Читать книгу Большая книга о разбойнике Грабше - Гудрун Паузеванг - Страница 9

На следующий день после обеда Грабш крался к дому тети Хильды. Все тело у него болело после сна на лопнувшем матрасе, и он ругался по дороге на чем свет стоит. Пшеница на поле тоже оказалась недостаточно высока и не прикрывала его красную рубаху. Так что пришлось ползти на четвереньках. Маскировочным штанам это было нипочем, но руки ужасно перепачкались. Он вспугнул косулю, сам перепугался от неожиданности и рассердился: с детства он ничего и никого не боялся! Посреди поля его выследила собака, подняла лай и не отставала от Грабша, пока он злобно не зашипел по-кошачьи. На самом краю поля он вляпался левой рукой в коровью лепешку. Руку он вытер о штаны. Сердце бешено стучало. Он чувствовал себя неловко, как жук, упавший на спину. В двадцать минут четвертого он постучал в дверь домика на окраине Чихендорфа. Он стучал очень робко. Но дверь все равно затряслась. На порог вышла Олли. Она сияла от радости. На ней было желтое воскресное платье с кружевами и оборками.

– Батюшки мои, борода в цветочек! – шепнула она, вынула несколько репейников у него из бороды и василек из уха и потянула его за левую руку:

– Заходи скорей – кофе уже сварился!

В доме она попыталась выпустить его руку, но удивительное дело – ладони как будто срослись. Коровья лепешка держала крепко.

Она сразу потащила его в ванную мыть руки. Но он не пролез между дверью и раковиной в крошечной ванной. Ничего страшного – он прямо из прихожей дотянулся до крана. Олли щеткой отскребла ему руки, а заодно успела и ногти постричь.

В коридоре Грабшу пришлось пригнуться, чтобы не задевать головой потолок.

В ширину он тоже еле умещался в тесной прихожей. Стоило ему расправить плечи, как он сшиб чучело филина с ветки на стене. Филин свалился в корзину для зонтов. Грабш наклонился, чтобы вернуть филина на место, но врезался лбом в зеркало, и оно со звоном разбилось. Разбойник испуганно выпрямился. И смёл головой четыре дамские шляпки с верхней полки. Больше он вообще не решался пошевелиться. Олли взяла его за руку, и он на ватных ногах вошел за ней в гостиную.

Первое, что бросилось ему в глаза – свиньи-копилки. На этажерке, на полочке над столом, на швейной машине, в буфете – везде громоздились самые разные розовые копилки. Большие, маленькие, в цветочек, украшенные клевером с четырьмя листиками, пунцовые и бледно-розовые, с хвостиками, закрученными влево и вправо, – но все с одинаковыми малиновыми точками на пятачках. Среди этого изобилия стояла перепуганная тетя Хильда с кофейником. Ростом она была едва ли выше Олли, но с глубокой складкой на лбу и с длинным носом, острым, как кухонный нож.

– Тетя Хильда, это я, – сказала Олли. – Я нечаянно врезалась в зеркало. Но я куплю новое. Смотри, тетя, вот и мой жених.

Тетя протянула руку Грабшу.

– Только не дави, – шепнула разбойнику Олли.

– Значит, господин егерь, вы собираетесь жениться на моей племяннице? – спросила тетя и вгляделась близорукими глазами в лицо разбойника. – Напомните, пожалуйста, еще раз ваше звучное имя.

– Чего? – переспросил Грабш и застыл, разинув рот.

– Как тебя зовут, – шепотом подсказала Олли.

– Бо… бородоцветочный, – промямлил он.

– Бородоцветочный? – недоверчиво уточнила тетя. – Первый раз слышу такую фамилию.

– Ромуальд совсем недавно в наших краях, – поскорее прибавила Олли.

– Ромуальд? – насторожилась тетя. – Так у нас только одного человека зовут: Грабша. Такой же верзила, как вы. Ужасный человек. Негодяй. Судите сами: вчера утром украл у меня, беззащитной вдовы, трех кроликов!

Грабш стоял, повесив голову. Несколько раз он кашлянул, больше ничего не приходило в голову. От его кашля со стола слетело несколько фигурно сложенных салфеток. Пытаясь поймать их, он стукнулся головой о люстру над столом.

– Что ж, – сказала тетя, – вы не виноваты, что вас так зовут. Добро пожаловать. Садитесь за стол.

Олли подвинула ему стул. Но, когда Грабш устроился поудобнее, стул под ним сломался. Он постарался встать, ни к чему не прикасаясь. Но в комнате было так тесно. И пока его пересаживали на сундук, готовый выдержать его вес, Грабш опрокинул фарфоровую балерину на комоде и цветы на столе.

Олли с тетушкой подвинули накрытый стол к сундуку. Грабш осторожно вытянул ноги. Они пролегли под столом и неловко высунулись с другой стороны. И тут же, наливая кофе, тетя споткнулась о сапоги Грабша и чуть не упала; Олли успела подхватить ее в последний момент. А кофе выплеснулся на коврик.

– Этот коврик я сплела своими руками, – уточнила тетя. – Обо что это я споткнулась?

Грабш скорее поджал ноги под стол.

– О мою ногу, тетя Хильда, – ответила Олли. – Прости, пожалуйста.

Но тут Грабш уперся в стол коленками. Две чашки кофе, налитые до краев, пошатнулись.

– Олли, теперь ты толкнула стол, – рассердилась тетя. – Соберись и веди себя прилично!

– Это не она, – пробурчал Грабш, – это я.

– Нет, я! – уперлась Олли.

– Нет, я! – гаркнул Грабш.

– Что случилось – не вернешь, – сказала тетя. – Поговорим о чем-нибудь другом.

Олли постелила другую скатерть и налила в чашки свежего кофе.

– Угощайтесь, – обратилась тетя к Грабшу и, отставив мизинец, поднесла чашку ко рту. – Торт испекла Олли. Я воспитала из нее хорошую хозяйку.