Читать книгу Жизнь Русакова. Часть III. Русаков в России – от Путина до Путина - Иван Иван-Чаев - Страница 11

Даешь молодёжь? Кто идет на смену старой гвардии?

В январе 2015 года «веселье», связанное с реформой РАН продолжилось. Теперь на руководство институтами и научными центрами был введен возрастной ценз – не старше 65 лет. В Заполярном Филиале РАН, где работал Русаков, скончался престарелый Президент (за 80 лет). Он сам и его возрастная (но опытная) команда должны были работать лишь до ближайшей осени. А теперь вот, срочно надо было найти Президенту замену (ну, хотя бы ВРИО, до осени). Прекрасно подходил на ВРИО его ближайший (но, увы, такой же престарелый) заместитель. Все в Заполярном Филиале были не против, кроме начальника ФАНО, который пошел на соблюдение принципа возрастного ценза. В итоге предложили молодого Преемника (как может узнать читатель из второй части нашей трилогии – директора Института Геологии, где работал Русаков). Тот вроде согласился. Но… По требованиям ФАНО, теперь нельзя было совмещать должности! Молодой Преемник, конечно, выбрал опять свой Институт и отказался возглавить Заполярный Филиал. При этом все понимали, что нормальное решение по престарелому ВРИО является наиболее приемлемым и безболезненным. Но ведь теперь во главу угла ставился формальный принцип – даешь «молодого» любой ценой!

И вот стали искать среди «молодежи». А молодежь «волны 90-х», т.е. всякие молодые доктора наук и прочие «главные научные сотрудники» (и сотрудницы) – это ж был тот еще продукт! Тогда, в те самые «лихие девяностые» большинство таких степеней и должностей было получено формально, по блату, при сниженных требованиях и т. д. Что и говорить, проблема науки вырисовалась для России в полный рост!

На примере Заполярного Филиала было видно следующее. Старые советские (опытные) кадры не вырастили после себя достойной смены! Они сами старались удержаться на всех ключевых должностях до самой старости – 80-ти и более лет! Поколение людей, которым было 50 лет («молодежь»), было практически потеряно, т.к. ему так и не дали, по большому счету, вовремя возглавить ничего серьезного – всеми основными подразделениям Заполярного Филиала руководили «почтенные старцы».

А еще более молодое поколение, 30-40-летних, получало образование уже в «лихих 90-х» в расплодившихся как грибы региональных «эрзац-ВУЗАх», а затем приобретало свои научные степени в «блатных» спецсоветах. Понятно, что квалификация таких «кадров» была достаточно низкой. Тем не менее, они были очень пассионарны и рвались во власть. Нависла огромная опасность того, что рулить наукой с 2015 года будут именно такие «блатные, но активные неучи».

Новые требования – выживает «сильнейший»?

В феврале-марте научные учреждения заваливали документообортом. Не было и дня, чтобы в институт Русакова не пришло бы какой-нибудь новой директивы. Складывалось впечатление, что науке хотят создать такие условия, когда часть институтов просто не сможет взять очередной барьер, выполнить ту или иную директиву, и, соответственно, будет закрыта. Теперь от институтов стали требовать жесткие количественные показатели – необходимо было отчитываться опубликованными научными статьями. Но для многих академических НИИ такие требования были принципиально невыполнимы – по ряду причин у них не имелось возможности достичь требуемого уровня, т.к. в ведущих научных журналах публикацию можно было ждать годами, а отчитываться нужно было уже сейчас.

От того, набрал ли тот или иной НИИ необходимое количество публикаций – напрямую зависело его научное финансирование. Опять тот же жесткий принцип – «слабые» институты должны сойти с дистанции. Ну, конечно, бОльшие возможности для публикации в ведущих научных журналах имели столичные или просто более крупные НИИ. Другим источником финансирования науки, сверх выделенного бюджета служили гранты российских научных фондов. Но, зачастую эти гранты опять-таки получали люди «блатные» или столичные институты. В общем и целом, у Русакова создалось такое впечатление, что истинная наука делается где-то в «параллельной реальности». А вот «науку», в которой он сам варился, держат лишь для отвода глаз. Потому как, если посмотреть на новые требования, то складывалось впечатление, что в России «академическую науку» решили просто тихо удавить, завалив заведомо невыполнимыми количественными (а не качественными!) показателями.

Поступил в аспирантуру – а будут ли тебя кормить и селить?

Чиновники от российской науки продолжали лютовать. Теперь для института Русакова требовалось аккредитация на право содержать аспирантуру. Опять для этого было необходимо представить неимоверное количество программ, бумаг, разрешений и согласований. В частности, договоры с городскими столовыми, что те будут кормить аспирантов, договоры с общежитиями, что они будут поселять аспирантов, куча всяких аспирантских программ и т. д. Учитывая тот факт, что всего аспирантов планировалось пока двое, это выглядело совершенным маразмом!

С другой стороны, решилось наконец-таки с председателем Президиума Заполярного Филиала. Директору института Русакова (Преемнику) разрешили совмещение! Теперь, наконец, у всего Филиала появился руководитель. Учитывая негативный опыт руководства Преемника Институтом Геологии (об этом написано во второй части трилогии – «Русаков в СНГ»), народ справедливо опасался, что и в Филиале тот наломает дров. Или, вернее, ничего не наломает, но и не будет бороться за лучшую жизнь ученых.

Оптимизация, штуки, проценты, интриги и ФИЦ

В России теперь очень модным словом стало – «оптимизация». Различные чиновники продолжали с огоньком «оптимизировать» (а по сути – тихо разваливать) медицину, образование и фундаментальную науку. Причем, патриотичные общественные деятели и даже ряд депутатов Госдумы уже в открытую называли Министерство образования (Минобраз) вредителями и врагами нации.

В институте Русакова присылаемые из ФАНО директивы уже напоминали театр абсурда или эпизоды из произведений Ильфа и Петрова. Спускаемые для заполнения всякие (на западный манер) «дорожные карты» предусматривали постоянный рост количественных показателей, в том числе, процента научной молодежи, числа публикаций, заработной платы. Это ещё что! Сначала «проценты» заменить на «штуки». Заменили? А теперь, наоборот – во всех таблицах меняем «штуки» на «проценты»! По некоторым пунктам людей объединяли с часами (человеко-часы здесь не в счет, просто единицы измерения, то в «часах», то в «количестве сотрудников»). В некоторых таблицах требовалось среднюю зарплату делить на количество сотрудников. Да как же так, ведь она уже средняя? Если ее еще раз разделить на количество людей, что же будет отражать этот показатель? Каков его физический смысл?

И кто же разрабатывает такие требования? А вот – молодые и напористые сотрудники ФАНО. Кстати, приезжающие в эту организацию люди из академических институтов рассказывали, что молодые девчонки из ФАНО в лифте громко высказывались о том, какие тупые эти «академики». И при этом громко и заразительно смеялись. А в одном северном городе молодую и весьма сексапильную руководительницу научного центра по исследованию Арктики, говорят, даже взяли под стражу. За банальное очковтирательство. Электронные пропуска в библиотеку решили проверить, которые по бумагам были сделаны для всех студентов. На деле такой пропуск оказался лишь в единственном экземпляре. Вот оно – молодое и веселое племя руководителей отечественной науки!

В городе Русакова активно сливали и разделяли ВУЗы. На этом фоне шли бесконечные интриги – кого-то назначали временным директором некоего филиала, а через несколько месяцев этот филиал сливали с совершенно другим вузом и назначали другого директора. На примере науки и образования у Русакова стало складываться устойчивое мнение, что во внутренней политике шла совершеннейшая диверсия – по планам и лекалам Запада. Неужели Путин не знал о проделках Минобраза и ФАНО?

В ноябре в науке продолжали твориться «непонятки». Новый статус Заполярного Филиала (по новому требованию ФАНО он теперь должен был именоваться фелеральным исследовательским центром или ФИЦем) все никак не могли утвердить в Москве, т.к. несколько институтов не хотели в него вливаться, надеясь самостоятельно быть в шоколаде. Вообще казалось, что близится некий момент истины. Реформа науки, образования, медицины шла каким-то непонятным образом, какими-то зигзагами с совершенно непредсказуемым исходом. Одно было очевидно – сейчас вскрывались многие косяки прошлого, вскрывались «тихие лакуны» и «богадельни», которые безбедно выбивали «бабло» раньше. В какой-то степени, былая их стабильность нарушалась. Что шло взамен – пока было совершенно неясно. Пугало, что может придти еще больший бардак и с водой вообще могут выплеснуть ребенка.

О больницах, таблицах, аспирантах, финансировании

и пенсиях

А в городке Русакова областные чиновники добивали медицину, сокращали персонал как городской, так и их «академической» больницы. Последняя вроде бы оставалась прикрепленной к Заполярному ФИЦу (как полигон лаборатории по исследованию здоровья северян). Но поскольку все еще никак не был утвержден сам Заполярный ФИЦ (из-за отказа ряда институтов в нем оставаться), то никак не решался и вопрос с финансированием «академических» больницы с поликлиникой. Говорят, пока на нее просто скидывались институты Заполярного ФИЦа. Городскую же медицину тихо дробили и перемещали в соседний город да 20 км, поскольку там находилось основное градообразующее предприятие на эти два городка – крупный ГОК.

Тем временем, в Институт Геологии Русакова продолжали идти бесконечные депеши из ФАНО. В основном, присылали какие-то жуткие отчетные таблицы, требующие немедленного внесения огромного количества разных выдуманных новоявленными чиновниками показателей. Причем довольно издевательски присылали подобные таблицы вечером одного дня, а заполнить и отправить их надо было уже до, скажем, 15—00 следующего дня. Как только заканчивалось заполнение одной отчетной таблицы, как тут же присылали другую, порой взаимоисключающую. Складывалось такое ощущение, что работать учреждениям науки вообще давать не планировали – все рабочее время администрации и сотрудников уходило на бесконечное (и, как правило, абсолютно бессмысленное) заполнение каких-то отчетных таблиц и составление бесконечных документов.

Для студентов и аспирантов Минобраз требовал какого-то невероятного увеличения часов самостоятельной работы, а также составления подробнейших (и немедленных) отчетов об этом. Учитывая, что ранее подобного не было, срочное и немедленное составление отчетов о якобы резко возросших часах самостоятельных занятий и невероятных объемах изученной литературы, естественно, провоцировало явное очковтирательство. В общем, никакого внятного плана развития науки и образования из ФАНО и Минобраза не приходило, кроме бесчисленного сонма объемных и противоречивых инструкций.

С финансированием науки в грядущем 2016 году тоже было ничего не ясно. Пугали, что оно может составить всего 30% от текущего. А это было бы просто концом всего Заполярного ФИЦа. Тем более что уже имелся неприятный прецедент, когда по обещанному финансированию ряда программ центр не выполнил обещаний. Тем не менее, по этим «непрофинансированным» программам региональные филиалы РАН… должны были отчитаться! Вот такой вот театр абсурда. А еще, Русакову оставалось отработать 2 года до северной пенсии, и он очень боялся, что за это время Заполярный ФИЦ может развалиться. К тому же в правительстве опять начались активные шевеления по вопросу увеличения пенсионного возраста. Понятно, что все эти «реформы» не добавляли популярности власти. Пока авторитет и рейтинг Президента поддерживались в основном успехами внешней политики. Но, надолго ли?