Читать книгу Запах ночных фиалок. Рассказы и повести - - Страница 11

Она настолько любила свободу, что даже спала без одежды.

Ей было ненавистно любое давление. Даже на тело. Не говоря уж о душе. Каждый вечер – изо дня в день повторяющиеся манипуляции с разоблачением – и в прямом, и в переносном смысле этого слова, Ведь «разоблачить» – это сделать явным скрываемое.

Как только она переступала порог квартиры, тут же освобождала себя от пут. Скидывала в прихожей лёгкую шубку из норки, которая, казалась, весила как бабушкина, из мутона. В шубе часто было жарко – не такие уж студёные в тех краях зимы, но её наличие подчёркивало статус. С отвращением, выворачивая наизнанку, как лягушачью кожу, стягивала одежду для работы. Дресс – код. Визитная карточка компании. Снимала утягивающие колготки, державшие в прокрустовом ложе слегка выпирающий животик. Дальше – бюстгальтер. Руки заламывались назад и тянулись к застёжке в предвосхищении неимоверного облегчения. Ещё упругая грудь и без него была красива. Но приходилось мириться с ненавистными косточками, что алчно впивались в тело где-то подмышками, зато высоко держали и позволяли гордо нести то, чем природа не обидела.

Оставшись почти голой, женщина испытала чувство, близкое к блаженству. Нырнула в домашнюю тунику, мягкую и удобную до невозможности.

Подошла к туалетному столику, и три колечка с лёгким звоном приземлились в фарфоровую раковинку, потом аккуратно вытащила из ушей дужки тяжёлых серёг. Это вам не бижутерия, не Сваровски какой-нибудь. Нужно соответствовать. В шкатулке несколько достойных внимания комплектов, их можно менять в зависимости от настроения. Но быть зависимой от атрибутов публичной жизни дома? Нонсенс! Теперь в ванную. Смыть косметику. Остаться собой.

Всё. Дома. Виолетта любила свои крошечные чертоги – однушку в панельной пятиэтажке. Тут, только тут и нигде больше, она была собой. Можно пересчитать по пальцам дни с момента переезда, когда заповедный мирок был осквернён чьим – либо присутствием. «My house is my castle» – мой дом – моя крепость. Наверное, если бы эту фразу не придумал умный англичанин Кокк в 16 веке, Виолетта придумала бы её сама.

Наверное, её норка – это единственное, что девушка действительно любила.

К примеру, имя своё Виолетта ненавидела. Родители хотели как лучше. Чтоб было красиво. Не как у всех. 33 года назад, когда мама была беременна, они слушали «Травиату» Верди. Главную героиню звали божественным и, по версии мамы, ласкающим слух именем. Папе было всё равно, он согласился бы с женщиной, которую боготворил, захоти она назвать дочку Пассионарией, Клеопатрой или даже Фёклой. Но любимая остановилась на Виолетте, и папа был с мамой солидарен. Впрочем, как всегда.

Но в детстве родители, а следом и все знакомые, звали её Виолой. Имя звучало как сыр. Финский, в пластиковых коробочках. Который как раз тогда появился в продуктовых магазинах и который Виолетта тоже терпеть не могла.

Мамы и папы уже нет. Некому предъявлять претензии. Они так и не узнали о том, что девочка ненавидела своё имя. Виолу правильно воспитали.

Виолетта Робертовна – бренд, который она вынуждена подкреплять ежедневно уже 30 лет и 3 года. Столько, сколько Илья Муромец сидел на печи. А потом ему надоело. Ей – тоже. Достало. Обрыдло, опротивело, опостылело. Но нужно соответствовать. Зачем, спросите? Чтоб работать. Зачем работать? Чтоб получать деньги. Зачем получать деньги? Чтоб жить. Зачем жить?

И вправду, зачем?

Последние пять лет Виолетта потеряла вкус жизни. Смотри: ты простыла, нос забит, но надо есть, чтобы поправиться, и ты заставляешь себя встать с постели, пойти на кухню и сварить сосиску. А потом заставляешь себя её съесть. Жуёшь, такая, а ни вкуса, ни запаха не ощущаешь. То есть ешь как раз то, что туда напихано. И что к мясу – никаким боком. Розовую гадость с бесчисленными Е всяких номеров. Сосиска безвкусная, как её жизнь.

Одна. Нет детей. Нет мужа. Даже бойфренда нет. Даже временного, что называется, для здоровья. Ведь таких придётся впустить в дом. В себя. А это-посягательство на свободу. Поэтому – нет. Лучшее средство от головной боли – гильотина.

А всё могло бы быть. Но! Открыть тайну? У единственного, встреченного за 33 долгих года представителя противоположного пола, кто мог бы быть рядом… Кто подходил по статусу и при этом не раздражал до вселенских размеров, а лишь подбешивал слегка… С кем иногда было интересно и даже местами – кайфово…

У него.

Была.

Перхоть.

Представляете? Всегда на плечах тёмного дорогого костюма – как снежком припорошено! Пороша на чёрном видна издалека. Она притягивала взгляды. А ещё мужчина привычным жестом кисти, этаким дуплетом, движением «мах одной рукой два раза справа» и «мах другой рукой два раза слева» шелушинки эти белые, невесомые, с плеч низвергал с завидной цикличностью. На автомате.

Увидели?

Когда Виолетта наблюдала за этими па руками, чувствовала рвотные позывы.

Нужно ли добавлять, что отношения с этим молодым человеком, заходящие чуть дальше кратковременных контактов по работе, были обречены на провал?

Сейчас на столе у Петра – так звали потребителя шампуня известной всем марки – фото карапуза с пухлыми щёчками. Сын. А ведь это мог бы быть и её ребенок. Их общий.

Если бы не перхоть!