Читать книгу Высшая степень обиды - - Страница 9

   Как я и ожидала, от сладкого кофе и приторной выпечки затошнило  еще на посадке.  И появилось  подозрение, что до штатных подручных  средств добраться я не успею.   Поэтому, стараясь не делать резких движений, я  расстегнула  наружный карман сумки и потянула оттуда пакет.  И под ноги мне  вывалилась  маленькая  вещичка, которой я раньше  никогда не видела.

– Женщина, отойдите с прохода.   Сейчас будем проходить на посадку, – донеслось из-за спины.

– Сейчас… я уронила… – бормотала я, приседая и поднимая бархатную ювелирную  коробочку  синего цвета.  Отошла в сторону  и стала там, рассеяно улыбаясь,  хотя весело мне совсем не было.  Если там кольцо,  которое  он  приготовил  для меня на всякий случай, то считай –  мое мнение о его умственных способностях резко изменится.  Потому что большей глупости я себе и представить не могла.  Не хотелось бы…

   В коробочке  оказалась  небольшая подвеска – золотой якорек и условно прибитое к нему золотым же гвоздиком  платиновое, скорее всего, сердечко.  Смысловое наполнение, которое хотели вложить в  форму  этого украшения?   В голову приходило только  одно  – заякоренное сердце.

   Бросить якорь – так говорят не только моряки, и оно не всегда означает  бросить в воду тяжелую железяку на цепи или веревке. Часто это просто образное выражение, которое означает, что человек окончательно пришел к какому-то решению, определился с ним, остановился на пути выбора.  А в сочетании с  сердечком… Начинать паниковать опять?

    К подвеске прилагалась  сложенная  много раз записка:  «Уверен,  Зоя – вы бы не приняли  это на память.  А сейчас вам  просто некуда деваться, будете меня вспоминать».

    Вот прохиндей…  чуть ли не с восхищением думала я, рассматривая подарок.   И, кажется,  в записке  есть самая капелька юмора.  Значит, все не так  плохо?

– Проходим на посадку…

     Я оглянулась вокруг.   Мне  улыбался какой-то мальчик  и его мама.  Оказалось, что  я тоже им улыбалась.  Поправив на плечах свою «ручную кладь»,  я присоединилась к группе, что собиралась перед турникетом.  Здание аэропорта в Мурмашах было слишком современным для севера, как на мой взгляд.  Хотелось бы меньше стекла и  открытого пространства в зале или хотя бы растений, а так…  было не совсем уютно и хотелось скорее покинуть это место.  Или это рулило настроение? Одно здесь точно было хорошо – тепло.

   Тошнота вернулась на взлете, и меня вырвало в пакет.  Сходив  в туалет и прополоскав рот, я выпила таблетку но-шпы и когда боль под  ребрами утихла, незаметно  уснула.  Последняя мысль была о том, что все к лучшему – кому я вообще нужна с таким  своим здоровьем?  Не зря говорят – муж любит жену здоровую, а… что-то там про сестру еще…

   Из Пулкова я могла бы  проехать прямо к Военно-медицинской академии и вызвонить мальчишек, но не стала этого делать, как ни тянуло меня  туда.  Пусть это будет чуть-чуть… потом, когда  внутри немного уляжется.

   С отцом, со времени  их с мамой  развода, я не поддерживала никаких отношений.  У  него  другая женщина,  и полгода назад   мы с ним практически прекратили  общение.  Он звонил пару раз, мялся… а я ответила резко.   Наверное, это было не  очень  правильно – меня он не бросал, всегда любил и помогал, да и со здоровьем у него проблемы.  Но если бы оно ухудшилось, об этом сразу  сообщила бы его сестра.  Я никогда не просила ее об этом, но она обязательно вывалила бы на меня негатив любого плана.  Только за этим  всегда и звонила.

   Ехать на поезде не хотелось, мы всегда мотались в Новую Рузу и обратно на машине или автобусе – дорога шла через леса…  почти на каждом шагу встречались предупредительные баннеры  и картинки  с нарисованными  лосями, перебегающими  дорогу.  Я даже умудрялась находить взглядом грибы на опушке, если скорость была небольшой.  Автобус был привычнее и роднее, ну и чуть дешевле, хотя  это и не причина.  Так что – автовокзал.

   Уже устроившись  внутри  автобуса, я внимательно прислушалась к себе.  Немного устала, голова пока не болит,  настроение…  не так плохо, как могло бы.  Андрей со своей помощью, поцелуем и подарком…   душу согрел, что ли? Но сейчас я уже почти не думала об этом.  Мысли о нем потихоньку уходили куда-то  в глубину, а если и возвращались, то  мимолетно, напоминая  солнечный  зайчик, прыгающий  по лицу.  Или прохладный ветерок  на влажной коже в жару.  Тихая и теплая, без восторгов и надрыва,  благодарность –  это было все, что я чувствовала к  Андрею Зацепину.   Пока видела – переживала за него,  сейчас  же это казалось глупым.  Каждый отвечает за себя сам.  И  в его двадцать семь он  уже мужчина, а не мальчик.  Справится.  Я же как-то справляюсь?

   Прибыв в Новую Рузу,  я набрала  Ромку.  Сейчас был вечер и они оба уже должны быть  свободны от учебы.  Я всегда звонила сначала  ему – этот мой сын был  умным мальчиком, жизнерадостным и активным, но немного…  легкомысленным  и чуть поверхностным.   Ничего страшного в этом не было – немного подрастет, наберется опыта…

   Зато ему  будет легче жить, чем Сереже, потому что Роман  почти все воспринимает  на позитиве.  Нет, не жизнерадостный дурачок, а человек, который до последнего не думает о плохом – просто не хочет.  Когда-нибудь жизнь заставит, и он будет вынужден…  но пускай уж лучше  позже.

– Ма?  Ух ты, привет!  Все хорошо?

– Да, Ромка,  уже почти добралась.  Стою сейчас возле  «Солнышка».  Стою и думаю – поужинать тут по старой памяти или сразу катить чемодан к бабушке?

– Ничего себе!  Бери такси, там же переться…

– Действительно… – пробормотала я.  Огородами чемодан не покатишь, а в обход  по асфальту и правда  далековато будет.

– Ма-а,  ладно…  я даю Серого.

   Ну, как всегда – разговор мы закончим  с Сережей.   И мне кажется, что когда придет время выбирать специализацию, то лучше бы ему пойти в психиатрию.

   Несмотря на то, что внешне мальчишки были очень похожи,  это  были совершенно разные  люди.  Сережа  всегда очень тонко чувствовал.  Казалось, что еще в детстве у него внутри   завелся специальный приборчик, который  указывал когда нужно подойти и положить ладошку на щеку маме или папе, или взять их за палец, чтобы успокоить или просто порадовать.  А потом, когда он подрос – вовремя спросить  о чем-то, отвлекая от неприятностей,  помочь в какой-то  мелочи,  просто улыбнуться…   Такой чуткий и понимающий ребенок, просто на удивление – ему нужно было родиться девочкой.    Но девочку я все равно очень хотела бы, очень…

– Мама?  Это уже я.

– Сережка!  Как там  учеба, вам нравится?

– Мам, – засмеялся он, – ну какая учеба?  Пока одна муштра.

– Ну, и папа,  и дядя Паша предупреждали, что так будет, – пожала я плечами, оглядываясь в поисках такси.  Господи…  лето же вокруг – тепло,  зелень,  даже  золотой осенью  еще не пахнет.

– Сережа,  я спокойно  добралась,  почти  не устала.  Только дико немного – тут еще лето.  И погода, наверное, как и у вас – чудо.

– Мам…? – чутко уловил он мое немного нарочитое оживление.  Вздохнула… Переигрываю, наверное.

– Уже все нормально, не переживай.  Давление в норме,  я успокоилась.  А экипаж в море.

– Я знаю.  Пытался дозвониться.  До дядь Паши смог.

– Да…  А я сюда с вещами.  Вы там не переживайте только.  Даже старенькая бабушка и то справилась.

– Ага… старенькая.  Ты… ладно – потом поделишься впечатлениями.  Ты уже видишь там такси, мам?

– Да, иду к нему.  Пока, Сережка.  Жми руку брату.

– Мам!  Подожди… Пацаны  тут просили твой телефон.

– Какие?  И зачем? – кивнула я таксисту, и он пошел к багажнику – открывать его и укладывать мои вещи.

– Решили – ты наша сестра.  Слышишь, мам?

– Смущаюсь, сыночка.  Краснею.  Привет им!  Орлы!

– Пока, мам.  Найди время приехать в октябре.  Я узнаю про увольнения.  Смотаемся  на весь день в Александрию… втроем.

– Невозможно отказаться, – тепло улыбалась я таксисту, усаживаясь в машину, – все, я поехала. Пока!

   Андрей сегодня с утра,  потом  вернувшееся  лето, скорая  встреча с мамой, разговор с детьми…  все это  смазывало и затеняло собой мои  неприятности.  Хотя ощущение  неприятной тяжести  внутри  не проходило.  Сейчас  я  отвлеклась, встряхнулась всеми перышками –  на какое-то время  хватит.  И на какое?

   Придется выяснять опытным порядком.