Да-да, конечно же я приду, – уверяю я серьезно, размышляя про себя только об одном: мы были близки с Мерседес? У нас же разница с ней девять лет. Сейчас ей было бы двадцать шесть или двадцать семь.

Омар уходит. Я задумчиво шагаю обратно к ребятам. Где добыть адрес? Ладно, положусь на Карлоса. Куда он приведет, там и ужин.

– Надо воспользоваться этой возможностью, – заявляю я, тут же поделившись своими авантюрными мыслями с друзьями.

– Хочешь проникнуть в дом семьи Монтеро? – одобрительно хмыкает Дилан. – А что, попробуй. Вдруг получится что-то найти. Мерседес, к примеру, могла вести что-то типа дневниковых записей.

– Поищу зацепки в ее комнате, – киваю я. – Наверняка родители сохранили её вещи.

– Судя по тому, что они девять лет не могут отпустить дочь и устраивают ей эти нелепые ужины, ты можешь оказаться права. Они могли запечатать ее комнату и так ни разу в нее не войти. Можно нарыть кучу зацепок, если в нее попасть.

– Я сделаю это.

Скосив взгляд, замечаю, что с Консуэлой творится что-то не то; она беспокойнее, чем обычно. Не раздражается, даже не отговаривает меня. Кажется, даже не слушает.

– Я в уборную, – бросает она, заметив пристальное к себе внимание и тут же найдя предлог, чтоб уйти.

С ней поговорить уходит Дилан, я не вслушиваюсь и отворачиваюсь.