Читать книгу Однажды в старые добрые времена. Книга вторая - Ирина Лем - Страница 31

Если не хочешь долго терпеть – не сиди и не жди. Ищи другие пути к той же цели. Благородная цель оправдывает любые средства. В том числе немножко… не естественные.

Как-то Эдвард сидел в кабинете и со скучающим лицом просматривал письма, пришедшие за время его недавней отлучки. После обеда перебирать бумаги – самое неподходящее занятие, мозг от него тупеет и становится ленивым, как жирная свинья. Но откладывать нельзя, завтра предстоит новая поездка – на конезавод в Ньюмаркет. Это семьдесят миль в один конец, а все путешествие займет дня четыре. Если пришедшие письма не просмотреть, к ним добавится новая куча, от которой он вообще впадет в летаргический сон.

Перед тем, как открыть, Эдвард их сортировал: от деловых партнеров откладывал в стопку «важные», с благотоворительными просьбами – в стопку «подождут», приглашения на балы и обеды – «можно выбросить». Увидел почерк Дермота с завитушками на заглавных буквах, и скуку смело с лица. Письмо тяжелое, значит – важное. Немедленно вскрыл, развернул.

Целых четыре листа. Если бы не узорчатые виньетки сверху и не широкие боковые поля, уместилось бы на двух, но Дермот любил изящество в письме так же, как в одежде. Невозможно представить, чтобы он использовал бумагу без всяческих украшений, это было бы для него так же неприемлемо, как показаться в обществе без шейного банта.

Что же он пишет?

«…Помнишь наш разговор о колдуньях и прочих ненаучных личностях? Эдди, тебе повезло. Кажется, я нашел то, что нужно. Однако, по порядку. Есть у меня один старинный знакомый, ты его не знаешь, Роджер Бернс – живет в Крончестере, работает писарем в городском совете. Года два назад с ним произошла большая неприятность, о которой он недавно мне рассказал.

Роджер заболел, ни с того, ни с сего, в собственном доме. Доктор использовал все известные медицине средства, но вылечить не сумел и потерял веру. Больной же не потерял, потому как на тот момент ему исполнилось всего лишь двадцать восемь лет – возраст, сам понимаешь, совершенно не подходящий для путешествия на Небеса. Еле двигая губами, Роджер попросил доктора дать хоть какой-нибудь совет. И знаешь, что тот сказал? «Научные методы не помогли, попробуйте колдовские».

Матушка его, добрейшая женщина, от нее всегда пахло сладкими пирожками с цукатами, бросилась на поиски. Через третьих знакомых нашла старую цыганку, имени ее я не запомнил, да неважно. Ее описывали как персону, компетентную (это мое слово) в вопросе лечения болезней, то есть не шарлатанку. Настоятельно советовали к ней обратиться.

Цыганка визитов не наносит, поскольку стара и немощна. Попросила привезти какую-нибудь вещь, принадлежавшую больному и не бывшую в стирке. Привезли ночную сорочку – как вещь, наиболее близкую Роджеру и его болезни. После манипуляций (в которых определенно была замешана магия), она сказала следующее: человек отравился омлетом, который приготовил новый повар. Описала симптомы и назвала день, когда это случилось.

Все, что она говорила, оказалось правдой, хотя женщина ни Роджера никогда не видела, ни дома у него не была. В тот злополучный день их постоянный повар, страдая от зубной боли, на работу не явился. Он прислал сына – молодого и неопытного, чтобы приготовил господам завтрак. Омлет готовится легко, но секрет в том, что нужно тщательно мыть руки после каждого разбитого яйца. Известно же – откуда они вылезают. Но парень был, видимо, простоват и не обратил внимания на «мелочи».

Которые могли стоить Роджеру жизни. Мать его слезно просила цыганку помочь. Та приготовила настойку из трав (всего лишь!) и рассказала, как ее принимать. Представь себе – лекарство помогло! Через неделю Роджер встал с кровати. Через две забыл о недомогании, будто и не бывало. А ведь врачи расписались в бессилии ему помочь и советовали матери готовиться к худшему.

Роджер лично ездил благодарить цыганку. Жилище ее выглядело точь-в-точь, как описывают в сказках: темная комната со слепым окном, закопченный камин, под низким потолком сушатся в пучках целебные травы. Посереди комнаты стол под красной бархатной скатертью, на нем колода карт, свечка. И непременный колдовской атрибут – черная кошка на сундуке.

Сама женщина выглядела опрятно, правда, говорила неразборчиво, наверное, из-за недостатка зубов. В оплату за спасение жизни Роджера попросила всего лишь пару шиллингов и привезти ей торфа на зиму. Сказала, что, в случае надобности, он всегда может к ней обращаться. Не только за лечением, но и по другим вопросам – погадать на любовь или узнать будущее.

Имею предположение, эта дама – то, что нам нужно. Если она еще жива, почему бы к ней не съездить? Главное, не забыть взять две вещи, принадлежащие тебе и Джоан».

Эдвард отложил письмо, откинулся на диване, уставился в потолок – там тихо и темно, и ничто не отвлекает от размышлений о тонких материях.

«С одной стороны смешно. Верить в лечебные напитки и чудодейственнее амулеты – удел скучающих домохозяек да отчаявшихся выйти замуж старых дев. Первые просят ведунью избавить от дурных снов, вторые умоляют снять «венок безбрачия». В обоих случаях в котел идут одни и те же ингредиенты, «волшебную» же силу напитку придают заговоры.

С другой стороны… не смешно. Происходящее в мире далеко не всегда имеет сугубо рациональное объяснение. Вылечила же цыганка умирающего Роджера. Жизнь слишком многообразна и тонка, чтобы объяснять ее только научными фактами. Существуют невидимые, могущественные силы, в которых не разбираемся мы, образованные реалисты, но разбираются неграмотные колдуньи.

Вдруг цыганка поможет? Если не напитком, то советом.

Стоит попробовать. Но сам не поеду. Слишком скептично настроен. Она посмотрит на меня и потеряет желание помогать. Попрошу Дермота. Он ловкий, умеет очаровывать и мужчин, и женщин. Раз уж с гувернанткой нашел общий язык, то с колдуньей и подавно. Если она подскажет – как приворожить Джоан, хорошо. Не подскажет, тоже не беда. Ха, все-таки смешно. И любопытно – что же выйдет из нашей затеи. Но сначала заполучить личную вещь Джоан. Где она сейчас? Не на улице ли? Пойду, посмотрю».

Кабинет выходил окнами на задний двор и хвойную алеею. Там чистый, здоровый воздух, но прохладно и темно, потому дети с гувернанткой не гуляли. Поляна перед домом – их любимая территория, на нее открывается отличный вид с балкона. Эдвард запер дверь и пока шел по коридорам, думал с усмешкой на свой счет: раньше балкон служил местом отдыха, теперь – наблюдения.

Солнце стояло высоко и заливало поляну ярким светом. Фасад, обращенный на юг – отличная идея, спасибо предкам, построившим Милтонхолл: в переменчивом английском климате солнечные лучи особенно ценны.

Странно, однако, почему ими никто не наслаждается, почему внизу пусто и тихо?

Как бы в ответ на вопрос послышался звук открываемой двери и голоса, перебивающие друг друга. На улицу высыпали четверо человек: Кэти, Молли, Джоан и сын садовника Том, к ним присоединились собаки – Хорни, приехавший из Даунхилла, и местная Альфа. Образовалась разношерстная, громогласная толпа, которая после недолгого обсуждения взяла курс на летнюю беседку, стоявшую в дальнем углу поляны, в теньке. Гувернантка, девочки и мальчик болтали все разом, Хорни попытался было встрять и гавкнул невпопад, Альфа посмотрела на него, как на плохо воспитанного, он замолк и поджал хвост.

Эдвард не удержался от улыбки. «Джоан – поистине неординарная личность. С легкостью очаровывает всех, кого встречает, но не всех подпускает к себе. Только избранных. Я в их число не вхожу. Почему же?».

Потому что условности и предрассудки мешают обоим.

Он боится, что потеряет авторитет, если присоединится к их компании и будет так же взразнобой болтать и смеяться над пустяками. Она боится, что испортит репутацию, если допустит мужчину в круг избранных…

Чем они собрались заняться? Не взяли ни колец, ни скакалок. Беготня и прыжки на сегодня отменяются? Эдвард присмотрелся. Каждый член процессии что-то нес: Джоан – деревянную коробку и оранжевую лилию с двумя распустившимися цветками, Кэти – листы бумаги и кисточки, Молли – баночки и какую-то мелочь. Тому, как мужчине, досталась ноша потяжелее – плоские деревянные планшетики для рисования навесу.

Вошли в беседку. Пока дети и гувернантка раскладывали на столе атрибуты для рисования, Альфа отправилась осмотреть территорию на предмет чужаков. Ленивый Хорни лег у ног Джоан, и Эдвард на секунду ему позавидовал. Но тут же отбросил отвлекающие мысли и поспешил в спальное отделение. «Надеюсь, днем она комнату не запирает. Нет, было бы глупо. А глупость не входит в число ее многочисленных недостатков».

Ее дверь стояла приоткрытой. Эдвард замедлил шаг. Неудобно входить в комнату в отсутствие хозяйки, все равно, что вор. Он и был вором, ведь собирался что-то стащить. «Некогда заниматься угрызениями – входи, бери и уходи».

Эдвард вошел и ощутил легкий трепет. Священное место. Единственная комната, куда ему без приглашения входить запрещено. И куда ему хотелось бы входить как можно чаще…

Не отвлекаться!

Оглядеться. Что можно взять так, чтобы девушка не сразу заметила? Из одежды – ничего. Ее слишком мало, и каждая вещь на виду. Надо взять предмет не первой необходимости. Расческа, гребешок – не подойдут. Коробок спичек, свечи – не принадлежат ей. Взгляд упал на книжку, лежавшую на краю кровати. Судя по затертому виду, Джоан часто брала ее в руки, значит, это ее личный предмет.

Книга у него – миссия завершена, можно уходить. А ноги не желают. В спальне приятно пахнет. Летом. Свежей травой. Мятой? Точно так пахли ее волосы… Ее кровать. Какие сны она на ней видит? Чем она вообще занимается по вечерам – читает, мечтает, рисует? Хоть бы один раз взглянуть, невинно, из любопытства…

В коридоре послышались шаги. Кто-то шел, глухо стуча каблуками по ковровой дорожке. Одна из служанок. Эдвард вышел и увидел новую горничную с ведром и тряпками. Заметив его, она шустро нырнула в комнату Молли, оставив после себя все тот же приторный запах. Эдвард простил ей его за то, что, наконец-то, научилась себя вести.

Он оставил книгу Джоан у себя в спальне и, спускаясь по лестнице, придумывал, какую из своих вещей к ней присоединит. «Пожалуй, перчатка подойдет. Надеваю ее регулярно и ни разу не отдавал в чистку. Завтра же отвезу вещи Дермоту».

Безмятежное настроение овладело Эдвардом, будто ему и Джоан нагадали «жить вместе долго и счастливо», и гадание уже начало осуществляться. Остаток дня он провел на конюшне, на ужин пригласил управляющего Джона Чалдоса. После они сидели на балконе, курили гаванские сигары и болтали про экзотических девушек, которые их закручивали. Может, их закручивали беззубые старухи с корявыми пальцами, но мысли о том они не допускали, чтобы не портить сигарный вкус.

Чалдос ушел, Эдвард удалился в библиотеку, а в гостиной раздались звуки рояля. Под музыку читать невозможно, он сидел и слушал. Когда же музыка закончилась, чтение все равно не пошло на ум. Подумал было, не пойти ли самому что-нибудь сыграть, но вовремя сообразил – после ее мастерского исполнения его покажется какофонией. Не стоит портить вечер. Он хорош – до нереальности.

Затишье перед бурей?