Читать книгу Большая книга о разбойнике Грабше - Гудрун Паузеванг - Страница 7

На следующее утро Грабш забрался на высокий вяз на опушке леса и стал высматривать Олли. Когда она наконец показалась, он мигом скользнул по стволу на землю. Олли пыхтела под тяжелыми сумками, но, когда увидела Грабша, просияла всеми веснушками.

– Если бы моя тетя знала, куда я собралась! – объявила она и захихикала. – Она думает, я пошла в гости к бабушке Лисбет в Чихау-Озерный. Я, конечно, спрятала от нее все покупки.

И она сунула ему в каждую руку по три набитых хозяйственных сумки. Себе она оставила рюкзак, ведро и швабру.

Поначалу они шли рядом. Грабш старался идти помедленнее, Олли старалась идти побыстрее. Он шагнет – а ей приходится делать три шага. Поэтому она совсем выбилась из сил. Наконец он остановился, поставил на землю шесть набитых сумок, осторожно обхватил за пояс маленькую женщину, перенес через голову и посадил себе на плечи – вместе с ведром, рюкзаком и шваброй.

– Наверху здорово, – сказала она и повесила ведро ему на правое ухо. – Только продувает.

Теперь они продвигались быстрее. Грабш шел огромными шагами, углубляясь в лес. Они распугивали зайцев и кабанов. Кудряшки Олли цеплялись за ветки. Она барабанила пятками ему в грудь и размахивала шваброй.

– А вы сегодня причесались, Грабш! – счастливо заметила она. – Не все потеряно.

– Ночью, – пробормотал он, – прихватил где-то расческу. А то у меня не было.

Не успели они войти в пещеру, как Олли принялась за дело.

Бедный разбойник Грабш был потрясен. Ему пришлось наклониться и терпеть, пока Олли сыпала специальный порошок ему на голову и в бороду. Даже волосы на груди, даже брови побелели, как эклеры в сахарной пудре.

– Скоро ни одной живой вши не останется, – довольно сообщила Олли.

Потом она разобрала рюкзак и все сумки, и Грабш уже не видел ее среди пакетов, коробок, свертков, тюбиков, бутылочек, тряпок и банок.

– Ну вот, – послышался ее голос, – а теперь – за уборку!

Он постоял-постоял посреди пещеры и направился к выходу.

– Постойте, – позвала она его, – куда это вы собрались?

– Схожу поразбойничаю, – ответил он.

– Да разве я одна справлюсь с такой уборкой? – удивилась она. – Давайте-ка вместе.

И она сунула в его ручищи веник и совок и заставила вымести из пещеры все обглоданные кости и помет летучих мышей. Потом велела ему сметать со стен паутину, выгребать сено, драить стол и чистить котел, повесить полку на стену, вынести целую гору золы из очага, а потом натаскать из ручья двенадцать ведер воды и вылить ее на пол, где Олли вовсю орудовала шваброй.

– Вы просто молодец, – похвалила она его.

Он гордо откашлялся. С тех пор, как умер дедушка – а это было давным-давно, – его никто никогда не хвалил.

– Смотрите-ка! – и она вынула из свертка огромную красную мужскую рубаху. – Не так-то просто было найти размерчик. Вам нравится? Нет – надевать пока нельзя, сначала помойтесь как следует!

И тогда он решил устроить помывочный день. Сунул в карман краденую расческу и побрел в лес.

– Не забудьте почистить зубы! – напомнила ему Олли.

Он дошел до ручья, протекавшего в густых зарослях ежевики, и стал пробираться вдоль берега к маленькому водопаду. Там он вынул пистолет из-за пояса, снял штаны, стянул сапоги и влез в воду. Мелким песком из ручья он натер лицо и тело. Потом песком вымыл голову и бороду.

Он даже зубы почистил песком. Потом вышел из воды и улегся на солнышке, подставляя ему то живот, то спину, – пока не досох окончательно и пока не улетела желтая бабочка, отдыхавшая у него на пупке. Потом он не спеша причесался, расчесал и брови и бороду, так что всех дохлых вшей, которых не смыло водой, унесло ветром.

Теперь Грабш превратился из темно-смуглого в ярко-розового.

Он и сам себя не узнавал, пока не надел штаны и сапоги и не нащупал за поясом пистолет. Домой он вернулся в прекрасном настроении. Но пещеру он едва узнал: она пахла мылом и блестела чистотой. Летучие мыши скрылись, как не бывало. Вода с потолка (пригодная для питья) теперь капала в подставленное ведро, которое уже наполнилось наполовину. На столе красовалась клетчатая скатерть, а на ней – букет колокольчиков. Под столом лежал вязаный коврик, такой же пестрый, как юбка Олли. Стеганое розовое одеяло в цветочек сохло на веревке на солнце. На полочке разместились мыло в мыльнице, стаканчик с зубной щеткой и тюбик с пастой. На гвоздиках у очага висели поварешка, половник, лопаточка, венчик для теста и несколько прихваток. На месте сена теперь лежал пухлый надувной матрас. А на середине каменной стены висел портрет усатого господина в военной форме. Олли помешивала в суповом котле.

Едва войдя в пещеру, Грабш споткнулся и растянулся во всю длину.

– Ну, что вы на это скажете? – спросила Олли, обводя вокруг поварешкой и разбрызгивая капельки супа.

Грабш не нашелся, что ответить. Олли, рассмотрев разбойника вблизи, в свою очередь поразилась.

– Да вы красавчик! – в восторге вырвалось у нее, и Олли всплеснула руками, выронив поварешку. – Дело только за рубашкой!

И она подкинула ему рубаху. Грабш уставился на нее, наморщив лоб.

– Красная, – вздохнул он и покачал головой.

– Ну и что же? – спросила она. – Вы не любите красное?

– Меня в ней будет видно за километр. Этот цвет – не для разбойников.

– А вы больше не разбойничайте! – выпалила она.

Не успел он надеть рубаху, как на столе появились тарелки, рядом лежали ложки, а посередине – супница с ароматным супом.

– Суп с фрикадельками из печенки, – сообщила она, наливая полные тарелки, и вскарабкалась на стул. Грабш уселся напротив и тут же принялся за еду, чавкая и прихлебывая.

– И полную тарелку добавки, – сказал он, когда доел.

Он съел семь тарелок супа с фрикадельками. А она – две. Потом наступила тишина, и каждый смотрел в свою тарелку.

– Чего такое? – спросил он и обтер усы рукавом.

– Теперь мне пора, – вздохнула она. – А то не успею до темноты. Моя тетя не разрешает ходить по улицам в темноте.

Лицо у Грабша вытянулось, и он грустно рыгнул.