Читать книгу В начале – муравей. Поэты Литвы в переводах Георгия Ефремова - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 25

Когда из Каунаса мы вернулись после двух

                                совместных выступлений

не так уж поздно было:

                нас пустили в пригородный ресторан.

– Вы только, – говорят, – ребята,

                себя ведите чинно, не шумите!

«Ну вот, – мы оскорбились, – дядя, разве не заметно,

                что мы с рассвета ни в одном глазу!»

– Заметно, – отвечает нам привратник.

                                – Только всё равно

скандалить не годится, нужно отдыхать культурно,

                прилично, проще говоря, как подобает…

Приятель спрашивает, сколько у меня в заначке.

– Вообще-то, – отвечаю, – деньги есть.

                И если не забудемся —

                                нам хватит.

По кружке тёмной «Балтики» (для старта)

мы стоя выпили. Потом присели

и приняли покрепче. Под конец

крепчайшего отведали. И вышло

не много и не мало – в самый раз.

И мы тогда вполголоса запели

про шуструю Шилувскую шалунью —

про девицу-красавицу…

                                Нет слов:

домой идти нам было рановато.

– А знаешь что, любезный, – говорю. —

давай мы к суженой моей заглянем,

она тут рядом, прямо за леском…

А эта суженая, говорю, она ни то,

она ни сё – она как все невесты.

А вот её сестрёнка! Это, брат,

такая фифа – ты увидишь

и весь растаешь…

В Лаздинай мы машину не нашли

                (водители, понятно, тоже люди).

И порешили мы пешком протопать

                те пять (от силы десять) километров.

Подумаешь, беда! Пока мы обсудили

претензии на псевдоклассицизм в литовской лирике,

                                пока мы горевали

об истощенье нравственности в людях, —

пришли к реке. Паромщика искали.

Нашли его. Насилу добудились.

Он долго одевался. Рассвело. До той поры

всё шло великолепно. А потом

я вдруг припомнил, что моя невеста

и несравненная (без дураков!) её сестра

лет этак пятьдесят тому назад

(когда отца и мать похоронили) —

домишко продали и всё хозяйство

и отбыли (по слухам) в Катовицы.

Такая, извиняюсь, карусель.

Тут мы с приятелем слегка остолбенели,

и, полагаю, нас легко понять.

Так вот, выходит, каковы невесты,

вот каковы их верность и любовь!

И это – чистота и постоянство?!

Сначала глазки прячет, нежно шепчет:

«ни шагу без тебя, с тобой – на край земли!»

А после, Боже правый, с пылу, с лёту

постройки продаёт, и скот, и утварь – всё бросает

и отправляется (по слухам) в Катовицы!

Ну хоть бы позвонила, написала,

предупредила… Что там говорить!

И ты, спустя всего полсотни лет,

идёшь сквозь ночь, и дождь, и ветер! Зябнешь

на берегу реки! Предвидишь встречу!

А ей – ни холодно, ни жарко: упорхнула!

Сбежала! Укатила! Всё забыла!

Ох, женщины! И мы после всего

Должны в любовь и постоянство верить?

Ну нет, теперь понятна ваша суть!

И лучше так – спустя полсотни лет

промокнуть и продрогнуть, среди ночи

стремнину одолеть, – и поразиться:

чего вы стоите, красавицы-невесты,

вы, скромницы… И какова цена

всей вашей преданности.

Страшные дела!..