Читать книгу Время тлеть и время цвести. Том второй - Галина Тер-Микаэлян - Страница 16

Миша сидел на стуле в маленькой комнате с ободранными обоями. Правая рука, пристегнутая наручником к трубе парового отопления, слегка затекла, отчего приходилось иногда шевелить пальцами, но других физических неудобств он не испытывал. Рядом на полу стояла большая алюминиевая кастрюля с крышкой. Как справедливо предположил Миша, она была предназначена служить парашей, и именно таким образом он ею и воспользовался, поскольку выбора не было – он находился в этом помещении уже около суток.

Трое таджиков привезли его сюда, усадили на стул и тщательно обыскали. Выложили на стол все имевшиеся при нем деньги, сотовый телефон, документы и сразу же ушли. Поскольку они ничего не взяли себе, Миша заключил, что это не ограбление – скорей всего, похитители выполняли чей-то заказ. Он вспомнил, как его везли сюда с места похищения – таджики, сами удобно разместившись на сидении, заставили пленника лечь на пол и набросили сверху какое-то грязное покрывало. Лампочка в салоне горела в полнакала, и при тусклом свете ее съежившегося человека можно было принять за мешок с вещами. Кричать Миша не собирался – ему достаточно было увидеть черное дуло пистолета, который один из похитителей поднес к его носу, чтобы покорно умолкнуть. Он мучительно перебирал в памяти всех своих недругов и пытался вычислить организатора похищения. Это ему так и не удалось – при зрелом размышлении недругов оказалось достаточно много, а из отдельных русских фраз, которыми таджики перебрасывались с водителем машины, понять что-либо было невозможно.

Пока ехали, у Миши теплилась слабая надежда, что по дороге их остановит какой-нибудь ретивый гаишник, но шофер – светловолосый мужчина лет пятидесяти – прекрасно знал город и ехал дворами, по возможности избегая крупных магистралей. Правда, один раз – на Варшавском шоссе при выезде из города – их тормознули на посту ГАИ. У водителя проверили права и сразу же, не заглядывая внутрь машины, пропустили. После потрясших Москву взрывов милиция тщательно осматривала крупные трейлеры, следовавшие в столицу, искали оружие, гексоген и другие взрывчатые вещества. Маленькие обшарпанные жигули, к тому же ехавшие из Москвы в сторону области, никого не заинтересовали, и Миша, сжавшийся в комок под вонючим покрывалом и с надеждой внимавший голосу автоинспектора, вскоре почувствовал, что машина вновь тронулась с места.

Возле трехэтажного каменного дома дореволюционной постройки автомобиль остановился. Пленника выволокли из машины и тут же втолкнули в полутемный подъезд. Вокруг не было ни души – в подмосковных домах подобного типа обычно доживают свой век старички-пенсионеры, которые ложатся спать в девять вечера. Поднимаясь по лестнице на третий этаж, Миша, видел чудовищно облезлые стены, исписанные хорошо знакомыми каждому россиянину словами, и чувствовал острый запах мочи, пропитавший затхлый воздух. В квартире, куда его привели, было, достаточно чисто – маленькая лампочка без абажура осветила аккуратно обклеенные зелеными обоями стены, дубовый стол без скатерти и стоявший у батареи стул, на который и усадили пленника, приковав к трубе.

После того, как таджики выключили свет и ушли, Миша еще раз пораскинул мозгами, перебрал в памяти всех своих врагов и решил, что только двое из них могли организовать его похищение. Наиболее вероятно, что это дело рук Ашота по прозвищу Везунчик. Месяц назад Миша проиграл Везунчику в карты пятьдесят тысяч рублей, но отдать не успел – того выдворили из Москвы из-за отсутствия регистрации. После этого Везунчик пару раз присылал своих приятелей – получить долг, – но Лиза и Таисия Сергеевна по просьбе Миши говорили, что он срочно уехал в Воронеж.

Кроме Везунчика была одна очень элегантная дамочка, имевшая основания питать к Мише неприязнь. Месяц назад Дима, бой-бой-фрондЛизы, привел с собой однокурсника и его подругу – ту самую дамочку. Лиза, добрая душа, никогда не возражала, если имелась возможность помочь любовникам, и вскоре однокурсник Димы со своей подругой уединились в комнате для гостей, а Миша, как обычно, сделал видеозапись всего, что там происходило. Дама голышом выглядела очень аппетитно – полная грудь, круглые ягодицы, сильные бедра. Камера запечатлела ее в самых разных позах, все особенности ее тела проглядывались, как на ладони, и позже Мише удалось смонтировать занятный видеофильм. Он уже собирался предложить кассету одному грузину, обожавшему женщин подобного склада, но совершенно неожиданно столкнулся с героиней своего фильма в одном из клубов – дамочка, как ему сообщили, оказалась женой очень крупного бизнесмена. Она поняла Мишу с полуслова и без лишних рассуждений тут же согласилась купить видеокассету за десять тысяч баксов. Обе стороны остались удовлетворены и разошлись довольно мирно, но ведь дамочка могла заподозрить, что у шантажиста осталась копия, а так, собственно, и было.

В любом случае, похититель, кто бы он ни был, захочет побеседовать с пленником – не зря ж его везли сюда через всю Москву, прикончить можно было и на месте. Что ж, придется отдать Ашоту долг или вернуть дамочке копию кассеты – только и всего. Как говорится, из всех зол следует выбирать меньшее. Успокоившись, Миша стал ждать и незаметно для самого себя задремал, а затем и вовсе заснул, неудобно скорчившись на стуле.

Когда он очнулся, сквозь стекла, покрытые толстым слоем пыли и грязи, пробивались тусклые лучи осеннего солнца. В комнате ничего не изменилось, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять: пока пленник спал, сюда никто не заходил. От горячей батареи шел сильный жар, Миша, вспотев, стащил с себя куртку, и она повисла на прикованной к батарее руке. Воспользовавшись парашей, он почувствовал голод и теперь уже ждал своего похитителя с некоторым нетерпением – скорей бы со всем покончить и добраться до какого-нибудь ресторана.

Прошел час, два, три – никто не появлялся. Вновь начали сгущаться сумерки, а вокруг стояла прежняя тишина – в соседних квартирах, очевидно, никто не жил, и с улицы сквозь двойные рамы не доносилось ни звука. Когда совсем стемнело, у Миши мелькнуло страшное подозрение: его привели и оставили здесь, чтобы уморить голодом и жаждой. Он пытался кричать, но толстые стены с деревянными перекрытиями хорошо поглощали звук, рвущийся из охрипшего от жажды горла. Наступила ночь, и теперь уже пленника не столько мучили голод и жажда, как стоявшая вокруг тишина – она сводила с ума и доводила до отчаяния.

Чтобы избавиться от этой гнетущей тишины Миша начал громко говорить вслух. Он отчаянно махал свободной рукой, что-то кому-то доказывая, и не услышал, как в прихожей щелкнул замок открываемой двери. Потом в комнате вспыхнул свет, и ослепленный пленник, сощурившись, испуганно замолчал.

Придя в себя, он уставился на вошедшего. Это был человек лет шестидесяти, элегантно одетый, с тонким лицом и насмешливыми серо-голубыми глазами. В нем сразу можно признать иностранца, и одного взгляда Мише хватило, чтобы понять: этот человек не может иметь никакого отношения ни к Везунчику, ни к бизнесменше. Немедленно в мозгу вспыхнула надежда, что его привезли сюда просто по ошибке. Однако незнакомец подошел к столу, внимательно просмотрел лежавшие на нем документы и лишь после этого, повернувшись к Мише, сказал на абсолютно чистом русском языке:

– Здравствуйте, Михаил Кукуев, рад с вами увидеться. Извините, что заставил вас так долго ждать – мой самолет опоздал. Хотя, думаю, вы понимаете, почему вы здесь.

– Если вам что-то нужно, то я отдам, – уныло пролепетал Миша, – только не убивайте.

– Что вы отдадите? – изумился мужчина.

– Да что захотите, то и отдам.

– Так сразу и отдадите – более полумиллиона долларов? – в голосе незнакомца звучала насмешка, а у Миши от ужаса на лбу выступили капли холодного пота.

– Полумиллиона? – бессмысленно вытаращив глаза, переспросил он. – Но почему?

Мужчина вздохнул, поискал глазами еще один стул, но увидел лишь старенький деревянный табурет. Поставив его напротив пленника, он сел, упершись ладонями в колени, и мягко сказал:

– Я смотрю, наша встреча оказалась для вас немного неожиданной, не так ли? Только не нужно делать вид, что вы ничего не понимаете. Скажу больше: в ваших интересах быть со мной полностью откровенным.

– Откровенным? Я ничего не понимаю, – с невинным видом произнес Миша, не собираясь сдаваться, потому что именно с этой стороны считал себя полностью защищенным от всех неожиданностей – засечь его никак не могли, и этот старик, очевидно, просто брал «на пушку».

Незнакомец, очевидно, правильно понял ход его мыслей, потому что кивнул и спокойно начал:

– Хорошо, я буду предельно кратким. Вы, по-видимому, считаете себя неуязвимым. Однако хочу вас разочаровать: мне все известно. Вы – способный и ловкий хакер. Вы сумели использовать информацию, которую нашли в старом компьютере вашей тетушки Полины Трухиной, работающей в одном из немецких банков. После этого вы проследили за трансакцией, которую проводил этот банк, и сумели через итальянский банк-эквайер проникнуть на счета его клиентов в других банках и взломать их. Работа бесспорно талантливая, вы очень изящно похищали деньги с этих счетов, но то, как вы заметали следы, заслуживает наивысшей похвалы. Украденные деньги проделывали сложный путь через мелкие частные серверы, которые вы потом «сжигали», запустив на них вирус, и на короткое время оказывались на счетах клиентов того же немецкого банка, где работает ваша тетушка. После этого они словно в воздухе растворялись. За короткое время вами было таким образом похищено больше полумиллиона долларов.

– Почему я-то? – пробурчал Миша. – Вешаете неизвестно что. Я вообще в Воронеже живу, к матери в гости приехал.

Его собеседник улыбнулся, но сразу стал серьезным.

– Год назад вы крупно прокололись, Михаил. Люди, у которых вы увели деньги со счета, решили вас вычислить. Как я просчитал, все это в общей сложности стоило им более миллиона долларов – почти в два раза больше того, что вы украли. Из этого я заключаю, что волнуют их не деньги – вы, очевидно, попутно овладели коммерческой информацией, которой не следовало владеть посторонним, и у вас могут быть крупные неприятности. К счастью для вас программист фирмы «Филев», который этим занимался, по разным причинам не успел завершить работу и передал ее мне. Сейчас работа завершена, серверы восстановлены, я вышел на вас.

Что-то в мягком голосе незнакомца убеждало Мишу, что тот говорит правду. Тем не менее, он решил еще немного поартачиться.

– Это еще доказать надо.

– Молодой человек, вы меня плохо поняли? Те люди, что висят у вас на хвосте не станут утруждать себя сбором официальных доказательств. Я вас вычислил, но пока информацию о вас им не передал. Хотите, чтобы я это сделал? Или предпочитаете все мне рассказать?

Пленник уныло молчал. Незнакомец терпеливо ждал и не торопил. Наконец, пораскинув мозгами, Миша решил признаться:

– Тетя Поля работала дома с этим компьютером несколько лет назад, потом всю информацию с него стерла, а я полез и…восстановил. Немного усовершенствовал программу, зашел на внутренний сайт их банка и стал следить за транзакциями. Одна из них была особенно крупная – в итальянский банк Конти. По ее следу я вошел и на внутренний сайт итальянцев, потом в другие банки. Но денег тогда еще не трогал – знал, что меня сразу отследят. Стал думать, потом сообразил: нужно перекинуть деньги через частные серверы и запустить программу-вирус, чтобы замести следы. Но и тогда я еще денег не трогал, а потом….

Он запнулся и умолк, незнакомец быстро спросил:

– Что потом?

– Однажды я обнаружил в Интернете объявление какого-то полковника Казарцева – он предлагал желающим недорого купить у него ракетно-зенитный комплекс. Мне вначале просто стало интересно – я и раньше слышал, что военные сейчас запросто распродают все, что осталось от советских времен. Потом те, кто хотел купить этот комплекс связались с Казарцевым по электронной почте, а мне взломать его почту – делать нечего. Послания были шифрованные – они ему, видно, переслали ключ на мобильник. Но я еще в институте увлекался криптографией, у меня даже специальные программы есть, поэтому расшифровать – ерунда, код был простой. Так я все узнал – когда, на какой счет и сколько будет отправлено. У Казарцева был счет в польском банке, а перечислили на него деньги из банка Конти. Конечно, не прямо от Конти, а через банк-посредник, но я уже имел информацию, и решился. Перехватил деньги во время последней транзакции. Понял, что клиенты вряд ли обратятся в полицию – дело с ракетно-зенитным комплексом было явно нечистым. Так все и началось.

– Понятно. Но вы ведь не ограничились деньгами русского полковника.

Миша бросил на него нерешительный взгляд.

– Ну… вижу, никто меня не вычислил, и…начал. Снимал деньги в основном со счетов банка Конти, но выходил и на другие банки. Снимал, «сжигал» за собой серверы и на короткое время собирал все суммы на депозитах клиентов в банке тети Поли. Клиенты об этом ни уха, ни рыла, а уже с их счетов я знаю, как перевести деньги, чтобы никто не подкопался и ничего не нашел. Как только деньги поступают на один из моих счетов в России – сразу снимаю и счет закрываю. Но клиентов вашего банка я никогда не трогал, чтоб мне провалиться! Зачем мне у вас воровать и привлекать внимание, если ваш банк был мне нужен на последней стадии операции? Чего, вот, вы ко мне прицепились?

Усмехнувшись, Антонио Скуратти, а это был он, развел руками.

– Именно из-за того, что программисты фирмы «Филев» это выяснили – что, как вы это назвали, наш банк участвует в последней стадии операции. Фирма «Филев» работает на банк Конти, наших партнеров, поэтому мы с ними сотрудничаем. Что касается других банков, то мы с ними никак не связаны, их делами занимается Интерпол.

– Интерпол, скажете же! Я в других банках не так уж и много снял, только интересу ради, для них это копейки. Вот у Конти – да, их я пощипал. Но они-то в Интерпол не стали обращаться, потому что деньги у них «грязные». Чего им рыпаться? Сидели бы спокойно, я у них и десятой доли не снял того, что им перепадает.

– Поверьте, друг мой, люди не любят терять деньги, как бы мала ни была сумма. И почему вы решили, что деньги «грязные»?

– А то! Я даже решил сначала, что это счета крупного международного похоронного бюро.

– Похоронного бюро? – Скуратти изумленно поднял брови.

– Ага, похоронного. Я еще раньше сделал программу – так, для прикола, – заношу туда информацию о крупных техногенных катастрофах, гибели политиков и очень богатых людей, авиакатастрофах, автокатастрофах и прочее. С девяносто пятого года, даже принцесса Диана у меня есть. Так, когда я сравнил обе статистики, обалдел – как катастрофа, так на счета у Конти поступают деньги. Сначала думал – на похороны. Даже неловко стало, что деньги покойников снимаю. Потом вспомнил Казарцева, думаю: а какого черта похоронное бюро будет закупать ракетно-зенитный комплекс – покойникам могилу ракетами рыть, а? Вы знаете, что у свекра моей тетки прошлым летом сыновья с семьями в авиакатастрофе погибли?

– У господина Тэкеле? Разумеется, я слышал – ведь он один из главных соучредителей нашего банка. Мы принесли ему глубокие соболезнования.

– Так та транзакция, по следу которой я в первый раз в банк Конти проник, была совершена сразу после той авиакатастрофы. Потому я эти счета и….

Антонио Скуратти торопливо поднялся, лицо его стало бледным, как мел.

– Все, мне больше неинтересно ничего знать, молодой человек! Думаю, что вам лучше уехать куда-нибудь в тайгу и сменить фамилию.

– Куда в тайгу? Вы же обещали! Вы сказали, что если я вам все расскажу, вы сделаете так, чтобы меня не посадили!

Скуратти криво усмехнулся и пожал плечами.

– Могу гарантировать, что тюрьма вам однозначно не грозит. Вы знаете, с кем связались? Как только этим людям станет известно ваше имя, вы – труп.

Миша затрясся и уставился на собеседника широко распахнутыми глазами.

– Но… но вы можете им не сообщать, я… я вам заплачу. Пока ведь кроме вас никто…

Антонио Скуратти задумчиво смотрел на юношу, и чувствовалось, что он колеблется.

– Заплатите?

– Конечно! – Миша оживился. – У меня еще остались деньги, и еще разное есть – компромат всякий, кассеты. Да что угодно! Только помогите, умоляю!

Он соскользнул со стула и упал на колени, но рука его, прикованная к трубе, нелепо задралась вверх. Антонио, достав из кармана ключ, отомкнул замок и махнул рукой.

– Да встаньте вы, ради бога! Я не могу скрыть эту информацию – результаты получены, они в моем рабочем компьютере и в любом случае станут известны. Но… если у вас действительно есть деньги, то… два-три дня форы я вам дать могу.

Потирая руку, Миша вскочил, зацепив ногой парашу, глаза его лихорадочно блестели.

– Поехали, сами увидите!

– Куда? – Скуратти даже отступил немного. – Сейчас уже ночь, в каком банке вы теперь держите деньги?

– Банк? На кой черт мне банк – деньги в квартире тети, там, где я живу. Поехали.

Возле подъезда их ожидали те же жигули, что привезли Мишу сюда. Водитель молчал и был, казалось, ко всему безразличен. Скуратти сел рядом с Мишей, и за время пути никто в машине не произнес ни единого слова. Когда они, наконец, добрались до дома Трухиных, было пять часов утра. За десять минут до этого Дима, который провел ночь с Лизой, не без сожаления выскользнул из-под одеяла и, поцеловав любимую, торопливо натянул одежду – ему неловко было перед Таисией Сергеевной, и он хотел уехать прежде, чем она поднимется готовить завтрак. Его машина отъехала от подъезда за минуту до того, как подкатили жигули. Миша поднялся в квартиру через черный ход и тихо, чтобы не разбудить никого из домочадцев, прокрался к своей комнате. Он уже открывал дверь, когда за его спиной тихо ахнула Лиза, проводившая Диму и возвращавшаяся к себе:

– Мишка! Где ты был? Мы думали…

– Тс-с! – он приложил палец к губам, оглянувшись, втолкнул Лизу в свою комнату, протиснулся следом и плотно прикрыл за собой дверь. – Тихо, а то мама услышит.

– А мы тебя искали, вчера вечером даже в милицию заявление написали.

Миша даже крякнул от досады:

– Эк вас угораздило! Черт! Ладно, ты меня не видела.

– Но тетя Тая с утра плачет – прибежала девчонка с четвертого этажа, сказала, что тебя увезли.

– Зараза, а? Лезет, куда не надо! Короче, матери скажешь, что я был, но мне нужно на время слинять, и пусть она никому ни сном, ни духом. И ты тоже.

– Опять долги, да?

– Что? Ах, да, типа того. Короче, кто бы ни спрашивал, ясно? И скажи матери, чтобы никуда больше не бегала. Если меня найдут, то мне капец, – он выразительно провел рукой по горлу.

– Но ведь мы уже заявление в милицию… Взять обратно?

Миша почесал затылок, подумал и махнул рукой.

– Ладно, хрен с ним – пусть лежит, даже лучше. Искать они все равно ни черта не будут, а для вас отговорка – пропал, и ничего не знаем. Так никому, ясно?

– Более или менее. А ты куда сейчас?

– Сейчас кое-что захвачу из белья и вниз – меня ждут. А ты иди и ложись спать. Ты меня не видела.

Чмокнув сестру в кончик носа, он вытолкал ее из своей комнаты и запер за ней дверь. Минут через пятнадцать он уже вновь сидел в машине рядом со Скуратти. Они были одни – водитель вышел прогуляться и исчез в темноте. Миша выложил несколько пачек долларов, три видео кассеты и, оглянувшись вокруг, прошептал:

– Вот – пятьдесят тысяч и компромат.

– Пятьдесят тысяч? – произнес Антонио Скуратти, делая ударение на каждом слове. – Вы украли с чужих счетов в общей сложности почти семьсот тысяч.

– Так ведь потратил – тачку себе купил, новый компьютер, видеотюнер, два монитора, оргтехнику. Потом, мне же развлечься надо. Клубы, фитнесс, девчонки сейчас дорогие пошли. По Европе с бабой покатался, там отели дорогие.

– В любом случае вы не могли истратить такую сумму.

– Один раз меня ограбили по-крупному. Ну и… играю, конечно.

– Вы проиграли в карты полмиллиона долларов?

– Проиграл, – Миша повесил голову, – я без игры не могу, меня теория вероятности как магнит тянет. В Монте-Карло в рулетку играл. Больше нет, хоть обыщите. Я, правда, себе тысяч пять взял, потому что без денег, сами понимаете, никуда. Но я вам за это компромат даю – толкнуть не успел, – он указал на видеокассеты.

Антонио Скуратти усмехнулся и брезгливо отодвинул кассеты двумя пальцами.

– Вы что, с ума сошли? Считаете, что я буду заниматься мелким шантажом?

Миша шмыгнул носом и вздохнул.

– Зря не берете – не используете, так хоть удовольствие получите, – на лице его вдруг появилась плотоядная ухмылка, – тут такие девочки есть! Одна вообще – всего шестнадцать, но супер! Ножки, попка, грудь! Депутатская дочка, – он указал на одну из кассет с приклеенной сверху бумажкой с надписью и неожиданно заговорщически подмигнул.

Скуратти уже собирался осадить наглого мальчишку, который решил держаться с ним запанибрата, но взгляд его неожиданно упал на надпись «Анастасия Воскобейникова».

– Это какая Воскобейникова? – спросил он. – Не родственница депутата Воскобейникова?

– Да я же говорю, вы не слышите? Это его дочка. Она с Лизой, моей сестрой, в одном классе учится. Родители строгие, так она со своим бой-френдом только у нас встречаться и может. Все в натуре снято, как они… Ясно? Это не порнуха какая-нибудь, где перед камерой специально ноги раздвигают, тут любовь в натуре, охи и крики – все натуральное. Вы, если порнуху видели, то разницу сразу поймете. Так берете?

Рука Скуратти сжала кассету.

– Давайте эту, другие мне не нужны. Копий у вас нет, надеюсь?

– Да мне еще возиться – копии делать! – с предельной искренностью в голосе заверил его Миша и соврал, потому что кассета была им скопирована на диск, а диск лежал во внутреннем кармане куртки.

– Ладно, – холодно кивнул Антонио, пряча кассету в карман, – сейчас я довезу вас туда, куда вы скажете, высажу, а дальше – дело ваше. Даю, как обещал, два дня форы, за это время постарайтесь скрыться, не оставляя следов. У вас уже есть план?

– Попробую сегодня же махнуть в Грецию.

– Не советую. Эти люди шутить не любят, и возможностей у них больше, чем вы думаете – заграницей вас засекут еще быстрее. Думаю, что вам лучше всего вообще не «светиться» в авиа- или железнодорожных кассах – там нужно предъявлять документы, а это для них след. Постарайтесь пользоваться электропоездами, а когда окажетесь в какой-нибудь глубинке, отыщите себе другой паспорт – в Москве после всех этих взрывов пользоваться чужими документами рискованно. Так куда вас везти?

Немного подумав, Миша ответил:

– Довезите до Курского вокзала. Наверное, вы правильно рассуждаете – я поеду до Тулы, а оттуда электричками можно еще подальше добраться. Заберусь, отсижусь там, пока обо мне не забудут.

Антонио кивнул и, выглянув в окно, негромко сказал что-то в темноту. Через несколько секунд появился молчаливый шофер и без единого слова уселся за руль.

– Курский вокзал, – коротко бросил Антонио, и машина тронулась с места.

Оказавшись на вокзале, Миша сразу купил билет до Тулы, хотя до отправления электропоезда оставалось еще два часа. Потом он проверил имеющиеся в наличности деньги и решил разменять доллары в круглосуточно работавшем обменном пункте на противоположной стороне Земляного вала – там при обмене валюты не требовали паспорта, и всегда был хороший курс.

Слабо моросящий мелкий дождь рассеивал тусклый свет фонарей, и улица казалась подернутой серой дымкой. Прохожих вокруг было мало, и, спустившись в подземный переход, Миша не увидел вокруг ни единого человека. Шаги позади себя он услышал лишь тогда, когда достиг середины туннеля. По бокам неизвестно откуда возникли двое, и к затылку плотно прижалось холодное жесткое дуло.

– Шагай вперед и без фокусов, – приказал незнакомый голос. – Не вздумай пикнуть.

Миша, внезапно обессилевший, покорно поплелся за ними, сел в припаркованный рядом с переходом черный вольво, а когда машина легко сорвалась с места, с внезапным облегчением подумал:

«Ну и хорошо – если подыхать, то сразу. Только ведь старый хрыч, скотина, деньги взял, обещал два дня форы дать, а сам наколол – выдал. Сам же еще меня, главное, научил билет до Тулы взять – для чего я брал этот билет, зря тратился? Нет, надо было мне его пристукнуть, козла хренового!».

Как ни смешно, но из-за пропавшего билета в Тулу Миша почему-то злился на Антонио Скуратти сильней всего. И зря – тот ни сном, ни духом не ведал о том, что произошло с незадачливым хакером. После того, как они расстались, Скуратти поехал прямо в отель, где у него был забронирован номер. Очень любезная женщина-администратор помогла ему заполнить документы и выполнить остальные формальности, необходимые для вселения в гостиницу.

– Вы очень хорошо говорите по-русски, господин Скуратти, – приветливо улыбаясь, сказала она. – Будете завтракать в номере или спуститесь в ресторан? Я могу сделать для вас заказ или вы можете сами сделать из номера заказ по телефону.

– Благодарю, пока ничего не нужно – я хочу отоспаться, и прошу, чтобы до полудня меня никто не беспокоил.

Его действительно валила с ног усталость – сказывалась бессонная ночь и пережитое напряжение. Тем не менее, очнувшись ото сна ровно в полдень, он почувствовал себя довольно бодро, и уже собрался было спуститься в ресторан пообедать, когда раздался телефонный звонок, и приятный женский голос, вежливо произнес:

– Добрый день, господин Скуратти. С вами говорит личный секретарь госпожи Лилианы Шумиловой. Госпожа Шумилова хотела бы с вами встретиться и поговорить о деле, которое не терпит отлагательства.

Антонио вспомнил, что Лилиана Шумилова была дочерью хозяина фирмы «Филев» и женой симпатичного русского программиста Ильи – сына Вики Воскобейниковой. Или бывшей женой? Нужно напрячь память, чтобы не попасть впросак во время их будущей беседы.

Он взглянул на часы, прикинув, сколько времени у него уйдет на обед, и любезно ответил секретарше:

– Где-то через час я буду готов побеседовать с госпожой Шумиловой.

– Тогда через час за вами пришлют машину – госпожа Шумилова полагает, что вам было бы удобней побеседовать в ее офисе.

Лилиана встретила гостя столь пленительной улыбкой, что Скуратти был слегка удивлен – неужели Илья Шумилов действительно расстался с такой прелестной женщиной?

«Очаровательна, – думал он, пожимая трогательно тонкие пальцы Лилианы, – руки изящны, лицо тонкое, я бы даже сказал, изысканное! И какая деликатность манер! К тому же, сразу можно определить, что она чувственна – рисунок губ очень выразителен. Не понимаю, почему сын Вики с ней не поладил, просто не понимаю! Эти молодые мужчина сами не знают, чего хотят».

Лилиана слегка задержала его руку в своей.

– Простите, господин Скуратти, что мне пришлось вас побеспокоить, но дело не терпит отлагательств. К тому же, муж наговорил мне о вас столько всего лестного, что я просто из женского любопытства хотела увидеть вас как можно скорее. Чаю, кофе?

Антонио Скуратти опустился в роскошное мягкое кресло и почувствовал охватившую все тело блаженную истому. Расслабившись и нежась, он улыбнулся гостеприимной хозяйке, но от угощения отказался:

– Благодарю вас, мадам, я недавно обедал, а мой диетолог рекомендует мне соблюдать интервалы между приемами пищи.

– О, немецкие диетологи очень строги, я однажды пробовала следовать их советам, но тот режим, что они предлагают, никак не согласуется с режимом моей работы.

– В вашем возрасте, мадам, еще можно не столь строго придерживаться режима питания.

Она вздохнула:

– Да мне это и не удалось бы при всем моем желании – вы знаете, наверное, что мне приходится контролировать российские филиалы наших фирм и компаний. Мы так быстро расширяемся, что отцу трудно за всем уследить, а Илья, – по губам ее пробежала нежная и трогательная улыбка, – он, как все талантливые люди, слишком погружен в себя, чтобы реально воспринимать жизнь. Вы, наверное, заметили, как он рассеян?

Антонио замялся.

– Гм, не знаю. Господин Шумилов – прекрасный специалист, и все, кто с ним работал, относились к нему с глубоким уважением.

«Не понимаю – так они расстались, или нет? Рассуждает, как преданная супруга»

Лилиана же с улыбкой говорила:

– Всю рутинную работу приходится выполнять мне. Но я не сетую, это обычный удел жены гения. Правда, иногда не хватает времени, но папа обычно выручает меня. Этим летом, например, я была невероятно загружена работой над проектом, и он сам взял на себя переговоры с вашим банком. Теперь я освободилась и возвращаюсь к работе – поэтому и попросила вас приехать. Видите ли, я просмотрела документы и обнаружила, что некоторые пункты нашего контракта с вашим банком пересмотрены. Как вы это объясните?

Скуратти был несказанно удивлен вопросом.

– Мадам, – ответил он, – я полагал, что ваш супруг поставил вас в известность – пункты контракта были пересмотрены по его инициативе. Дело в том, что получение конечного результата – процесс длительный, а господин Шумилов объяснил, что не может столь долгое время находиться в Германии, и руководство банка пошло ему навстречу. Это, кстати, совершенно незначительные пункты – основная работа по разработке и внедрению программы была им выполнена, программа установлена, но завершающую часть он делать отказался, и ее поручили мне.

– И вы ее довели до конца?

Антонио уклончиво ответил:

– Как только результаты будут уточнены, я немедленно представлю их руководству банка и ознакомлю с ними вашего супруга. Мы продолжаем работать в тесном контакте, и я чрезвычайно благодарен господину Шумилову за то, что он в любой момент готов меня проконсультировать по любому вопросу.

– Так результат еще не получен?

– Мадам, обещаю, что в первую очередь обо всем узнаете именно вы, – галантно склонив голову, ответил Антонио, решив про себя:

«Не так уж эта мадам Шумилова и мила – чуть ли не за горло берет. Наверное, сына Вики все же можно понять»

Лицо Лили внезапно окаменело, а сузившиеся глаза буквально буравили спокойно улыбавшегося собеседника.

– Господин Скуратти, – ледяным голосом сказала она, – я очень занята и не могу тратить время на лишние дискуссии. Результат вами получен, и мне это известно.

Скуратти шутливо развел руками.

– Если вы так утверждаете, мадам, то я не смею спорить, хотя лично мне об этом ничего неизвестно.

«Разумеется, ты догадываешься, что результаты я уже получил, не можешь не догадываться, если ты не дура, – думал он, – но передам я их тебе лишь тогда, когда сочту нужным. Сочувствую моему другу Илье – эта женщина имеет тенденцию брать нахрапом».

Короткий смешок прервал его мысли, Лилиана опять мило улыбалась.

– О, прошу простить, господин Скуратти, вам же неизвестно, что буквально два часа назад я имела беседу с одним молодым человеком. Это было как раз в то время, когда вы отдыхали в гостинице – бессонная ночь, я понимаю. Представьте, он раскрыл мне механизм, каким пользовался, чтобы похищать со счетов деньги. И сообщил также, что нынешней ночью имел с вами длительную и плодотворную беседу, после которой передал вам все украденные им деньги, превращенные в наличность.

Побледневший Скуратти какое-то время молчал, постукивая ногтем по подлокотнику кресла. Наконец, сумев взять себя в руки, он спокойно ответил:

– Думаю, наш разговор не имеет смысла, мадам, поэтому разрешите откланяться.

С лица Лилианы вмиг сошла маска благодушия, и движением руки она пресекла его попытку подняться.

– Сидите, господин Скуратти, я сама решу, когда нам окончить наш разговор.

Пожав плечами, Антонио со вздохом вновь опустился в кресло.

– Как угодно, – с горькой иронией в голосе сказал он, – но не знаю для чего тратить время на разговоры. Вы так хорошо информированы, что ничего нового я вам сообщить не смогу.

– А разве я сказала, что мне нужна от вас информация? Мне известно не меньше, чем вам – даже больше, наверное. Итак, начнем сначала. Вы получили исчерпывающую информацию о хакере еще в начале этой недели, но не передали ее своему шефу, как обязаны были сделать. Вместо этого вы вылетели в Москву, где нанятые вами люди уже организовали похищение хакера Кукуева. На этот счет, кстати, в нашем уголовном кодексе имеется соответствующая статья. Мои люди постоянно следили за вами и привезли ко мне Михаила Кукуева, как только вы с ним расстались – он был так напуган, что немедленно все мне выложил. Между прочим, он заявил, что отдал вам все украденные им деньги, это правда?

– Ерунда, – угрюмо буркнул Скуратти, – если вы организовали всю эту слежку за мной из-за этих денег, то здорово прогадали, мадам. Кстати, ваши поступки с точки зрения законности тоже весьма сомнительны – раз вы сочли меня преступником, то обязаны были сообщить обо мне вашим органам, а не устраивать слежку за свободным немецким гражданином, каким я являюсь.

Лилиана кротко улыбнулась.

– Прошу простить, господин Скуратти, все это делается только ради вашей безопасности. Вы – друг детства моей дорогой свекрови. Она не так давно очень тепло о вас отзывалась и даже тревожилась – вы ведь вдовец, человек немолодой, одинокий. Хорошо еще, что Виктория не знает, как ваши сын и дочь от первого брака вас шантажируют – постоянно требуют денег. Она бы слегла от огорчения.

– Мои… сын и дочь, – Антонио запнулся, – вы что-то путаете, мадам.

– Понятно, что вы скрываете это родство – мало чести иметь дочерью профессиональную проститутку и сына-наркомана. Счастье еще, что у них фамилия матери, и они живут в Москве, а не рядом с вами в Германии – они могли бы серьезно повредить вашему имиджу и вашей карьере.

– Сомневаюсь, мадам. Многим выдающимся политикам и бизнесменам не повезло с детьми.

– Однако не все эти политики в прошлом сотрудничали с КГБ, поставляя информацию экономического характера. А если кто-то из них и сотрудничал, то не делился этим с женами. Вы слишком любили свою первую жену, господин Скуратти, а она вас предала – выдала ваши секреты детям. Бывший агент КГБ, отец проститутки и наркомана – мороз по коже! Ваши дети хорошо усвоили, что папа готов платить за сохранение секрета.

Устало усмехнувшись, Скуратти на мгновение закрыл и вновь открыл глаза.

– Передайте Виктории мои наилучшие пожелания, – сказал он, – не стану скрывать, так как вижу, что это не имеет смысла – мальчишка Кукуев действительно передал мне пятьдесят тысяч долларов и утверждает, что остальное растранжирил или проиграл в карты. Вы, очевидно, затратили немало средств, собирая обо мне всю эту информацию, но не знаю только, насколько она для вас окупится. Пятьдесят тысяч, если желаете – больше у меня нет.

– Бог с вами, господин Скуратти, неужели вы и меня считаете шантажисткой? – ласково улыбнулась Лилиана. – Поверьте, я всего лишь беспокоюсь о вас.

– Благодарю за заботу. И что дальше?

– Я не собираюсь ни о чем докладывать руководству вашего банка, – продолжала она, – думаю, вы оцените мое доброе к вам отношение.

– Спасибо на добром слове, – Антонио наблюдал за ней чуть прищуренными глазами.

– Мне нужен был хакер. Зная о ваших… обстоятельствах, я подозревала, что вы захотите с ним встретиться и извлечь из этой встречи какую-то выгоду. Мои люди следили за вами и вышли на хакера. Кстати, мальчишка очень болтлив, и рассказал мне о вашей с ним интимной беседе, но не опасайтесь, что он кому-то разболтает и вас скомпрометирует – Кукуев мне нужен, и я постараюсь, чтобы Интерпол не напал на его след. По российским законам он преступлений не совершал – у нас ведь, кажется, нет никаких четких законов о хакерстве. Так что будьте спокойны.

Скуратти бросил на нее странный взгляд и, поколебавшись, сказал:

– Благодарю, мадам, но… советую быть осторожней, если вы хотите воспользоваться услугами Кукуева – мне думается, им интересуется не только Интерпол.

Во взгляде Лили мелькнуло искреннее недоумение, она пожала плечами.

– Естественно, господин Скуратти, я понимаю, что главное заинтересованное юридическое лицо – ваш банк. К чему вы мне это говорите?

– Позвольте мне быть предельно откровенным. Наш банк в результате деятельности мальчишки не понес никаких убытков – кроме, разве как, в моральном плане, поскольку Кукуев использовал счета наших клиентов. Банк Конти, с которым мы сотрудничаем, потерял около полумиллиона. Так для чего платить вашей фирме за этого хакера миллион? Почему расследование ведется независимо от Интерпола? Я давно над этим думаю и вначале хотел всего лишь получить информацию, которая… понимаете ли…

Лилиана понимающе кивнула.

– Вы уже дали понять, что хотели извлечь из встречи с мальчишкой какую-нибудь выгоду, и я ценю вашу откровенность. Не стесняйтесь произнести слово «шантаж», господин Скуратти, мы с вами свои люди. Так вы хотите сказать, что за заказом фирме «Филев» стоит некто неизвестный, чьи тайны могли стать известными мальчишке? Резонно. Однако почему вы так быстро отказались от идеи шантажа?

– Кукуев сказал мне об этом всего лишь несколько слов, но я сразу понял, что этот кусок мне не по зубам, и отказался слушать дальше. Эти люди заплатили за то, чтобы хакер оказался в их руках – лазая по их счетам он получил информацию, которая должна держаться в строгой тайне. Мы же с вами, легкомысленно ввязавшись в это дело, оказались с ним в одной упряжке – если теперь они на него выйдут, то не поздоровится ни вам, ни мне. За всем этим стоит не частное лицо, а крупная преступная организация, которая может нас раздавить в лепешку.

Лилиана пожала плечами.

– Возможно, вы несколько сгущаете краски. В любом случае благодарю за предупреждение – я запрячу мальчика так далеко, что его никто не найдет, и пусть спокойно занимается любимым делом.

– Любимым делом? – изумился Антонио. – Не понял.

– Что тут понимать, – усмехнулась она, – Кукуев будет работать на меня. Если честно, то я считаю, что мальчик талантлив, а талантливой молодежи надо создавать условия для творчества. Он выполнит свою часть работы, а другую ее часть выполните вы, господин Скуратти.

– Я?! – от неожиданности голова его дернулась. – Чего вы от меня хотите, мадам?

– Все довольно просто: мне необходимо перевести на свои секретные личные счета крупные суммы денег. Однако никто не должен напасть на их след. Михаил Кукуев учтет свои прежние ошибки, которые позволили нам его вычислить, и проведет деньги через ваш банк, а вы должны будете поработать с базой данных – так, чтобы мой муж уже не смог найти никакого следа. Один процент от суммы, которую вы таким образом «спрячете», ваш.

Наступило молчание. Антонио Скуратти провел рукой по лбу, осмысливая полученное предложение, потом глаза его вспыхнули. Лилиана не торопила, пристально глядя на него и спокойно ожидая ответа. Наконец он медленно произнес:

– Мадам, поскольку мы с вами решили быть откровенными друг с другом, я скажу, что ваше предложение… гм… весьма заманчиво. Однако вы никогда не задумывались, почему дирекция любого банка доверяет своим сотрудникам, работающим с базами данных?

Лиля небрежно кивнула.

– Разумеется. Во-первых, зарплата таких сотрудников достаточно велика, они имеют соответствующий статус в обществе и не захотят мараться. Во-вторых, очень редко один человек имеет доступ ко всей информации – та часть, которой владеет каждый отдельный сотрудник, не поможет желающему ограбить банк. Другое дело вы – начальник службы информационной безопасности. Кроме того, ваша супруга (покойная, а не та, что осталась в России) была сестрой директора банка, вас уважают, вам доверяют. Но самое главное – вам нужны деньги. Так нужны, что вы даже решили ввязаться в эту авантюру с мальчишкой-хакером и шантажом. Поэтому вас не остановят нелепые соображения так называемого морального свойства.

– Разумно, мадам, разумно, – задумчиво проговорил Скуратти. – И какова сумма, которую вы в общей сложности хотите провести через наш банк?

– Пятьсот миллионов долларов, – отчетливо произнесла она, – и пять миллионов из них, согласно нашему уговору, будут вашими.

Лицо его осталось невозмутимым.

– Это не так много, мадам.

– А сколько вы собирались потребовать за информацию, полученную от мальчика-хакера?

Скуратти поморщился.

– Не стоит об этом больше вспоминать, я отказался от этой мысли – жизнь дороже.

– Что ж, у вас, стало быть, нет никакой альтернативы, господин Скуратти – никто, кроме меня, не предоставит вам столь блестящей возможности улучшить свое финансовое положение.

– Понимаю, вы чертовски правы, если не сказать большего, – он криво усмехнулся. – Итак, мадам, вы хотите нелегально провести через наш банк пятьсот миллионов. Это деньги ваших акционеров? Простите, но, приступая к операции, я должен знать все подробности.

– Это деньги, которые находятся на счетах холдинга. Но начну с самого начала. Вам ведь известно о миллиарде, который благотворительное общество, основанное Бертрамом Капри, предоставляет на реализацию нашего проекта? Разумеется, эти деньги могут быть израсходованы только на строительство лечебного комплекса и закупку оборудования, – Лилиана выразительно посмотрела на собеседника, и тот кивнул и благодушно заметил:

– Что ж, при правильной постановке вопроса и соответствующем оформлении документации это условие нетрудно обойти, мне приходилось иметь дело с подобными…гм…операциями. Вы хотите, чтобы я этим занялся?

– Что вы, господин Скуратти, – нос ее презрительно сморщился, – да неужели я стала бы вас беспокоить и разводить всю это бодягу из-за такой ерунды! Для меня законным образом облапошить Капри на пятьсот миллионов баксов тоже не представляет трудностей. Деньги Капри, уже отмытые, придут на счета нашего холдинга, но ведь мои партнеры по бизнесу сразу же захотят иметь свою долю.

– Да, проблема партнеров в нашей жизни стоит остро. Как должны распределяться деньги холдинга?

– По условиям слияния всех наших компаний в единую корпорацию, львиная часть любой прибыли должна идти на расширение дочерних фирм. Это меня не устраивает – я вложила в проект много сил и средств. Я никого не граблю, хочу лишь получить то, что причитается мне по справедливости.

Скуратти встал и, пройдясь по кабинету, остановился перед Лилианой, заложив руки за спину и невозмутимо глядя на нее сверху вниз.

– Справедливость – понятие относительное, мадам. Почему вы хотите получить только полмиллиарда? Мне кажется, что в любой игре побеждает умнейший, а победитель должен получить все – это и есть истинная справедливость.

Впервые за время их разговора на лице госпожи Шумиловой мелькнула нерешительность, и ее колебание доставило Антонио некоторое удовольствие.

– Но…

– Скажите, мадам, как фонд Капри перечисляет вам деньги?

– Фонд оплачивает счета компаний, проводящих строительные работы, и медицинское оборудование. Часть суммы пойдет на возмещение расходов холдинга на приглашение высококвалифицированных специалистов и обучения для медицинского персонала. Пока расходы незначительны, строительство начнется лишь весной. К лету, если все пойдет по плану, формально будет истрачена половина премии. Об этих деньгах я и веду речь.

– Гм. Пятьсот миллионов долларов. Ваш проект, мадам, я вижу, грандиозен.

На лице Скуратти появилось непередаваемое выражение, он встретился взглядом с Лилианой. Она улыбнулась и кивнула:

– Десять высотных корпусов клиники, оснащенных первоклассным оборудованием. Но, все равно, больше пятисот миллионов до лета вытянуть из фонда не удастся. Постоянная рента с оставшегося капитала будет использована в дальнейшем для расширения комплекса и повышения квалификации персонала.

– Почему бы вам теперь не использовать статью о возмещении расходов холдинга на повышение квалификации специалистов? Тогда можно было бы официально истратить и вторую половину премии.

– Пятьсот миллионов? Невозможно – фонд компенсирует нам расходы лишь в том случае, если происхождение потраченных денег официально подтверждено, а доход холдинга не составляет и десятой доли этой суммы. Мы не можем тратить больше того, что имеем.

– Невозможного не существует. Какова максимальная оценочная стоимость недвижимости вашего холдинга?

Лилиана сдвинула брови и задумалась.

– Основную долю составляет алмазный рудник, – сказала она, – с учетом запасов алмазного месторождения я оценила бы его в четыреста миллионов долларов. Однако фактически стоимость рудника много меньше, поскольку добыча ведется первобытным способом, сбыт почти не контролируется государством. Остальная недвижимость составляет не больше ста миллионов долларов, в основном это земля, дома отдыха, отели, супермаркеты и здания, сдаваемые в аренду.

– Стало быть, вы можете получить под залог недвижимости холдинга кредитов в общей сложности пятьсот миллионов долларов. Останется только формально открыть собственную медицинскую академию и послать обучаться в Сорбонну студентов двух медицинских факультетов.

Не отреагировав на насмешку Скуратти, Лиля кивнула.

– Идея недурна. Однако тут есть минусы – процентные ставки по кредитам в российских банках после недавнего кризиса довольно велики. Мои партнеры вряд ли на это пойдут.

– Ваше дело, мадам, убедить ваших партнеров – объясните, что миллиард на счетах лучше, чем пятьсот миллионов.

– Но что делать с кредитными обязательствами? – в недоумении спросила Лиля. – Банки не согласятся на досрочное погашение, а проценты на такую сумму сожрут половину доходов холдинга.

– Если вы согласитесь поэтапно следовать моим советам, мадам, то сумма, которую мы перекинем на ваши секретные счета со счетов холдинга, составит полтора миллиарда – деньги Капри плюс суммы, кредитованные банками. Однако, мои советы стоят денег, поэтому я попрошу не один, а два процента. В случае успеха это составит тридцать миллионов.

Лилиана побледнела.

– Но это невозможно, господин Скуратти! Будет скандал.

– Кто сможет связать скандал с вашим именем? Капри получит отчет о каждом центе со своего миллиарда, а остальное – не его дело. Расчет же с кредиторами будет внутренним делом акционеров холдинга. И вряд ли они станут официально заявлять об исчезновении денег с их счетов.

– Мой отец вряд ли одобрит это, – неуверенно заметила она, – к тому же скандал вокруг моего имени….

– Мне, старику, приятно видеть столь послушную дочь. Однако скандал вам совершенно ни к чему. Поэтому, еще до того, как мы начнем действовать, вам, мадам, лучше продать свои акции и сложить с себя обязанности президента компании. Объявите всем, например, что устали от бизнеса и решили заняться воспитанием ребенка – вас все поймут, и никто не осудит. Думают же о выплатах кредитов пусть те, кому вы уступите ваше место и ваш бизнес. Решайтесь, мадам, игра стоит свеч.

Скуратти с улыбкой разглядывал Лилиану, лицо которой отражало борьбу обуревавших ее чувств. Наконец она коротко бросила:

– Согласна.

– Прекрасно, – потирая ладони, воскликнул он, – мы с вами, оказывается, понимаем друг друга с полуслова. Сейчас главное – согласится ли Кукуев с нами сотрудничать? Без него…

Лилиана презрительно усмехнулась.

– Куда он денется? Вы его порядочно запугали, он знает, что за ним охотятся, и прекрасно понимает, что моя защита – его единственная надежда на спасение. Он будет работать, чтобы сохранить свою жизнь.

– Учтите, этот паренек нам необходим. Постарайтесь с самого начала быть с ним в добрых отношениях.

– Я это учту, – Лилиана поднялась и протянула ему руку, – желаю вам всего доброго, господин Скуратти. После того, как я переговорю со своими сибирскими партнерами, я с вами свяжусь и сообщу, как обстоят дела. Кстати, когда вы свяжетесь с моим мужем?

Задержав на минуту ее тонкие пальцы, он вкрадчиво ответил:

– Думаю, что завтра. Но, насколько я знаю моего приятеля Илью, о нашем с вами нынешнем разговоре мне вряд ли стоит ему рассказывать, как вы думаете, мадам?

Холодное напряжение на лице Лилианы сменилось тонкой улыбкой.

– Вы абсолютно правы, господин Скуратти, мой муж чертовски ревнив, и не любит, когда я долго обсуждаю что-то наедине с другими мужчинами.

Она скромно опустила ресницы, а в глазах Антонио Скуратти мелькнула веселая искорка.