Читать книгу Джек – таинственный убийца. Большой роман из англо-русской жизни - Гавриил Хрущов-Сокольников - Страница 10

Громадный двухтрубный пароход добровольного флота «Москва» стоял ошвартованный у одесского мола. Необыкновенная деятельность царила на его палубе.

Всюду виднелись штыки солдат, мундиры офицеров и гражданских чиновников. Громадные трубы парохода выбрасывали целые облака черного, зловонного дыма, окутывавшие словно туманом и мол, и часть бухты.

На оконечности мола, против пароходных траппов стояла и сидела огромная толпа каких-то странных личностей, в серых арестантских халатах и таких же серых арестантских фуражках без козырьков.

Бритые озлобленные лица, оковы, наряд, стража, все говорило, что эти люди здесь не по своей воле, и что путешествие, к которому они готовятся, не добровольное.

Действительно, это был первый весенний рейс парохода, перевозящего каторжных из Одесской пересыльной тюрьмы на далекий Сахалин…

Пассажиры первого и второго класса, а их было человек десять-двенадцать, давно уже были на пароходе, и теперь начинался последней акт драмы: посадка арестантов на «Барку Харона»20, как выразился один из одесских острословов.

Раздались команды. Сидевшее и стоявшие на берегу арестанты встрепенулись, послышались рыдания, какие-то жалкие взвизгивания. Многим женщинам сделалось дурно и они, как подкошенные, падали на землю.

Надсмотрщики из конвоя и «старосты» арестантских артелей побежали по рядам уже выстроившихся арестантов и повели, каждый свою партию, к траппу парохода.

У самого борта стояли капитан парохода и несколько лиц из тюремного начальства. Они считали входящих по траппу арестантов и сверяли по спискам и ведомостям.

В общей каюте первого класса находились: дама средних лет, жена полковника Мамаева, едущая к мужу в порт Дуо на Сахалине, две английские мисс, направляющаяся в Бомбей к родителям, и молодой человек лет тридцати, с выразительным лицом южанина; он казался старше своих лет; это был сын покойного английского консула, сэра Джона Варяга, Генрих, несколько лет тому назад одним из первых окончивший курс на медицинском факультете в Новороссийском университете, но не практикующий.

Он, как все предполагали, должен был получить большое наследство после отца, имевшего поместья в Англии, но случилось что-то непонятное. Английский суд не признал его законным наследником сэра Джона, и молодой человек, пробыв несколько лет заграницей, вернулся из Англии совсем разочарованным. Маленький капитал, переданный ему отцом за несколько минут до смерти, был истрачен на ведение процесса, и молодой человек был в самом отчаянном положении. Но свет не без добрых людей; друзья покойного отца, одесские негоцианты, которым покойный сэр Джон оказывал много услуг, приняли живейшее участие в судьбе его сына, и молодой Генрих Варяг получил место уполномоченного корреспондента при Бомбейской фактории фирмы Брейт, Джонсон и Ко в Одессе.

Он ехал к месту своего назначения и, кроме старшего патрона фирмы, господина Брейта, никто не сопровождал его в дальнем путешествии. Родных у него не было, сэр Джон был старый вдовец, навсегда покинувший Англию, а друзей и близких знакомых у Генриха Варяга не было.

Смуглый, с черными, как смоль, волосами и жесткой курчавой бородой, сэр Генри, как его теперь называли, был очень красив собой, но в его взгляде было что-то неприятное, словно стальное, и это выражение еще больше усилилось, после проигранного процесса.

Путешествие в Индию манило его не только обеспечением, в смысле большого жалования и пая, но также возможностью на месте проверить все те чудеса, которые рассказывают о таинственной индийской науке, так бережно хранимой браминам и факирами.

Главным образом, последнее обстоятельство и побудило его принять предложение торгового дома Брейт, Джонсон и Ко.

Раздался оглушительный свисток парохода. Матросы кинулись убирать трапп. Капитан, с рупором в руках, на площадке около трубы, отдавал последние приказания. С грохотом ползла из воды и тащилась по палубе массивная цепь якоря, вытаскиваемого паровой лебедкой. Группа переселенцев, пассажиров без класса, теснилась вдоль борта, махая платками и шапками. Слышались отрывчатые восклицания, а порой громкое, долгое рыдание. Пароход тихо разворачивался носом к морю. В котлах слышалось какое-то странное бурчанье. Машинисты с масленками в руках сновали между гигантскими рычагами машин.

Капитан в последний раз оглянул палубу парохода – все было в порядке.

– Вперед! – скомандовал он громко, приложив губы к разговорной трубе, ведущей в машинное отделение.

Весь остов морского гиганта словно вздрогнул. Медленно и плавно задвигались стальные мускулы машины, и пароход беззвучно стал удаляться от пристани.

Многие из присутствующих сняли шапки и стали креститься. Даже арестанты, запертые по временным камерам, как-то сосредоточенно, уныло смотревшие на приготовления, теперь словно оживились и стали креститься. У некоторых на глазах блеснули слезы. Они не стыдились их… Теперь, в эту торжественную минуту вечной разлуки с родиной, они не боялись больше едких насмешек товарищей по неволе.

Между тем, пароход, тихо обогнув мол, прошел сквозь ворота брекватера21 и повернул прямо на юг, держа курс на Константинополь.

– Полный ход! – скомандовал капитан.

Рычаги заходили чаще, белые облака пара с ревом вылетали из трубы, а белая пена широкой полосой побежала за пароходом.