Читать книгу Судьба соцдона - Филипп М. Филиппов - Страница 3

2015 год, Москва, квартира Гришиных на Ленинградке.

В середине марта на шестом этаже в полдесятого утра уже совсем светло, завтракать можно без верхнего света. У Ольги на завтрак чёрный кофе без сахара и несколько цветных пилюль, у Андрея – чай с лимоном плюс внушительный бутерброд с маслом и сыром. Кот Маркиз уже позавтракал сухим кормом, тщательно умылся и теперь благодушно жмурился на хозяев с подоконника, аккуратно подоткнув под себя все лапы и обернувшись хвостом для полной завершённости конструкции. В субботу можно не спешить, обсудить и согласовать планы на выходные. Разговор то и дело возвращался к недавнему визиту участкового. На эти выходные вообще-то планировался поход в кино, а то уже полгода не получалось выбраться, что для Гришиных было нехарактерно. На середине своих четвёртых десятков эта бездетная пара, не без признаков трудоголизма в рабочие дни, по субботам пристрастилась выбираться в кино, благо торговый центр с кинозалами был в квартале от дома.

Ольга работала старшим кассиром в отделении крупного банка на Маяковке, привыкла добираться на метро, хотя имела водительские права и обожала ездить на машине. Они с Андреем вполне могли бы купить себе второй автомобиль, но транспортная ситуация в Москве вообще, и вокруг их дома в частности, отбивала охоту лишний раз садиться за руль. С введением платных парковок вопрос отпал окончательно. Андрей, конечно, ездил на своей «мазде» постоянно, а Ольга брала её лишь иногда, при необходимости. У него был небольшой бизнес оптовой торговли канцтоварами, офисной техникой и расходными материалами со складом у самой МКАД на Дмитровке и офисом чуть поближе. К тому же он постоянно мотался к поставщикам, а иногда и к крупным клиентам. Как любой мелкий предприниматель, выходных Андрей не имел в принципе, но после первого приступа гипертонии в тридцать два года решил не появляться в офисе хотя бы в выходные дни, а субботу полностью посвящать семье – то есть жене и дому.

В последние месяцы навалилось как-то особенно много работы и всяких других забот. Неотложные дела не давали то Ольге, то Андрею полностью высвободить хотя бы субботу и отправиться в торговый центр на свой любимый ритуал, включающий не только кинопросмотр, но и шопинг, и неспешные посиделки в кафе, и вдумчивый выбор очередной развивающей игрушки или лакомства для Маркиза. В прошлое воскресенье, ужиная после целого дня беготни, они вдруг осознали, что завтра понедельник, а они измотаны хуже, чем в пятницу, и твёрдо решили: в следующую субботу сто процентов идём в кино, и пусть весь мир подождёт. А на неделе как-то утром зашёл участковый с кипой бумаг. Он появился не слишком рано, Ольга уже была в банке, а Андрей одевался, чтобы ехать к поставщику. Полицейский задал пару вопросов, вполне дружелюбно, с шутками и подколками. Дал Андрею подписать какой-то многостраничный «договор социальной взаимовыручки», но не оставил копии, хотя обещал на днях принести их экземпляр, уже оформленный со стороны местного отделения полиции. Такие договоры теперь подписывали многие, как слышал Андрей, это стало новой «почётной обязанностью» для части россиян после принятия Думой Федерального закона «О социальной взаимовыручке». Суть его была в том, что нуждающиеся граждане страны получают помощь непосредственно от сограждан, а государство компенсирует расходы этим достойным представителям общества, социальным донорам, как их именовали в законе, специальным пособием. Как это работает, ещё никто толком не знал, закон действовал с января, а Гришины не знали и подавно: телевизор они почти не смотрели, из газет читали только «Коммерсантъ» и «Ведомости», в сети просматривали лишь то, что им было нужно или интересно.

Участковый объяснил, что они, Гришины, включены в список социальных доноров Москвы, что это очень престижно, и таких семей совсем немного. После подписания договора им полагаются определённые льготы по коммунальным платежам и государственное пособие. Взамен требуется лишь готовность принять на временное проживание в их трёхкомнатную квартиру социально-нуждающегося россиянина. Формально квартира числилась трёхкомнатной, но в ходе перепланировки Гришины из части прихожей и одной из комнат высвободили просторный холл – гостиную, которая стала четвёртой комнатой, а три ещё были изолированными. Участковый говорил, что у них будет месяц на обдумывание, что они в любой момент смогут отказаться – «хотя никто не отказывается». Не то чтобы Гришиным была нужна эта экономия на коммуналке, пусть бы затраты на неё и дальше росли, да и ждать от государства существенного денежного пособия едва ли стоило, но лишним всё это не казалось, а комната одна так или иначе пустовала. Когда-то она планировалась под детскую, но постепенно превратилась просто в склад для редко используемых вещей и больших коробок от телевизоров и другой бытовой техники. Откровенно говоря, Андрей, подписывая договор, просто не придал всему этому особого значения, загруженный мыслями о предстоящей важной встрече с контрагентом. А теперь они с Ольгой, которая не на шутку напряглась от такой новости (хотя Андрея не упрекала), постоянно то и дело возвращались к обсуждению этой ситуации. Нужно было заняться подготовкой комнаты, снять ячейку в банке и отнести туда на всякий случай наличные и те драгоценности, что Ольга использовала редко. Всё-таки в доме мог в любой момент появиться чужой человек. Хорошо, если интеллигентная старушка, а могут привести и бывшего бомжа…

Так они переговаривались за завтраком, когда в дверь позвонили. Задремавший на окне Маркиз встрепенулся ушами и открыл глаза, но тут же опять задремал. Андрей специально подбирал дверной звонок максимально спокойный, не резкий, чтобы был слышен, но не пугал даже ночью. Кто бы это мог быть в такую рань в субботу?

– Наверно, дворник, – вслух подумал Андрей. – Моя машина стоит у подъезда, а они, наверно, опять крышу чистить собрались.

– А вчера был снег?.. Пойду посмотрю, – Ольга поставила свою пустую чашку в раковину. – Может, это участковый договор принёс?

Андрей откусил бутерброд, но прожевать не успел, как Ольга вернулась бегом:

– Андрюш, это, кажется, они! – страшным шёпотом заговорила она.

– Кто – «они»?

– Ну, эти, с подселением. Там полно народу, милиция, тётки какие-то…

– Не, вряд ли. Участковый сказал, у нас будет месяц на размышление. Они должны были предупредить… Мы же не готовы.

В дверь ещё несколько раз позвонили.

– Давай не будем открывать.

– Да, ладно, Оль, чего ты дёргаешься? Сейчас объясним, что они не вовремя. Пусть отдадут договор, бумаги какие там ещё положены, мы почитаем и примем решение. Если «да», то согласуем время, когда мы будем готовы. – Андрей положил половину своего бутерброда на тарелку, отхлебнул чай и поднялся с табуретки.

– Не открывай, Андрей. Пусть нас будто дома нет.

– Да чего нам бояться?

В этот момент спавший на подоконнике Маркиз вскочил, выгнул спину и зашипел, шерсть на загривке у него поднялась дыбом. Он не отрываясь смотрел куда-то мимо хозяев, в дверной проём кухни. Андрей и Ольга обернулись и застыли. В проёме двери сидели две огромные овчарки: одна в наморднике, другая без, она, часто дыша, мотала длинным розовым языком. Обе были с ошейниками, но поводки просто тянулись по паркету в тень коридора.

– Куда вы убежали, неслушницы? – за овчарками показалась толстая бодрая тётка неопределённого возраста в полицейской форме, но поводки собак поднимать не стала, а просто отодвинула рукой морду одной из них и протиснулась в кухню. – Не бойтесь, они не кусаются. Здравствуйте.

– Как вы попали сюда? – Андрей очнулся от оцепенения первым, улыбаться в ответ весёлой тётке он не собирался.

– А что ж вы не здороваетесь? Невежливо. Я присяду. – Тётка подошла к столу, положила на него свою папку и села, не дожидаясь приглашения. – Да и вы садитесь, у нас с вами много работы.

– Какой работы? Вы кто вообще? Что вы делаете в моём доме?! – Андрей ещё не кричал, но тон был уже на грани.

В квартиру между тем заходили какие-то люди, проходили в комнаты, переговаривались. Позади овчарок встал полицейский с автоматом и взял их поводки в руку. Та, что была без намордника, закрыла пасть и внимательно смотрела на Андрея, вторая улеглась, но тоже смотрела на него «без улыбки». Маркиз перестал шипеть, но стоял, по-прежнему выгнув спину, и не мигая таращился на овчарок.

– Да вы не кричите, Андрей Валентинович, – тётка раскрыла свою папку. – Сами же подписали договор, а теперь удивляетесь. Меня зовут Наталья Михайловна, я руководитель седьмой группы заселения Северо-Западного округа. Вот решение о заселении. Подписано начальником вашего отделения полиции. А вот договор с вашей подписью.

– Да как же так? Ведь у нас должен быть месяц на размышление.

– Размышлять, Андрей Валентинович, надо было до подписания договора. А месячный срок указан в договоре, если вы его читали, как максимальный, в течение которого производится подселение.

– А как вы в квартиру-то нашу проникли? – Ольга вышла из ступора. – На каком основании вы дверь взломали?

– На основании Федерального закона «О социальной взаимовыручке» и Государственного регламента процедур социальной взаимовыручки, утверждённого правительством Российской Федерации, Ольга Сергеевна, – имена Наталья Михайловна выдавала, никуда не заглядывая. Чувствовалась подготовка к акции и наработанная практика. – Да вы присядьте, я вам всё подробно объясню. А то вы оба как в шоке. Смотрите на меня, будто я ваш бутерброд съела. Кстати, кофейку не нальёте? Пахнет у вас аппетитно.

– Не нальём. – Ольга постепенно брала себя в руки. – Что ты подписал, Андрей? Ты вообще читал этот договор?

– Послушайте, участковый мне объяснил, что у нас будет время подумать, что мы можем всегда отказаться от этого договора… В конце концов, он должен был принести сам договор, чтобы мы могли его изучить, а то поймал на бегу, наврал с три короба про какие-то льготы…

– Так договор – вот он… А при вашем разговоре с участковым, Андрей Валентинович, я не присутствовала. Что он вам наврал, как вы выражаетесь, а что вы не так поняли, я не знаю. Льготы вам действительно полагаются, и очень серьёзные, но и обязанности закон на вас возлагает большие, и ответственность тоже не шуточная. Отказаться вы, конечно же, всегда можете, всё строго добровольно. По поводу проникновения в вашу квартиру, напоминаю, что полиция уполномочена вскрывать квартиры социальных доноров в ходе процедуры заселения социально-нуждающегося, если в намеченный и согласованный для процедуры день никто не открывает дверь. Конечно, всё делается с соблюдением всех установленных законодательством процедур. Решение полиции вы видите, понятые были приглашены, так что всё по закону.

– А решения суда разве не надо для проникновения на частную жилплощадь? – Ольга и Андрей продолжали стоять, сверля глазами непрошеную гостью.

– Да мы же не с обыском к вам, Ольга Сергеевна, а с заселением в рамках договора, добровольно вами подписанного. Такие полномочия у полиции есть по закону, судебной санкции не требуется. Да и сами посудите: в группе заселения двенадцать человек, из шести ведомств. Плюс понятые, грузчики. Ну и сам социально-нуждающийся, естественно. Представляете, всех их собрать, а хозяев нет дома, или передумали пускать – и такое бывает. Не приходить же в другой раз. Да и с решением суда, как вы должны понимать, никаких проблем бы не было, только лишние хлопоты всем да беспокойство.

– Но хотя бы предупредить можно было?

– А мы вам звонили. Я лично звонила, но никто не отвечал.

– Так мы работаем днём…

– Да и мы не отдыхаем. Вы сядьте, послушайте, а то, я вижу, участковый совсем вас не подготовил.

– А собак можно убрать, зачем они вообще? Кот, вон, с ума сходит.

– Да, котик у вас красивый. Как зовут?.. Саш, уведи собак в машину, они не нужны здесь. – Наталья Михайловна обратилась к полицейскому с автоматом, стоящему в дверях. В глубине квартиры слышался шум, и Ольга постоянно нервно выглядывала в коридор, но увидеть ничего было нельзя. – Уведи и сюда возвращайся… Собаки – часть установленной процедуры. Всякое, знаете ли, бывает. У вас вот котик, а у кого-то бультерьер или поведение агрессивное…

– Вы сказали «грузчики», а зачем они? У этих специально-нуждающихся что, мебель своя?

– Не специально, а социально-нуждающихся, – засмеялась Наталья Михайловна. – Да нет, у них своего нет ничего. Грузчики нужны, чтобы вынести запрещённые предметы из квартиры социального донора. Вы же список видели на сайте Минздрава? Нет? Вы вообще, что ли, договор не стали читать? Напрасно. Там ссылка в тексте есть на сайт Минздрава с утверждённым списком запрещённых предметов, довольно длинный… И, кстати, на сайт Программы социальной взаимовыручки там также ссылка дана, а там есть график подселения, а то все жалуются, что неожиданно…

– Постойте, постойте… Так что, там у нас что-то выносят, а мы не знаем? – Ольга кинулась в коридор, но дорогу ей перегородил другой полицейский.

– Да вы не переживайте, Ольга Сергеевна, всё по закону, с описью, с понятыми. Завершите программу, и вам тут же всё вернут до последней таблетки… А что, у вас что-то запрещённое есть?

– Нет, вряд ли… Не знаю… Я же не знаю, что запрещено! Но я просто хочу видеть, что там происходит! Почему он меня не пускает? – Полицейский улыбался, но с места не двигался, перегораживая в своей куртке и с автоматом весь коридор. Коснуться его Ольга не решалась.

– Вам, Ольга Сергеевна, важнее быть здесь и послушать меня, а также прочитать все документы лично. Вместе с Андреем Валентиновичем, для надёжности. А там есть, кому наблюдать, мешать им не надо, – уже без улыбки сказала Наталья Михайловна.

– Андрей, давай откажемся, мне всё это не нравится…

– Мне тоже это всё вообще не нравится. Мы отказываемся, – Андрей окончательно пришёл в себя и намеревался взять процесс под свой контроль.

– Не советую, – по-прежнему серьёзно сказала Наталья Михайловна и вздохнула с видом: «как же скучно, всегда одно и то же». – Просто по-человечески не рекомендую. Я не должна этого вам говорить, но… – она понизила голос, – почитайте интернет. Отказ не лучшее решение. Во всяком случае не спешите. Рассмотрение отказа займёт несколько недель, а заселение сегодня будет проведено в любом случае.

Гришины переглянулись и задумались. После паузы Ольга сокрушённо спросила:

– Кого хоть вы нам заселяете? На человека-то можно посмотреть?

– Можно. Но всему своё время. Выбор социально-нуждающегося для конкретного социального донора законом не предусмотрен, это решает комиссия. Ваш жилец уже здесь, вы с ней скоро познакомитесь, но давайте по порядку.

– С ней? Это женщина? – Ольга наконец решилась присесть к столу. Маркиз сразу спрыгнул к ней на колени, с уходом собак он успокоился, но не переставал во все глаза смотреть на Наталью Михайловну и принюхиваться.

– Да, женщина. Не будем отвлекаться. Садитесь, Андрей Валентинович. Начнём по порядку. В ходе Всероссийской переписи населения вы указали, что исповедуете православие?