Читать книгу Время тлеть и время цвести. Том второй - Галина Тер-Микаэлян - Страница 15

В роскошно отделанном вестибюле офиса госпожи Шумиловой охранник внимательно проверил документы Муромцева и вежливо попросил подождать.

– Сейчас я позвоню, и вас проводят.

Пожав плечами, Антон удобно расположился в мягком кожаном кресле, но долго сидеть ему не пришлось – Тата, секретарша Лилианы, вышла к нему почти сразу, и лицо ее сияло приветливой улыбкой.

– Здравствуйте, Антон Максимович, Лилиана Александровна вас ждет.

– У вас здесь теперь строгости – чуть ли не как в Кремле, – хмыкнул он, поднимаясь вслед за ней по отделанной мрамором лестнице.

– Мы расширяемся, – пояснила она, – теперь здесь центральный офис «Умудия холдинг». Кабинет Лилианы Александровны на втором этаже.

– Почему же нет лифта? Несолидно, господа! Заставляете старого человека топать пешком на второй этаж!

Тата рассмеялась и кокетливо прищурилась.

– Ой, ну скажете тоже – старого! Лифт есть, но только на третий этаж, а на второй делают эскалатор, но он будет готов не раньше, чем через месяц. Вот и пришли, вы не очень устали? – она указала на роскошно отделанную дверь и, нажав кнопку, сказала в небольшой пластмассовый квадратик: – Лилиана Александровна, господин Муромцев здесь.

Лилиана встретила Антона милой улыбкой.

– Здравствуй, дорогой, познакомься с господином Ючкиным. Игнатий, это Антон Муромцев, близкий друг моего мужа и всей нашей семьи.

Игнатий с застенчивой улыбкой поднялся навстречу Антону.

– Я много слышал о вас, господин Муромцев, – сказал он, протягивая руку, – господин Филев и господин Воскобейников очень высокого мнения о вас.

– Благодарю, – Антон пожал тонкие пальцы, подумав:

«Понятно, что ее в нем так привлекает – в его изысканной манере обращения и во всей этой интеллигентности есть нечто схожее с Ильей. Похоже, этот Игнатий очень податлив и не способен противостоять внешнему напору».

Он опустился в кресло, мельком взглянув на разложенные на журнальном столике проспекты фирм, предлагавших медицинское оборудование. Лилиана очень мило произнесла:

– Господа, нам предстоит много работать вместе, поэтому я предлагаю, во-первых, сейчас выпить по чашечке кофе, а во-вторых, перейти всем присутствующим к неформальному обращению на «ты». Тем более, что оба вы – мои очень близкие друзья.

Тата внесла поднос, и Игнатий, изящным жестом пригубив кофе, повернулся к Муромцеву.

– Все в один голос утверждают, что вы… то есть, ты – лучший в стране специалист по диагностическому оборудованию, – сказал он. – Ты ведь в курсе, что мы планируем открыть лечебно-оздоровительное учреждение в Умудске? Теперь, благодаря премии, полученной за проект, наши возможности стали гораздо шире. Несколько западных фирм, производящих оборудование прислали нам свои проспекты, и все они кажутся нам очень привлекательными, но ведь мы не специалисты в этой области. Именно ты, Антон, должен высказать свое решающее мнение.

– Решающим будет мнение господина Филева, как я полагаю, – с улыбкой ответил Антон.

Лилиана хрустнула пальцами.

– В прошлый раз, когда мы закупали оборудование для нашей клиники, наши мнения разошлись, и папа поддержал тебя, а не меня. Теперь он не будет вмешиваться, поскольку строительство сибирской клиники ведет «Умудия холдинг», президентом которой являюсь я.

Муромцев изумленно вскинул брови и пожал плечами.

– Если ты хочешь взять реванш за прошлый раз и показать, что на этот раз поступишь по-своему, то на черта вам всем мое мнение? Извини, но я человек занятой, и приезжать сюда только для того, чтобы доставить тебе моральное удовлетворение…

– Ты не понял, Антон, – она мягко коснулась его лежавшей на столе руки, – я хотела сказать, что очень тебя ценю, и в прошлый раз ты оказался прав – мы получили качественное оборудование и сэкономили кучу денег. Но теперь наши возможности, как сказал Игнатий, шире, и мы можем больше внимания уделить комфортности и внешнему дизайну – ведь мы проектируем нечто, вроде санатория, расположенного вблизи уникальных природных источников, и рассчитываем на посещение его VIP-персонами.

Антон небрежно взял несколько проспектов и, повертев в руках, тут же отбросил их в сторону.

– Я бы советовал обратиться к надежным фирмам, с которыми мы уже имели дело, но ты, как всегда, увлекаешься ярким дерьмом.

На лице Лили появилось благородное возмущение, а Ючкин торопливо спросил:

– Вы… ты считаешь эти предложения несерьезными? Эти фирмы, насколько я знаю, неплохо себя зарекомендовали в Швейцарии.

– В Швейцарии – возможно, – согласился Антон, – но в Россию их менеджеры обычно сплавляют неявный брак. Он проявляется только после определенного периода эксплуатации, но за него любая европейская страна немедленно потащила бы их в арбитражный суд. Вот, например, франко-германский концерн «Вирджиния». Мне говорили, что комплекты оборудования, которые не прошли тестовых испытаний, они направляют в специальный торговый филиал. Российские посредники скупают их за бесценок, а потом продают их на внутреннем рынке и накручивают цену – дай бог. У нас еще с советских времен остались постоянные и очень надежные поставщики, зачем связываться с незнакомыми аферистами?

Ючкин нерешительно взглянул на Лилиану, но она сделала вид, что не замечает его взгляда.

– В прошлый раз я учла твое мнение, Антон. Конечно, сейчас ты во многом прав, я тоже об этом думала, но все же решила закупить оборудование у «Вирджинии».

Антон пожал плечами.

– Раз уж ты столь умна и все сама решила, то для чего тебе было отрывать меня на полдня от работы? Вы с господином Ючкиным… пардон, Игнатием, вполне могли заехать ко мне в клинику и выпить со мной кофе там.

Игнатий изумленно поднял бровь, взглянул на Антона, потом перевел взгляд на Лилю и, решив покончить с панибратством, холодно произнес:

– Прошу простить, господин Муромцев, но мы с госпожой Шумиловой сами решаем, когда нам приглашать наших подчиненных, а когда нет.

Антон не успел ответить, потому что вмешалась Лиля и, кротко улыбнувшись, сказала:

– Не удивляйся, Игнатий, я же говорила, что Антон – мой близкий друг, почти что друг детства, поэтому он может говорить мне то, что я никогда не позволю другим, – она повернулась к Муромцеву. – Антон, не нужно показывать свой характер. Все, что ты сказал, я знаю, потому и пригласила тебя – хочу, чтобы ты съездил в Париж, связался с менеджером «Вирджинии» и заказал комплект оборудования непосредственно у производителя, минуя посредников.

Ючкин сидел с каменным лицом, и Антон насмешливо подумал:

«Мальчик пытается себя показать – как никак, а президент алмазной компании, хоть и дочерней».

Вслух он сказал:

– Я – главный врач твоей московской клиники, а сибирское учреждение не в моем ведении, и какого лешего я должен этим заниматься?

– Я просто тебя прошу, Антон, – она нежно дотронулась до его руки, – потому что я тебе доверяю. Разумеется, я оплачу тебе эту работу, можешь взять в Париж Катю – если, конечно, она будет хорошо себя чувствовать к тому времени. Ведь у нее, кажется, там родственники?

Антон встретился с ней взглядом и усмехнулся.

– Что ж, если ты так просишь, я поеду. И когда ты хочешь, меня отправить?

– Во второй половине декабря – можете провести там Рождество и Новый год за счет фирмы.

– Очень великодушно. Что ж, теперь разрешите идти, хозяйка? А то у меня в клинике много работы.

Не дожидаясь ее ответа, он поднялся, и Лиля ласково кивнула.

– Конечно, Антон, конечно, иди. Тата тебя проводит, – она нажала кнопку вызова секретарши.

После ухода Антона, Ючкин сердито заметил:

– Этот всеми восхваляемый Муромцев кажется мне беспардонным наглецом. Однако в том, что он говорит, есть доля истины – для чего нам лишние проблемы?

Лилиана засмеялась.

– Милый, иногда тебе не хватает воображения. Пусть Муромцев закажет у «Вирджинии» комплект оборудования для сибирской клиники, мы представим фонду Капри накладные, они ни к чему не смогут придраться. Кстати, лондонское благотворительное общество, которое занимается беременными школьницами, намерено закупить аналогичное оборудование. Менеджер «Вирджинии», с которым у нас есть договоренность, отправит закупленное нами оборудование англичанам, а их деньги вернутся на счета холдинга. Ну, конечно, за исключением комиссионных, которые получит менеджер за эту посредническую операцию.

– Позволь, но представители фонда Капри будут контролировать каждый наш шаг, как мы объясним им отсутствие товара при наличии накладных?

Она тонко улыбнулась.

– Почему же отсутствие, дорогой? У меня уже есть договоренность с «Вирджинией» о закупке у них отбракованного оборудования, не прошедшего испытания. Того самого, которое, как говорил Антон, можно приобрести за бесценок. Оно будет отправлено в Сибирь, и его предъявят фонду Капри по первому требованию. Это проверенная схема, по которой действовал мой папа еще в советское время, и она прекрасно работает.

– О твоем отце ходят легенды, – с уважением заметил Ючкин, – неужели он ни разу не прокололся?

– Один лишь раз, в восемьдесят третьем году. И то только потому, что расследованием занялся человек необычайного ума.

– И что же сделал господин Филев? – спросил заинтересованный Ючкин. – Сумел купить этого человека?

– Этого честного партийного функционера купить было невозможно. Однако у него имелась ахиллесова пята, и это спасло отцу жизнь. Ведь в те годы еще существовала расстрельная статья за хищение государственного имущества в особо крупных размерах.

– Потрясающая история, сюжет для романа. И что это была за ахиллесова пята?

– Возможно, ты когда-нибудь и узнаешь. Но не сейчас. Пока могу сказать тебе только имя того человека – Воскобейников Андрей Пантелеймонович.

– Воскобейников! Бог мой, никогда бы не подумал!

– А ты никогда не задумывался, почему он так самозабвенно играет с нами в одной команде? – Лиля рассмеялась. – Его крепко держат на поводке, очень крепко! Однако, скажи мне, как обстоят дела со строительством корпуса клиники?

Игнатий пожал плечами.

– Здесь проблем не предвидится. Холдинг уже начал закупку стройматериалов у офшорной компании-перекупщика B&B. По европейским ценам, разумеется. С этой же компанией у нас заключен контракт на строительные работы – они начнутся весной. К этому времени Керимов по своим каналам доставит из Средней Азии бригады таджиков, а стройматериалы мы закупим за наличные у местных производителей, так что, строительство силами таджиков в общей сложности обойдется нам в копейки.

– Что за компания B&B?

– Build and buy, строй и покупай. На ее счет фонд Капри перечислит деньги для строительства клиники. Кстати, B&B проводит и прочие коммерческие операции, поэтому чуть позже через ее посредничество будет произведена закупка крупной партии алмазов у «Умудия даймонд». Таким образом, честно отмытые деньги Капри поступят на счета холдинга. Если же кто-то захочет особо пристально приглядеться к этим операциям и выяснить имя покупателя алмазов, то компания B&B просто прекратит существование. Холдинга это никак не коснется, де-юре мы никакого отношения к B&B не имеем.

Лилиана рассмеялась.

– Браво, господин Ючкин, я всегда была высокого мнения о ваших талантах!

– Брось, – он был доволен похвалой и не мог этого скрыть, – эта схема тоже не мной выдумана. Здесь главное – сделать все юридически чисто.

– Думаю, пока Настя с Дональдом, никто особо пристально ни во что вглядываться не станет. Капри нам неопасен, меня беспокоит другое – что мы будем делать с его деньгами?

Умолкнув, Лиля задумалась. Ючкин выжидательно смотрел на нее, но, не дождавшись продолжения, спросил:

– Что именно тебя заботит?

– С самого начала, – заговорила она, наконец, – меня грызла странная мысль: идея строительства клиники в Умудии изначально исходит от кого-то другого, не от папы. Теперь я в этом уверена – срок аренды давно истек, а арендаторы не собираются открывать доступ к умудским источникам. Папа и дядя Андрей этим совершенно не обеспокоены, поэтому я и думаю, что они каким-то образом связаны с арендаторами. Или с людьми, которых арендаторы представляют.

– Ты пробовала спросить у Александра Иннокентьевича?

– Сейчас у нас с папой очень плохие отношения. Он и раньше не посвящал меня во все свои дела, а теперь и подавно не станет ничего говорить.

Лилиана прошлась по кабинету и вернулась на свое место. Ючкин вопросительно смотрел на ее хмуро сдвинутые брови.

– Какое это может иметь для нас значение? Эти люди помешают нам строить клинику?

– Помешают? О, нет, – она отрицательно качнула головой, – клиника им нужна для каких-то их целей. Я пока не могу понять, для каких. Однако, если они желают разделить с нами земли умудов, то, возможно, захотят и долю из денег Капри. И папа эту долю им отдаст – что-то его с ними связывает. И дядю Андрея тоже, но о нем я уже тебе говорила – у него есть ахиллесова пята, и им можно управлять. Мы можем оставить в дураках фонд Капри, но папа с дядей Андреем в наших с тобой схемах разобраться сумеют, от них нам ничего не скрыть. Поэтому нужно спрятать деньги Капри прежде, чем до них кто-то из них дотянется.

Игнатий вытаращил глаза.

– Ты… ты хочешь спрятать деньги от своего отца?

– Ты, как ребенок, Игнатий, – во взгляде Лилианы мелькнула досада, – твой отец для тебя последняя инстанция, его слово всегда решающее. У меня с моим отцом несколько иные отношения, я привыкла жить своим умом. Мы с тобой столько сил отдали этому проекту, что имеем право на награду и не обязаны ни с кем делиться. Деньги необходимо перевести на зарубежные счета подставных лиц, придумай, как это сделать.

Ючкин посмотрел на нее растерянно и смущенно.

– Но необходимо согласие остальных акционеров холдинга.

– Конечно, дорогой, мы все обсудим с твоим отцом и Керимовым. Они нас поймут им нравятся рискованные игры. А ты меня поддержишь.

– Я?

– Да, дорогой, – она поднялась, молниеносным движением расстегнула длинную молнию на юбке, и та соскользнула к ее ногам. – Иди сюда, я сама тебя раздену.

Игнатий вскочил на ноги, чувствуя смятение, какое всегда вызывала в нем эта женщина. Лилиана стояла перед ним в коротенькой футболке и чулках, загадочно улыбалась, а ее обнаженные бедра призывно вздрагивали. Он шагнул к ней, и руки ее проворно потянулись к его джинсам. В глазах у Игнатия потемнело от внезапно вспыхнувшего желания, из груди вырвался стон.

– Лиля, ты… ты что всегда со мной делаешь? Что ты положила мне в кофе?

– Милый, милый! – она резко потянула его на себя. Упав на пол, они сплелись, покатились по ковру.

Через час, сидя рядом с бессильно распластавшимся Игнатием, Лиля продолжала излагать детали своего плана по сокрытию денег. Игнатий покорно и бессильно кивал головой, со всем соглашаясь.

– Этот твой Муромцев, – хрипло сказал он вдруг, – у тебя с ним что-то было? В нем что-то такое есть, и ты так смотрела на него…

Лилиана расхохоталась.

– Неужели ты ревнуешь, дорогой? Это даже приятно! Но хочу тебя разочаровать – Антон мне и Илье, как брат, так что у нас с ним ничего не может быть. Кроме того, у него все запланировано, и я с точностью до минуты могу сказать, чем он в данный момент занимается, а меня такие мужчины всегда почему-то отталкивают.

Наклонившись над Игнатием, она начала ласкать рукой его вновь твердеющую плоть.

– Лилиана, я…я с тобой сойду с ума.

Наблюдая, как его взгляд темнеет от желания, Лиля шептала:

– Я знаю, что ты непредсказуем! Ты можешь все бросить и любить меня, если я захочу, разве нет? Поэтому я от тебя без ума! И поэтому я опять тебя хочу, а Антон… Вот сейчас пять часов, и, я знаю, он заканчивает свою ежедневную планерку. Ничто на свете не сможет его от этого отвлечь – как это скучно!

Она не ошибалась – Антон действительно заканчивал проводить планерку, одновременно размышляя о предложении Лили. Он решил сразу же по окончании работы посоветоваться с Катей, но едва выключил селектор и поднялся с места, как зазвонил телефон. Секретарша сообщила:

– Антон Максимович, вам какая-то девушка звонит – она и в три звонила, пока вас не было. Соединить?

– Соедини, что поделаешь, – вздохнул он. – Переключи телефон на мой кабинет и можешь идти домой, если хочешь.

– Да? Тогда я переключаю и побежала, – довольным голосом ответила она.

В трубке что-то слегка треснуло, и переливчатый девичий голосок сказал:

– Здравствуйте, Антон Максимович, это говорит Лиза Трухина, подруга Насти.

– Здравствуй, Лиза, – медленно произнес он.

– Вы меня помните, да?

– А что, я так сильно похож на старого склеротика?

– Ой, что вы, я это к тому, что вы же очень заняты. В общем, я хотела вас пригласить на вечер русского романса, который устраивает наша музыкальная группа. Настя посоветовала вас пригласить, потому что она говорит, что вы тонкий ценитель романса, и ваше мнение для нас особенно ценно. Билет стоит десять долларов.

Выпалив все это одним махом, Лиза замолчала, ожидая ответа и взволнованно дыша в трубку.

Антон изумился:

– Ты прости, Лиза, я не совсем понял – это что, школьный вечер? Неужели и Настя поет? Я не знал за ней таких способностей.

– Нет, Настя не поет, она выполняет организационную часть работы, – уклончиво ответила она. – Так вы посетите наш вечер? Он состоится тринадцатого ноября, в субботу. Билет десять долларов.

– Про билет я уже слышал. А ты давно видела Настю?

– Сегодня – в школе. Она очень просила меня вас пригласить.

– Гм. А почему она сама не позвонила мне?

– Она… м-м-м… она сейчас пока не может. Но она очень хочет, чтобы вы пришли на вечер. Так вы пойдете? Это ведь суббота, – в голосе ее неожиданно прозвучали жалобные нотки.

– Я подумаю, – усмехнулся Антон, – твое предложение мне, как снег на голову, а я, ты сама говоришь, человек занятой.

– Да что тут думать! – испугалась Лиза и, немного обнаглев, добавила: – Вы даже не знаете, сколько народу мечтает попасть на наш вечер! Но Настя очень просила вас обязательно пригласить, поэтому я сама готова привезти вам билет. Или даже два. Прямо сегодня.

– Гм, – он взглянул на часы. – Хорошо, сегодня уже поздно, но завтра часа в три можешь привезти свои билеты в клинику. Знаешь, где это? От метро…

– Да я знаю, не волнуйтесь, – весело перебила его она. – А сегодня никак нельзя привезти?

– В шесть я ухожу.

– Я успею, меня довезут на машине. Вы предупредите швейцара, чтобы пропустил меня.

Лиза повесила трубку, боясь, что Антон передумает, и весело сказала сидевшему за компьютером Дмитрию:

– Димка, съездим к Антону Максимовичу, а потом вернемся и еще несколько человек обзвоним, ладно? Ты не устал?

Дима послушно поднялся.

– Всю жизнь мечтал быть вашим импресарио, мадам. Поехали.

Без четверти шесть запыхавшаяся Лиза влетела в кабинет Муромцева. Он с улыбкой взглянул на нее и указал на стул.

– Успела? Раздевайся и садись, где твои билеты?

– Вот, – она, не садясь, положила на стол две бумажки. – Вы же просили два билета, да? Вы только извините, мне сидеть очень некогда – меня ждут.

– Ничего, сними куртку и немного посиди – я же еще должен отдать тебе двадцать долларов, разве нет? Кроме того, я хочу тебя кое о чем спросить.

Антон вдруг стал очень серьезен, и Лиза, не посмев ослушаться, присела на краешек стула. Он порылся в бумажнике и положил перед ней две бумажки.

– Это, чтоб нам потом не забыть. А теперь расскажи мне о Насте – все сначала до конца. И не говори, что ничего не знаешь – у вас было время, чтобы поделиться всеми впечатлениями.

Лиза вспыхнула:

– Но… Антон Максимович!

– Говори, Лиза, это все очень серьезно, и я обеспокоен. Ты ведь знаешь, что мы с Настей всегда были друзьями, и она мне полностью доверят. Что тебе известно о ее браке с Капри?

– Так вы знаете? – она смущенно отвела глаза в сторону.

– Кое-что слышал, но подробностей, конечно, не знаю – я ведь ее не могу увидеть. Говори, Лиза, иначе может быть поздно. Только постарайся ничего не забыть и не выдумывать, ладно?

– Ну… ладно, – и Лиза, решившись, уселась поудобней и подробно рассказала ему все, что узнала от Насти.

Лицо Антона постепенно каменело. Когда Лиза закончила, он спросил:

– Все, что ты мне рассказала правда? Ты ничего не выдумала?

– Почему вы считаете, что я должна выдумывать? – вспыхнула Лиза. – Я, кажется, уже не ребенок! Передаю то, что мне рассказала Настя, и, думаю, она тоже говорит правду.

Он слабо улыбнулся.

– Да, конечно, извини, шестнадцать лет – очень серьезный возраст.

– Мне семнадцать, я ведь старше Насти – она пошла в школу с шести лет, а я с семи, – с достоинством поправила его Лиза.

Антон развел руками.

– Виноват. Что ж, раз ты уже почти совершеннолетняя, Лиза… Или, может, мне обращаться к тебе на «вы» и по имени-отчеству?

Лиза, не удержавшись, фыркнула и повела прелестным носиком.

– Ладно, обойдемся без церемоний. Так что, если я почти совершеннолетняя?

Муромцев сразу посерьезнел.

– Тогда ты должна понимать, что и Капри, и отец Насти совершили серьезное преступление, и они должны за него ответить, – он вскочил и взволнованно заходил по кабинету, размахивая руками. – Я приму меры!

Она снисходительно вздохнула.

– Антон Максимович, а вам сколько лет? Если не секрет, конечно.

Антон даже опешил.

– Мне? А это тут причем? Ну, тридцать шесть.

– Видите вы тоже взрослый и даже немножечко старый. О каком преступлении вы говорите? Преступление – это когда сажают в тюрьму. Кто посадит в тюрьму Капри с его деньгами?

– Дорогая моя, есть закон, и богатых людей тоже сажают в тюрьму! Откуда у тебя вообще такие представления о законности?

Лиза сказала тоном, каким говорят с малым дитятей:

– Богатых сажают в тюрьму те, у кого еще больше денег, чем у них. Везде и все зависит только от денег и связей. Есть деньги и связи – тебя и в шоу раскрутят без таланта, и в депутаты выберут, хоть какой ты ни есть преступник, и от прокуроров запросто откупишься. Что вы им сделаете, куда пойдете? Тем более, что Настя и сама не станет против своих родителей говорить. Она, даже если и захочет, то у нее просто язык не повернется – они ведь ее мать и отец. Разве вы забыли, сколько она всегда терпела? Я бы уже весь дом разнесла, если б меня так запирали.

Упав в кресло, Антон закрыл лицо руками.

– Родители, конечно, – с презрением бормотал он. – Родители! А я – скотина! Давно нужно было… Давно!

Немного удивленная его отчаянием она пожала плечами.

– Что вы, Антон Максимович, не нужно так переживать! Да я уже придумала, что делать, мы как раз хотим попробовать… Рассказать?

В сердцах оторвав от лица руки, Антон гневно закричал:

– Придумала она! И откуда только у вас всех такие представления о жизни – «деньги все купят»! Мы учились в школе – нам такое и подумать было бы стыдно! Молодежь!

Лиза обиделась:

– Да ладно вам! Нам на истории все это рассказывали. Вы в советскую школу ходили, вот вам и внушали – деньги не нужны, секса нет, да здравствует КПСС! Можно подумать, что вы денег не хотели и сексом не занимались. А мы – нормальные, мы с самого начала все видим и говорим, как есть. И не надо на меня кричать, я-то чем виновата?

– Да, Лиза, да, извини, – опомнившись, он взял себя в руки, виновато усмехнулся и потер лоб. – Я не должен был на тебя кричать, не обижайся. Ты права – вокруг одно дерьмо. Ну и что ты придумала, расскажи мне.

Лиза была отходчива – она тут же простила собеседнику грубость и немедленно принялась излагать свой план.

– Мы с Леркой приложим все усилия, не волнуйтесь, – закончила она, – а если не выгорит, то у меня есть еще план, но я Насте пока не говорю. Надо сделать так, чтобы ее опять начали отпускать ко мне – я уж приложу все усилия. И тогда, – на лице ее появилась заговорщическая ухмылка, – они с Лешкой смогут встречаться. А потом, может быть, мы устроим ей побег. Ловко, да?

Антон посмотрел на весело болтавшую девочку, и у него внезапно сжалось сердце от недоброго предчувствия.

– Нет, Лиза, – возразил он с неожиданной тревогой в голосе, – если с вашим планом обольщения ничего не выйдет, то обещай мне, что на этом вы пока и остановитесь. Дальше я буду действовать сам, а ты лучше не вмешивайся.

– Почему? – она недоуменно вздернула брови. – Вы делайте по-своему, а я буду по-своему – у кого получится. Чего вы волнуетесь?

– Хорошо, я объясню, почему – в этом деле помимо всего прочего замешаны большие деньги, а там, где деньги, там всегда опасно. Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь нехорошее, поняла?

Закинув голову назад, Лиза звонко засмеялась.

– Ой, Антон Максимович, не смешите, что они мне могут сделать? Прямо тайны мадридского двора и д’Артаньян! – она поднялась и кокетливо посмотрела на него огромными черными глазами. – Я пойду, ладно? А то меня ждут в машине, а я и забыла. Кстати, уже половина седьмого, вы же хотели в шесть уходить?

Однако Антону расхотелось ехать домой. Проводив Лизу до выхода, он постоял на месте, подумал и отправился к Кате в отделение патологии беременности. Она удивилась:

– Антон, ты опять не поехал домой? Сколько уже ты у себя не был, у тебя, наверное, всю квартиру разворовали – ты ведь даже сигнализацию не установил.

– Лень обуяла, Катюша. Кстати, у меня для тебя две новости и, как всегда, одна хорошая, а другая – плохая. С какой начать?

– С хорошей.

– В декабре мы с тобой едем в Париж – проведем там Рождество и Новый год.

– Ой! – Катя прижала руку к животу. – Это с какой радости мы вдруг едем в Париж?

– Лилиана решила сделать нам с тобой подарок, а если конкретней, то мне нужно кое с кем переговорить о закупках оборудования. Едешь? Сейчас тебя не тошнит, моча и кровь в норме.

– Не знаю, как Женька будет, – серьезно ответила она, – для меня сейчас только это самое главное. Вдруг опять что-нибудь?

Антон развел руками.

– Что ж, решай сама. Хотел тебя порадовать – не получилось.

– Ладно, а какая плохая новость?

– Тринадцатого мы с тобой идем на вечер русского романса.

– Русского романса? – удивилась Катя. – А что тут плохого? Это тяжелый рок, говорят, для ребенка вредно, а романс – нормально. Или потому что тринадцатого?

– Катя, – сказал Антон, присаживаясь на кровать рядом с ней, – послушай, что мне сейчас рассказала подруга Насти.

К его удивлению Катя выслушала рассказ относительно спокойно и, погладив брата по плечу, умиротворяюще заметила:

– Антончик, не надо так расстраиваться. В конце концов, Настю не бьют, не пытают, не насилуют. Похоже, этот мальчик просто слишком избалован любящим отцом, и, возможно, скоро все уладится. Мы увидим ее на этом концерте, и сообразим, что делать дальше. Если же все будет так плохо, то… В конце концов, у Насти есть родители, и они должны будут вмешаться.

– Родители? – возмущенно воскликнул он. – Да они фактически ее продали, а ты говоришь.… Да, Катька, от тебя я этого не ожидал!

– Тихо, братик, не ерепенься, я говорю не о Воскобейниковых. Ты забыл, что у Насти есть настоящие родители? Если все будет очень плохо, то ты должен будешь поговорить с Ильей – он имеет законное право вмешаться и помочь родной дочери. Если ты будешь в Париже, то, возможно, сумеешь поговорить с Ольгой. Конечно, если будет такая необходимость – она пока не пришла в себя.

Антон молчал, потирая лоб и чувствуя, что виски снова начинает ломить от боли, которая в последнее время появлялась все чаще и чаще. Как всегда после сильного нервного напряжения на него навалилась сильная усталость, и он поднялся.

– Катя, я пойду к себе в кабинет, голова разболелась. Потом поговорим.

– Сейчас тебе нужно отвлечься и ни о чем не думать, – сочувственно посоветовала она, – поезжай лучше домой, по дороге развеешься.

– Если очередной мент по дороге не остановит, – мрачно буркнул Муромцев, но все же решил последовать совету сестры.

Выехав с территории клиники и свернув в переулок, он задел припаркованную чуть ли не посреди дороги иномарку, чертыхнулся и, остановившись, выглянул в окно. Вокруг никого не было, через тонированные стекла разглядеть что-либо было невозможно, но ему показалось, что из машины донесся стон.

– Эй, в машине, есть кто живой?

Подождав и дав пару гудков, Антон оглядел иномарку и убедился, что никаких повреждений на ней нет. Тогда он еще раз обругал вслух нерадивого водителя, поставившего машину в таком месте, сел за руль и, осторожно объехав мешавший движению автомобиль, покатил в сторону кольцевой дороги.

Лиза, наблюдавшая из-за тонированных стекол, как машина Муромцева скрылась за поворотом, с облегчением повернулась к Диме.

– Фу, пронесло! Надо было тебе подальше припарковаться.

– Ты же сама торопилась, а я с тобой всегда голову теряю. Совсем из-за тебя соображать разучился – припарковался черт знает где, – с нежным укором ответил он, вновь наклоняясь к девушке, чтобы продолжить прерванный столкновением поцелуй.

Лиза со стоном обхватила его голову обеими руками и, застыв на мгновение, закрыла глаза. Потом вдруг высвободилась и, тяжело дыша, прошептала:

– Скорее – откинь спинку.

– Не спеши так, радость моя, впереди вся жизнь – дай мне хоть тебя поласкать.

Лиза изо всех сил зажмурила глаза и капризно замотала головой.

– Нет!

– Какая ты горячая, ты меня с ума сведешь! Подожди, моя прелесть, я…

Однако жар ее желания и ему помутил разум, он нажал кнопку, и они вместе с Лизой упали на откинувшуюся назад мягкую спинку. Лиза торопливо стащила с себя футболку и джинсы. Дима полез было в карман рубашки, где лежали пакетики с презервативами, но ладошка Лизы хлопнула его по пальцам.

– Убери, ты же знаешь, что я не люблю эти резинки! – вытянув его руку из кармана, она прижала ее к самому низу своего живота – туда, где курчавились жесткие черные волоски, и вздрагивала нежная плоть. Он стиснул ее в объятиях и попытался уложить на спину, но Лиза вывернулась и уселась сверху. – Хочу так!

Наконец она, обессилев, упала ему на грудь и затихла. Дима гладил ее и молча улыбался. Ему было немного неловко – друзья и знакомые считали его в высшей степени утонченным молодым человеком, даже чуточку снобом, и подобный примитивный секс в машине был ему непривычен. Затемненный свет, легкое вино, ароматный дымок от медленно таявшей свечки, немного музыки и стихов – все это доставляло ему не меньше удовольствия, чем сама близость. И, конечно же, он всегда предохранялся – не только из-за СПИДа или сифилиса, но и для того, чтобы какая-нибудь из мимолетных подруг не вздумала ненароком объявить его папой. В конце концов, студент МГИМО и будущий дипломат – хорошая приманка для охотниц за богатыми женихами. С Лизой все было по-другому – она была так стремительна, что у него голова шла кругом. Забыв обо всем, Димитрий покорно выполнял все прихоти этой своевольной школьницы, ему льстило сознание того, что прелестная и удивительно красивая юная девочка так возбуждается и трепещет от его прикосновений. Вот и теперь, ласково прижавшись щекой к ее щеке, он шептал:

– Ты настоящая ведьма и сумасбродка, я на все для тебя готов. Лиза, Лизанька, любимая моя, ты выйдешь за меня замуж?

Лиза рассмеялась – гортанно и нежно. Не ответив на его вопрос, высвободилась, тряхнула волосами.

– Поехали скорее, Димка, нам еще нужно сделать кучу дел, – она взглянула на светившийся циферблат часов и ойкнула: – Ой, уже девятый час, после половины десятого неудобно будет звонить насчет билетов, скорее давай!

– Что ж, давай.

Не произнеся больше ни слова, Дима поднял сидение и, включив зажигание, тронул машину с места. Лиза сидела рядом и полными изящества движениями оправляла свою одежду. Закончив, она повернула к нему голову и, сверкнув черными глазами, мягко сказала:

– Димуль, ну, не обижайся, пожалуйста, ты очень хороший, но какой смысл сейчас говорить о замужестве? Мне еще только в мае будет восемнадцать, я даже еще школу не окончила.

– Ну и что? – голос его звучал угрюмо. – Если бы ты захотела… Ладно, не будем об этом говорить.

– Конечно, не будем, – легко согласилась Лиза. – Да мы еще, может, и не доживем до этого, мне, например, в прошлом году цыганка предсказала, что я скоро умру.

– Что за идиотизм! – он так резко затормозил, что Лиза чуть не врезалась головой в стекло. – Ты почему ремень не пристегнула? Пристегнись немедленно!

– Да ладно, не злись, шучу, – она, смеясь, пристегнула ремень. – Просто ко мне один раз на улице прицепились две цыганки – погадать. Я их, конечно, отшила, так они потом за мной минут десять шли и предсказывали разные напасти.

– Не понимаю, почему ты одна шляешься, где попало. И вообще – куда смотрят твои родители? Как они только позволяют тебе жить одной и делать все, что тебе угодно!

Лиза зашлась смехом.

– Ой, ой! Да я всегда делаю, что захочу! Представляю, что за муж из тебя выйдет – шагу жене ступить не дашь, – увидев его обиженное лицо, она посерьезнела и сказала: – Не злись, Дим, ну что тут такого? И потом, я же не одна живу, а с тетей и двоюродным братом.

– Смотрю, тетя твоя не особенно строгая, – проворчал он.

– Да брось, тетя Тая нормальная – ни во что не вмешивается. Соображает, правда, туго, но что сделаешь? Мишка ей иногда хамит, но я ему не позволяю – старые люди ведь не виноваты, что до них все плохо доходит. Пенсионерка, какие у них интересы – сидит себе, сериалы целые дни смотрит и вспоминает свою комсомольскую молодость. Главное, что в девять часов спать ложится, вырубается и мне не мешает – не встречает и не допрашивает, как у некоторых предки. Сейчас, например, приедем – она уже дрыхнет, а я что хочу, то и делаю. Останешься у меня сегодня?

– Ну… если я тебе не очень надоел.

– Ой, Димка, ты прямо барышня-кокетка!

Однако, вопреки словам Лизы, в этот вечер Таисия Сергеевна встретила их в прихожей, и лицо ее было опухшим от слез.

– Лизанька, – сказала она, покосившись в сторону Димы и неловко ему кивнув, – беда, не знаю, что делать.

Из ее глаз опять потекли слезы, и Лиза встревожилась.

– Тетя Тая, что? Мама звонила? С дедушкой что-нибудь?

– Нет-нет, никто не звонил – Мишка сегодня не ночевал. Я сперва думала, что он опять в какой-нибудь клуб поехал, а сегодня утром мне девчонка из соседней квартиры рассказала: она вчера около половины первого ночи со своим парнем у подъезда под деревом целовалась, и Мишка как раз к подъезду подходил. Они затаились – пока он пройдет, – и тут как раз какая-то машина подкатила. Трое выскочили – то ли таджики, то ли дагестанцы, – Мишку в машину затолкали и умчались. Девочка эта и парень ее испугались сначала, но потом все же решили мне рассказать. Я побежала в соседний двор, а там и вправду машина Мишеньки стоит – он обычно на ночь ее там оставляет, и пешком домой идет.

– Так надо в милицию, тетя Тая, – испуганно сказала Лиза.

Тетка зарыдала в голос.

– Была я, была! Сначала только смеялись: «Вы, мамаша, больше девчонок слушайте, они вам еще и не того расскажут! Через три дня, если сынок не объявится, тогда и приходите. Он хоть с вами прописан-то?» А я с перепугу им и сказала, что у Мишеньки в Москве временная прописка, а я вообще в Воронеже прописана, тут и не регистрировалась – старуха, пенсионерка, кто меня проверять будет. Они тут же и прицепились: «Как это без регистрации! Сейчас такая обстановка, паспортный режим ужесточился, будем вас выселять!» Даже в приемник какой-то забрать пригрозили, адрес записали – грозили прийти проверить. Теперь я не знаю и что делать! И Мишенька…

Дима с досадой посмотрел на трясущуюся женщину и пожал плечами.

– Да не волнуйтесь вы так, Таисия Сергеевна, они вас просто пугали – чтобы вы со своим заявлением к ним не приставали.

Потому что при таких обстоятельствах они обязаны сразу начинать поиск – не дожидаясь трех дней.

– Дим, а что же делать? Мамы нет, а сама я просто не знаю, – обнимая тетку, Лиза смотрела на него растерянно и беспомощно, и он приосанился.

– Прежде всего, мы с тобой должны снова съездить в отделение – ты сама напишешь заявление, а я поговорю с дежурным, – его рука нащупала в кармане несколько стодолларовых купюр. – Таисия Сергеевна пусть остается дома.

Через полчаса они выходили из районного отделения милиции, и Лиза восхищенно говорила:

– Нет, Димка, ты натуральный гений! Как он, этот милиционер, а? И заявление принял, и насчет того мента посмеялся – ну, который тетю Таю напугал. Даже чай нам предлагал с ним выпить.

– У нас страна чудес, – усмехнулся Дима и похлопал себя по карману. – Ты-то сама что думаешь, куда твой кузен мог подеваться?

– Да я не думаю, что серьезно, просто тетку жалко. Мишка, он лох – в карты, наверное, продулся и теперь никак с долгами не рассчитается. Я сама один раз к нему в комнату заходила, видела – в десять тысяч долларов пачка лежала. Сказал, что в карты выиграл. Ничего страшного, расплатится – вернется.

Они сели в машину, и Лиза сразу же прильнула к нему, положив голову на его плечо. Дмитрий рассмеялся.

– Не заводи меня опять! Не здесь – не возле отделения милиции. Поедем к тебе.

Она закинула назад голову и звонко расхохоталась:

– Ой, не могу! Налетит на нас какой-нибудь мент своей машиной, как Антон Максимович налетел. Как ты думаешь, он догадался?

– С чего вдруг? Через стекла ничего не разглядеть. Ты, правда, охнула, когда он врезался, но до него вряд ли дошло – старики туго соображают.

Дима ошибался – Антон соображал неплохо. Уже выехав на шоссе, он опять с тревогой вспомнил о машине, в которую врезался. Ему не давал покоя услышанный им короткий крик – мало ли, что могло случиться с человеком внутри автомобиля. Голос был явно женский и показался знакомым. Уже подъезжая к своему дому, он вдруг вспомнил, когда и где его слышал, а также сопоставил происшедшее со словами Лизы – та ведь сказала, что ее ждут в машине. Тут Антону все стало понятно, и внезапно его разобрал смех.

«Эх, молодежь, что же вы так торопитесь жить? Неужели и я когда-то был такой же нетерпеливый?».

Припарковав машину возле дома и все еще посмеиваясь, он пошел к своему подъезду, и в этот момент от дерева отделилась тень.

– Здравствуй, доктор, что-то ты редко стал домой приезжать, а в клинику к тебе мне ехать не хочется. Поговоришь со мной?

Антон узнал Стаса и, нахмурившись, пожал плечами.

– А есть о чем?

– Если б не было, то не просил бы. Слышал, что Катеньку в больницу положили, и хотел узнать, что и как.

– Зачем? С ней уже все в порядке, можешь не терзать себя тревогами.

Стас усмехнулся.

– Может, пригласишь к себе – неудобно как-то у подъезда торчать. Но если не хочешь, то, конечно, не надо.

Антон поколебался, но все же сказал:

– Ладно, заходи. Только у меня не прибрано, и сам я устал, как собака, поэтому развлечений и угощений не будет.

Стас рассмеялся с присущей ему легкостью и вслед за Антоном двинулся к лифту.

В квартире действительно был беспорядок, на книгах лежала пыль, и гость, оглядевшись, со смешком произнес:

– Жениться тебе нужно, доктор. Или Катеньку к себе перевезешь, когда она родит?

Антон, не отвечая, прошел на кухню, поставил на плиту чайник и, сев за стол, указал следовавшему за ним по пятам Стасу на железную табуретку.

– Садись. Выкладывай, что нужно, и освободи меня от твоего присутствия.

Печально вздохнув, Стас опустился на сидение и покачал головой.

– Не нужно сердиться, Антон. Хотя, не знаю – будь я на твоем месте, тоже бы злился.

– Я на тебя не злюсь, – холодно ответил Антон, – я рад, что ты наконец оставил мою сестру в покое – она прекрасно обойдется без твоих забот.

– Наверное, ты прав. Я знаю, что я Катеньке не пара, ты мне это с самого начала дал это понять. Хотя, если я когда и был счастлив, то только с ней.

– Интересно, а твоя жена? А твой сын?

– Нет у меня никакой жены – не с моей жизнью жениться и детей заводить. Да ты ведь умный, ты и сам догадался, чем я занимаюсь. Поэтому и ушел от Кати, а главное, от ребенка – чтобы жизнь им не испортить. Ушел, а сердце ноет и ноет, хоть не такой я человек, чтобы нюни распускать, – он вдруг наклонился вперед и впился в Антона жадным взглядом. – Ты ультразвуком-то ей уже определил, кто будет?

– Перед Новым годом определю, – хмуро ответил Муромцев, – раньше она не хочет.

– Ладно, какая разница! – лицо Стаса осветила ясная улыбка. – А имена она выбрала?

– Выбрала, – Антон старался говорить мягко, но у него плохо получалось. – Евгений. Подойдет и для сына, и для дочери. Мы решили, что я официально признаю себя отцом ребенка, чтобы он не считал себя сиротой. О тебе он и знать ничего не будет, так что ты можешь считать себя свободным. И очень хорошо сделаешь, если никогда больше ни с кем из нас в этой жизни не встретишься.

Стас со вздохом поднялся.

– Что ж, ты правильно все говоришь, и я твой должник, доктор, – он направился к выходу, но у самой двери остановился и, вновь повернулся к Антону. – А насчет тех хмырей, что к ней по поводу «крыши» наведывались, она пусть не волнуется и спокойно делает свой бизнес – я все уладил, они и близко к ней не подойдут.

Антон не пошевелился и не поднялся проводить гостя. В прихожей негромко хлопнула входная дверь, а он все сидел неподвижно, размышляя, стоит ли говорить Кате об этом неожиданном визите. В конце концов, решил, что сказать все-таки будет нужно, но только попозже – когда она родит. После этого постоянное напряжение, броней сковывавшее его мозг и сердце, внезапно ослабло, и в открывшуюся брешь хлынули мысли о Маргарите.