Читать книгу КЛУБCLUBКЛУБ. Мемуары от третьего лица - Игорь Майоров - Страница 41

Тем, кто в ТАБУЛЕ бывал, эту главу можно в принципе не читать, поскольку в ней описано оформление клуба. Декорации, так сказать, в которых состоялось короткое, но временами эффектное представление.

Сразу скажу, что мешковину (все знают, что такое мешковина?) на стены придумал Олег Ферштейн. Вся фишка этого приема в том, что мешковина, покрашенная в черный цвет, не клеится на стену, а натягивается большими кусками, причем снизу под нее подложена черная ткань, самая обычная, самая дешевая, не важно какая. Таким образом между мешковиной и подложкой существует небольшой зазор, воздушная прослойка. В условиях ослабленного освещения получается очень эффектно, что-то вроде черного бархата (если не приглядываться вплотную). Забавно, что настоящий бархат, особенно если он цветной, при подобном освещении выглядит как полная дерюга. Проверяли.

Вот этой самой мешковиной и были затянуты стены единственного оформленного зала. До второго зала руки так и не дошли, по крайней мере в том, что касается оформления. Черные плоскости разбивались на фрагменты деревянными планками, которые собственно эту самую обивку и держали. На стенах были сооружены еще какие-то объемные объекты, все из той же мешковины, этакие балахонистые фигуры, но черное на черном читалось не очень хорошо и в общем-то никем особенно замечаемо не было.

Все остальное оформление будем считать плодом коллективного творчества, потому что сам черт ногу сломит и никакой памяти не хватит определить, кто что конкретно предложил сделать так, а не иначе. Примерно так же обстоит дело и с названием, потому что о том, кто именно его предложил, существуют разные точки зрения участников этого процесса. М. всегда казалось, что название придумал именно он, но насколько ему было известно такой же точки зрения придерживались и другие участники событий. Впрочем, серьезных распрей на эту тему не было, и если кто и обижался али претендовал на что ничего не поделаешь.

Мебель была изготовлена своими силами из подручных материалов, а именно из кресел, которые до прихода наших героев заполняли зрительный зал. Изначально они были откидывающиеся, как и полагается местам в зрительном зале, при этом не какой-нибудь пластик или кожзаменитель, а полностью деревянные, скрепленные по четыре и привинченные к полу. Такая секция распиливалась, в результате чего получалось два полноценных кресла с подлокотниками, сиденья фиксировались от складывания путем вкручивания саморезов, а освободившиеся спинки и сидушки пошли на столешницы. Получилось необычно, симпатично и дешево.

Вообще дешевизна сыграла, конечно, не последнюю роль в выборе технологических решений, поскольку финансы были весьма и весьма ограничены. Впрочем, как показал опыт как этого, так и многих последующих проектов жесткие финансовые ограничения, как правило, идут на пользу, поскольку заставляют находить нестандартные технические (и эстетические) решения, будят, так сказать, пытливый ум и наталкивают на неожиданные и иногда даже уникальные находки. Есть такое подозрение, что если бы этому авторскому коллективу пришлось делать проект с неограниченным финансированием, ну или хотя-бы очень большим, то ничего путного из этого не получилось бы. Наверное, приятно не думать о цене при выборе технологии или материалов, но, во-первых, так не бывает, а во-вторых это расслабляет и развращает.

Впрочем, не все в клубе было сделано на собственной коленке. Барную стойку, к примеру, заказали где-то на стороне, получилась она огромной, почти на всю сцену и несколько тяжеловесной. При желании внутри нее можно было легко расположиться на ночлег, установив, например, раскладушку, или же просто так. Стойка была деревянная, ну в смысле из дсп, фанерованная шпоном, сверху выложенная гранитной полированной плиткой, той самой, которую никак нельзя класть на пол, потому что при пролитии на нее воды или иной жидкости она немедленно превращается в тренажер для фигуристов. А для рабочей поверхности эта скользкость никак не помеха. В общем, стойка получилась дурацкая, но внушительная.

Еще один высокотехнологичный компонент интерьера – наливной пол, в смысле танцпол. Сначала, правда, Зюзько с Николаем Николаевичем выразили желание восстановить древний паркет, но от времени, да и после варварского отдирания от него закрепленных могучими советскими саморезами – впрочем какими там саморезами, просто шурупами и гвоздями – рядов кресел, паркет пришел в состояние сильно ограниченной годности. Поковырявшись два дня, парни плюнули на эту затею, поскольку поняли, что на восстановление паркета уйдет очень много времени, а также запасы терпения, превышающие отпущенные им природой. Поэтому танцпол по центру зала, прямо перед ступеньками, ведущими на сцену, был выполнен из эпоксидного бетона, который нынче называют заливным полом. Тогда эта технология была еще в новинку. Цвет его, наверное, можно назвать «морской волной», что-то промежуточное между синим и зеленым. Все остальное пространство тупо покрыли черным ковролином. На котором собственно и расположились столики, изготовленные из старых зрительских мест. Большая часть прилепилась к стенам, что дало возможность снабдить их настольными лампами. Самыми простыми – шарик корпуса и конический абажур.

Экран естественно остался на месте, и на него даже периодически проецировалось кино. Некоторая закавыка состояла в том, что при приведении экрана в рабочее положение доступ к барной стойке, которая располагалась на сцене, перекрывался. Правда, опущенное устройство в состоянии кинопоказа оставляло все-таки внизу небольшой зазор, в который проскальзывали желающие немедленно выпить. Люди сведущие попадали к стойке через второй зал. Впрочем, полнометражных фильмов в клубе не демонстрировалось, так что существенного урона выручке бара кино не наносило. Не очень удобно было то, что музыканты тоже располагались на той же самой сцене, опять же между баром и зрительным залом, но это уж точно никому не было помехой в стремлении выпить.

В фойе и в пространстве сбоку от стойки расположились доставшиеся в наследство от завода «Союз» полуантикварные диваны, на которых к тому же можно было подремать (только сотрудникам) после тяжелых и утомительных ночных будней. Рядом с диванами вполне органично смотрелись раритетные картины с изображениями вождей партии и советского государства, причем старыми, сталинской эпохи. Может не совсем сталинской, вождя народа там не было, но старые.

Во втором зале планировалось устроить имитацию улицы, с проезжей частью, светофорами и стенами домов. Этот проект остался неосуществленным.

Главным же элементом интерьера, вернее главным его обитателем, стал господин Люмьер. Когда в рамках придумываемого проекта стало понятно, что получается образ некоего вселенского кинотеатра, в котором и барная стойка со всем свои хозяйством, и выступающие артисты, и те люди, которые преодолели эти несколько ступеней, чтобы выпить, закусить – все это по сути получается некая фильма, которую кто-то должен показать на потеху публике, расположившейся в зале. Так на свет появилась ростовая кукла – мужчина с длинными волосами, чертами лица слегка напоминающий Юрия Петровича Любимова в молодости, крутящий кино при помощи некоего киноаппарата. Ручка у киноаппарата вместе с рукой господина Люмьера действительно вращалась, приводимая в действие специальным моторчиком.

Люмьер не остался в одиночестве. Его собрат, Стасик, был подвешен под потолок на лестничной клетке, поскольку докрасить стену не успели, да и деньги на краску кончились. Поэтому кукла в рабочем комбинезоне изображающая некоего маляра как бы продолжала процесс покраски, вися где-то под потолком. Когда не хватает времени или денег, или и того и другого приходится придумывать нестандартные решения, которые почти всегда выглядят интереснее стандартных и дорогих. Третья кукла осталась незаконченной, поскольку деньги и время опять же закончились. Эта кукла была девушкой и какая легенда должна была сопровождать эту лазутчицу из мира неживых вещей в наш грешный мир существ из плоти и сознания, никто уже не вспомнит. В силу общей незавершенности эта кукла осталась стоять у стенки во втором нерабочем зале.

Ее жертвой стал один из членов команды Женя Григорьев, который в один из первых дней работы клуба зачем-то шел по второму залу. Немного выпимши, разумеется. Все тогда в клубе были немного выпимши. Может быть, Евгений в этот день употребил больше обычного, но это не важно. Важно то, что он вдруг заметил у стены девушку. Девушка молчала, ничего не говорила, и, как ему показалось была печальна. Молодой человек не мог пройти мимо. Он остановился. Он поинтересовался, почему девушка тут стоит, не случилось ли чего. В смысле, что может быть чем-то помочь можно. Ну и так далее. На какой-то (причем далеко не на первой) минуте стало понятно, что диалог происходит между человеком и куклой

Ростовые куклы – это вообще очень странные существа. Вроде бы они неподвижны, вроде бы все знают, что это куклы, вроде бы даже полного сходства с человеком у них нет, как у каких-нибудь персонажей музея восковых фигур. Но при этом в зале, где есть ростовая кукла, совершенно отчетливо ощущается чье-то присутствие. Множество раз беседа или даже пьяный треп вдруг прерывались и живые люди вдруг понимали, что они не одни. Хотелось повернуться к пустому залу. Особенно сильно это проявлялось в состоянии подпития. Повернуться и обнаружить, что в зале никого нет, никого за исключением неподвижной фигуры у киноаппарата. И почему-то хотелось сказать: