Читать книгу Поэма о скрытом смысле. Первый дафтар - - Страница 8
[О том, как] падишах влюбился
в страдающую наложницу
и принимал меры к ее выздоровлению
[О том, как] вали потребовал от падишаха уединения, чтобы постичь страдание наложницы
ОглавлениеОн сказал: «Эй, шах, освободи дом,
удали как своих, так и чужих.
145 Пусть никто не подслушивает в прихожих,
чтобы я спросил у наложницы кое-что».
Дом пустым остался, без единой души /букв.: ни одного обитателя/,
никого, кроме врачевателя и кроме все той же больной.
Нежно-нежно сказал он: «Город твой где?
Ведь лечение жителя каждого города отдельно[38].
В городе том из родни кто есть у тебя?
Что тебе близко и связывает тебя?»
Руку он к пульсу ее приложил и, одно-другое,
вновь расспрашивал о Произволе Небес.
150 Когда кому-то колючка /заноза/ в ногу вонзится,
он ногу свою на колено положит.
Концом иглы поищет он конец ее,
а если не найдет, то губами увлажнит ее.
Раз колючка в ноге стала настолько трудно находима,
с колючкой в сердце как быть? Дай же ответ!
Если б колючку в сердце увидел каждый подлец,
когда бы печалям [можно было] одолеть любого [человека]?
Кто-то под хвост ослу колючку приложит,
не зная, как устранить ее, осел начнет скакать.
155 Он скачет, а та колючка крепче вонзается,
нужен некто разумный, чтобы колючку изъять.
Осел для устранения колючки от жжения и боли
навзбрыкивал крупом, сто мест ударив /поранив/[39].
Тот изымающий колючки мудрец (хаким) был искусен,
рукой прощупывая, точку за точкой /место за местом/ проверил.
У наложницы путем рассказа
расспрашивал он о жизни [ее] приятелей.
Мудрецу историй она наговорила, разболтав
о [бывшем] положении, господах, городах и житии[40].
160 На повествование истории ее навострил он ухо,
на пульс и биение его навострил он рассудок:
от имени чьего когда пульс скакнет,
тот и есть устремление души ее в [этом] мире.
Приятелей и города ее перечислив,
затем города другого название он привел.
Сказал он: «Выехав из города своего,
в каком городе жила ты больше всего?»
Название города она сказала, да и то мимоходом,
цвет лица и пульс ее иными не стали.
165 О господах и городах один за одним
вновь говорила она, о месте, хлебе и соли.
Город за городом, дом за домом историю она рассказывала,
ни вена /ни жила/ не дрогнула ее, ни щеки не побледнели.
Пульс ее был в своем состоянии, без нарушения,
пока он не спросил о Самарканде, (который) как канд[41].
Пульс подскочил, лицо зарделось и побледнело,
ибо от одного самаркандца, ювелира, ее отлучили.
От страдалицы мудрец эту тайну узнав,
корень боли и беды [ее] обнаружил.
170 Сказал он: «Улица его какая в квартале?»
«Сар-и пул, – сказала она, – а улица Гатифар»[42].
Сказал он: «Я узнал, страданье твое в чем состоит, [и] скоро,
избавляя тебя, колдовства покажу.
Радостной будь, беззаботной /букв.: свободной/ и защищенной, ибо я
то сотворю с тобой, что дождь [творит] с лугом.
Я печаль твою снедаю, а ты печалью не снедайся,
к тебе я сострадательнее, чем сто отцов.
Да смотри, об этой тайне ни с кем не говори,
даже если шах у тебя будет много выпытывать.
175 Когда могилой тайне твоей сердце станет,
то желание твое быстрее обретется.
Сказал Посланник о том, что каждый, кто таинство сокрыл,
быстро сочетается с желанием своим[43].
Семя когда в земле скрывается,
таинство его истоком зелени сада становится.
Если б золото и серебро не были укрыты,
когда б они выросли под рудником?»
Обещания и нежности того хакима
сделали страдалицу защищенной от страха.
180 Обещания бывают истинными и сердцу приятными,
обещания бывают мнимыми и тревожными.
Обещанье человека щедрости [стало] сокровищем души,
обещанье нелюдя стало страданием души.
38
Средневековые мусульманские лекари избирали тот или иной метод лечения больного, учитывая географические и климатические особенности места его проживания.
39
Слово захм (زخم) в раннем средневековье часто выступало синонимом перс. глаголу задан (زدن) – букв.: «бить, ударять» и араб. зарб (ضرب) – букв.: «удар». Лишь позднее оно стало передавать последствие от удара, т. е. «рану, ранение». Вот один из контекстов его использования: «Знай, что у пресечения (хисбат, حسبت) существуют восемь степеней. Сначала – знать состояние, затем – уведомить о нем того человека, затем – посоветовать, затем – сказать грубо, затем – переиначить языком и руками, затем – припугнуть и пригрозить побоями (زخم), затем – вытащить оружие, затем – призвать и собрать товарищей» [ал-Газали. Кимийа. Ч. 2].
40
В наложницы (канизак, کنیزک), как правило, попадали женщины и девушки, захваченные в плен. По шариату, наложница являлась объектом купли-продажи и не могла обрести статус жены до тех пор, пока хозяин не давал ей вольную, что считалось приближающим к Богу поступком. Он мог оформить с ней брачный договор или отпустить ее на все четыре стороны. Эта дама, судя по ее рассказам о своей жизни, сменила до шаха не одного хозяина. Не совсем понятно, почему же она занемогла, только попав к нему, а не раньше. Можно предположить, что лишь влюбившийся шах мог дать ей вольную, что в конечном итоге и произошло, но каким путем!
41
Здесь Руми использует созвучие второй части названия города Самарканд (согдийской этимологии) и слова канд, означающего «кусковой сахар». Разумеется, сравнение дано не по форме, а по вкусу, который у традиционного восточного кускового сахара был скорее сладковатый, нежели сладкий. – Самарканд считался среди мусульман одним из четырех райских уголков на земле из-за пышной зелени в многочисленных садах и изобилия всего того, чем должен, по их представлениям, обладать рай. Руми какое-то время жил в Самарканде [Фурузанфар. Шарх. Т. 1. С. 103].
42
В восточных городах ремесленники по роду своих занятий всегда жили и продолжают жить компактно, занимая порой целые кварталы. Ювелиры, как водится, живут в самых обустроенных и фешенебельных районах, к которым и относился, по сообщениям средневековых историков, квартал Сар-и пул («Голова /Начало/ моста») в Самарканде. Мост раньше носил название улицы – Гатифар [Фурузанфар. Шарх. Т. 1. С. 103–104].
43
Фурузанфар [Шарх. Т. 1. С. 105; Ахадис-и Маснави. С. 3] приводит в качестве источника этот хадис: «Используйте для способствования успеху скрытность, ибо каждый обладатель благоденствия – объект зависти» (استعینوا علی انجاح الحوانج بالکتمان فان کل ذی نعمة محسود).
