Читать книгу Проклятие Каменного острова - Ирина Аркадьевна Алхимова - Страница 2

Короткое северное лето было особым временем для подданных Дагласа Арвиата. Работа кипела с раннего утра и до позднего вечера, не прекращаясь ни на минуту. Все торопились успеть сделать как можно больше, забывая о еде и отдыхе. Пока мужчины трудились в поле и перегоняли стада на летние пастбища, женщины занимались заготовкой ягод, грибов и целебных трав.

Мэрион каждый год отправлялась в лес со сборщицами ягод, потому что густая чаща завораживала юную волшебницу. Магическим зрением она видела не сдержанную, строгую красоту северной природы, а буйство красок, запутанные звериные тропы и тайную жизнь вековых деревьев. Девочка могла часами бродить между толстых шершавых стволов, слушая, как в их сердцевине переливаются и звенят живые соки, как птицы хлопочут в высоких кронах над своими новорожденными чадами.

Ее и Марджори в прогулках по лесу всегда сопровождали несколько доверенных слуг, но однажды Мэрион свернула на едва заметную звериную тропку и потеряла из виду своих спутников. Лес вокруг нее как-то странно изменился. Больше не было слышно шелеста листвы и птичьего щебета, воздух сделался неподвижным, словно неживым. Ниоткуда лился мягкий сумеречный свет, в лесу царили покой и запустение, как будто на это место были наложены чары.

Мэрион никогда не считала свой дар волшебным, но понимала, что видит и чувствует не так, как другие люди. Сейчас она впервые в жизни ощутила чужую магию. Она не показалась девочке враждебной, наоборот, эта сила приветствовала ее, даже склонялась перед ней. Эманации магического заклинания привели Мэрион на большую поляну, в дальнем конце которой стоял двухэтажный деревянный дом. Он был выстроен основательно, без особых изысков и прекрасно вписывался в окружающий его мертвенный пейзаж.

Все пространство перед домом пестрело остатками многочисленных костров и кучами беспорядочно сваленного мусора. Было заметно, что когда-то хозяева пытались поддерживать здесь порядок, но потом оставили свои старания, и теперь двор выглядел заброшенным. Мэрион задрала голову, чтобы рассмотреть необычную для северных домов башенку-пристройку, и внезапно встретилась взглядом с мужчиной, который стоял на широком балконе второго этажа.

Хозяин дома был еще не стар, но в его темных волосах серебрились седые пряди, а на лице лежала печать застарелого страдания. Несмотря на то, что в зачарованном лесу было довольно тепло, он кутался в плотный темно-зеленый плащ и заметно дрожал от озноба. Мужчина выглядел мрачно, даже зловеще, но Мэрион совсем не испугалась. Ее сердечко сжалось от волнения и восторга, потому что она впервые в жизни встретила волшебника.

Виктор Мелман замер, не веря своим глазам. Прямо у его порога стояло неземное создание, словно сотканное из цветочной пыльцы и солнечного света. Может быть, это посланница добрых духов? Ответ на его молитвы? Он даже не помнил, когда молился в последний раз, тем более что духи так ни разу и не отозвались ему.

Виктор жил в этом холодном северном краю уже тридцать лет, хотя его скорбное существование вряд ли можно было назвать жизнью. Когда-то ему не посчастливилось ввязаться в войну между волшебниками и темными колдунами, и он вынужден был спасаться бегством, оставив своим врагам все, чем прежде владел, гордился и наслаждался.

Мелман родился с даром волшебника, но по своей натуре больше тяготел к колдовству, не гнушался обеими сторонами магии и часто пересекал границу между добром и злом. Он всегда был типичным одиночкой: держался особняком, не вступал в альянсы и никому не оказвал услуг. Его страстью были колдовские артефакты, порождение древней темной магии. Чтобы завладеть ценным призом, Виктор легко мог пойти на обман, без зазрения совести совершить подлог, а при необходимости даже устранить соперника, что в сообществе волшебников считалось страшным преступлением.

Все изменилось, когда он встретил Джулию. Глубокое искреннее чувство к прекрасной волшебнице настолько захватило его, что, сам того не желая, он оказался в числе поборников Света. Единственный раз в жизни Виктор попытался проявить благородство, и это стоило ему всего, чем он дорожил. Его возлюбленная наивно полагала, что кучке волшебников-отщепенцев и эльфу-изгнаннику удастся одержать победу над жестокими могущественными колдунами.

Они смогли собрать небольшую армию, но основные силы светлой магии предпочли не вмешиваться в события, тем самым не оставив им ни единого шанса на победу. Джулия мечтала избавить мир от власти темных колдунов, хотела помогать людям, которых Виктор искренне презирал. Она погибла в решающей схватке прямо у него на глазах.

Вне себя от горя, Виктор дезертировал с поля битвы. Последовавшая за этим попытка поквитаться за смерть Джулии с треском провалилась. Мелман был сильным магом, но настоящего могущества так и не достиг. Дар Джулии дополнял и обогащал его собственный, внушая ложную веру в неизмеримую мощь и неуязвимость. Теперь, когда возлюбленной больше не было рядом, Удача отвернулась от него.

Смертельно раненый магическим огнем, Виктор едва унес ноги из замка колдуна Корака, а потом, спасаясь от его гнева, вынужден был все бросить и бежать. После долгих, мучительных скитаний его прибежищем стал простой деревянный дом в далеком северном лесу. Мелман знал, что уже никогда не поправится. Только благодаря своему дару он продержался три десятка лет, чувствуя, как капля за каплей утекают его жизненные силы.

Все накопленные знания и добытые артефакты он потратил на попытки вернуть Джулию из мира Духов. Терять ему было нечего, поэтому он использовал настоящее колдовство, все дальше, все глубже погружаясь во мрак. Когда Виктор понял, что для преодоления барьера между мирами ни его магии, ни темной силы недостаточно, он принялся молиться, но добрые и злые духи остались глухи к его мольбам. Никто ему не отозвался.

Волшебнику оставалось только наложить на себя руки, но от самосожжения Виктора удержал примитивный страх. Он испугался, что будет навеки проклят, и они с Джулией никогда не встретятся в Долине духов. Только поэтому он год за годом терпел постоянную боль, превозмогал дикую слабость и каждую ночь трясся в лихорадке. Страдание стало его единственным и постоянным спутником.