Читать книгу На пути к мечте - - Страница 13

Я просыпаюсь и не сразу понимаю, где нахожусь. Светлые стены, наволочка с ромашками, запах лаванды… Потом взгляд наталкивается на гитары на стене, и я мгновенно вспоминаю – я дома у Стаса. Сажусь, опершись на подушку, и оглядываюсь. Таська мирно спит рядом со мной, свернувшись в клубочек. Диван, на котором предположительно спал Стас, пуст, но белье и подушка сложены аккуратной стопочкой, что говорит о том, что он все-таки приходил. Я вспоминаю о своём сне, в котором меня кто-то целовал, и вдруг думаю – а сон ли это был? Может?.. Застеснявшись собственных мыслей, я осторожно встаю, чтобы не разбудить Таську, и прохожусь по комнате, подмечая разные детали. На полке с кубками над столом между кубками затесались две статуэтки – черная и белая руки, показывающие «козу». На каждой «козе» висят браслеты с заклепками и шипами, кожаный браслет с Вегвизиром по центру, а еще разные кольца – с черепом, в виде скелета, двойное кольцо с подвеской в виде креста. Не помню, чтобы Стас их носил, обычно он таскает только кольцо с волками – похоже, его он не снимает вообще. На стене над диваном висят три фотографии, вчера я не обратила на них внимания, но сейчас разглядываю с удовольствием. На одной Стас запечатлен вместе с моим братом. Им лет по десять, они висят на каком-то заборе, и фотограф, очевидно, позвал их, чтобы сделать снимок, потому что они обернулись. У Мишки сосредоточенное лицо, брови нахмурены, а Стас хохочет, и выражение лица у него такое милое, что я не могу удержаться от улыбки. На второй фотографии Стас снят вместе с Кириллом и Лео, судя по всему, прошлым летом – все трое выглядят почти так, как сейчас, разве что у Кира волосы более длинные. А на третьем снимке Стас стоит возле ёлки вместе со светловолосыми мужчиной и женщиной. Они все трое как-то очень похожи, и я сразу понимаю, что это его родители. Мама Стаса – очень миловидная женщина с такими же яркими, как у сына, глазами и ямочками на щеках. Отец – высокий, подтянутый, со спортивной фигурой и без малейшего намёка на животик, который часто появляется у мужчин в этом возрасте. Он добродушно щурится на фотографа из-за стёкол модных очков и криво улыбается – в точности как сын. Такое ощущение, будто я где-то видела его, но не могу вспомнить где…

За неплотно прикрытой дверью слышатся голоса. Видимо, Кир и Лео тоже уже встали. Я наконец догадываюсь посмотреть на время. Часы показывают начало десятого. Я подхожу к двери и уже почти поворачиваю ручку, но вовремя оглядываю себя и принимаю решение переодеться. Нет, моя пижама вполне приличная, все, что нужно, прикрыто, но шорты все же коротковаты, а майка на тонких бретелях. Ни к чему лишний раз светиться в таком виде перед тремя парнями…

Быстро переодевшись в джинсы и водолазку, я собираю волосы в пучок и наконец тихонько приоткрываю дверь. Таська по-прежнему сладко спит. Я осторожно выхожу в коридор и с изумлением вижу, что дверь в зал прикрыта, а из-за неё доносится еле слышное похрапывание. На кухне между тем идёт негромкий разговор. Я явственно различаю голос Стаса, которому вторят ещё один мужской голос и женский. Черт побери, его родители вернулись с дачи! Я в панике замираю в коридоре, не зная, что теперь делать. С одной стороны, хочется вернуться в комнату Стаса и спрятаться, но весь день ведь там не просидишь. С другой стороны, так любопытно познакомиться с родителями того, кто вот-вот официально станет моим парнем… Несколько минут простояв в сомнениях, я все же решаюсь. Возвращаюсь в комнату, беру из рюкзака зубную щётку, расческу, косметичку и тихонько прокрадываюсь в ванную, благо она в этой квартире не рядом с кухней. Умываюсь, тщательно расчесываю волосы и скручиваю уже аккуратную гульку, которую закрепляю невидимками. Наношу лёгкий макияж, критически осматриваю себя в зеркале и решаю, что теперь готова появиться на кухне.

Когда я переступаю порог кухни, на меня оборачиваются три пары глаз – две аквамариновые и одна серая.

– Доброе утро, – смущённо произношу я. Стас вскакивает со стула, на котором сидел, и торопливо выдвигает для меня ещё один.

– Орешек, доброе утро! Садись.

– Доброе утро, мадемуазель, – весело произносит отец Стаса. Я знаю от Стаса, что он руководит одной из крупнейших медицинских клиник в городе, но сейчас, сидя на своей кухне в домашних серых трениках и просторной футболке с надписью NASA, он вообще не похож на солидного директора с кучей подчинённых.

– Доброе утро, детка, садись, – мама Стаса приветливо улыбается мне и хлопает рукой по стулу, который выдвинул Стас, – мы тебя разбудили?

– Нет, я сама проснулась…

Я присаживаюсь на мягкий удобный стул, и Стас, доселе топтавшийся возле него, тут же пристраивается рядом.

– Ты Рита, да? – доброжелательно щурится на меня Камаев-старший. Я киваю.

– Мы о тебе наслышаны, – улыбается мама Стаса. – А я – Ольга Владимировна, но называй меня просто тётя Оля.

Наслышаны обо мне? Стас рассказывал родителям про меня? Я бросаю на него быстрый взгляд. Он выглядит таким же смущенным, как и я.

– А я – дядя Лёша, – отец Стаса протягивает мне через стол большую ладонь и аккуратно пожимает мою руку. – Не стесняйся, будь как дома.

– Представляешь, мы приехали вчера на дачу, а там света нет, – весело рассказывает тётя Оля, явно пытаясь разбить мою неловкость. – Сегодня с утра тоже так и нет. Решили возвращаться. А тут у сына гости, оказывается.

– Мы засиделись вчера допоздна, – бормочу я. Тётя Оля всплескивает руками:

– Ты не подумай, мы совсем не против того, что вы здесь ночевали! Мы и сами любим гостей, и друзьям Стаса всегда очень рады…

Стас вдруг широко зевает и поспешно прячет лицо в ладонях.

– Во сколько вы вчера легли? – тихо интересуюсь я.

– Ближе к четырем, – так же тихо отвечает он. – Пока все убрали… И хорошо, что я заставил парней это сделать.

– Да уж, а то мы были бы очень удивлены утром, – хмыкает его отец. Тётя Оля вдруг подскакивает на стуле:

– А что ж я сижу-то, Риточка, ты же, наверное, кушать хочешь! Да и остальные сейчас проснутся голодные, надо чем-то их кормить. Сейчас что-нибудь соображу…

Мне хочется как-то отблагодарить эту милую женщину за её гостеприимство, за радушие, с которым она встретила меня, незнакомую девчонку.

– Ольга Вла… Тётя Оля… А можно я приготовлю завтрак? А вы отдохнете… С дороги устали, наверное, а тут мы…

– Ты любишь готовить? – интересуется она, прицельно оглядывая меня с ног до головы. Я киваю:

– Очень люблю.

Тётя Оля с дядей Лешей быстро переглядываются. Я чувствую, что Стас пристально смотрит на меня, и украдкой скашиваю на него глаза. На его лице застыло тёплое, нежное выражение, и от внезапно нахлынувшего острого желания прижаться к нему и поцеловать мне приходится крепко сжать губы.

– Ну что ж, я тебе буду очень благодарна, Риточка, – говорит тётя Оля. – Давай я тебе покажу, что где лежит.

Она быстро проводит мне экскурсию по кухне, а потом вдруг замирает и вновь оглядывает меня с ног до головы.

– Подожди, детка, так готовить нельзя. Тебе нужно во что-нибудь переодеться, иначе ты можешь запачкаться.

– Но у меня ничего нет, – растерянно говорю я.

– Так, Стас, иди-ка принеси Рите какую-нибудь свою футболку, – командует тётя Оля, обратившись к сыну. – Она девочка миниатюрная, ей твоя футболка как платье будет.

Стас легко поднимается с места и молча выходит из кухни, а буквально через минуту возвращается с ярко-зелёной футболкой в руках.

– Иди переоденься, Риточка, – подталкивает меня тётя Оля. Я покорно иду в ванную и ныряю в футболку Стаса. Она просторная и действительно может сойти за платье, потому что доходит мне до середины бедра. И она пахнет им. Стасом. Она чистая, от неё веет ароматом лаванды, но не только ею – ещё и неуловимым запахом ментола, въевшимся в ткань. И я, закрыв глаза, нюхаю эту футболку, впитываю этот запах как губка…

Когда я в футболке и джинсах – сначала я думаю снять их, но потом все же оставляю на месте, – появляюсь на кухне, тётя Оля одобрительно кивает, а глаза Стаса внезапно расширяются и темнеют. Он не мигая смотрит на меня, а потом с видимым усилием отводит взгляд.

– Другое дело! – одобрительно говорит тётя Оля. – Риточка, если будет нужна помощь, говори.

Я киваю в знак согласия и принимаюсь за дело. Дядя Лёша и тётя Оля развлекают меня разговорами, и скоро я почти совсем перестаю стесняться. Стас же в беседе участвует мало, зато неотрывно смотрит на меня – каждый раз, взглянув на него, я встречаюсь с взглядом его аквамариновых глаз.

Скоро кухня наполняется ароматом свежеиспеченных оладушек. Мама научила меня готовить их ещё лет в семь, и если сначала они у меня получались тонкие, неровные, очень часто подгоревшие, то теперь я отточила свое умение делать их почти до блеска. Мне нравится жарить их – это быстрый, несложный и очень вкусный завтрак.

Горка румяных, пышных оладушек высится на тарелке, и дядя Лёша не выдерживает первым – протягивает руку и хватает ещё горячую оладушку. Откусывает – и прикрывает глаза:

– Оля, кажется, у тебя появился достойный конкурент. Рита, это очень вкусно!

Мне очень приятно от его слов, хотя и очень неловко – я чувствую, что щеки заливает краска.

– Спасибо… – бормочу я, раскладывая на сковородке последнюю партию. Пока оладушки жарятся, быстро мою всю запачканную в процессе посуду – и наконец ставлю тарелку с оладьями на стол. Тётя Оля тем временем наливает всем чай и достаёт из холодильника сгущёнку, сметану и варенье. Я так и сажусь за стол в футболке Стаса. Мне настолько удобно в ней, что вообще не хочется её снимать. Тётя Оля и Стас тоже пробуют мою стряпню – и тоже хвалят меня, и по глазам Стаса я вижу, что он хочет сказать куда больше, чем произносит вслух.

Когда мы уже заканчиваем завтрак, на кухне наконец появляются трое наших друзей. Начинается весёлая суета, Таська знакомится с родителями Стаса, Кирилл и Лео обмениваются с ними новостями, тётя Оля наливает всем чай. На кухне, хоть она в этой квартире и немаленькая, становится тесновато, и под этим предлогом я выхожу из неё. Возвращаюсь в комнату Стаса и встаю у окна, обняв себя за плечи, рассеянно глядя на оживленную улицу за стеклом. У него такие хорошие родители… И он так дружен с ними – это чувствуется в каждом слове, в каждом взгляде, во всей манере общения, в атмосфере между ними. Как здорово, что у него такие отношения с семьёй, и как жаль, что у меня с мамой все совсем не так…

Словно почувствовав, что я вспомнила о ней, мама присылает мне смс: "Вернёшься домой сегодня? Пожалуйста". Я отвечаю: "Вернусь", и в этот момент тёплые руки обнимают меня со спины. Я вздрагиваю от неожиданности, а запрокинув голову, встречаюсь взглядом с нежными аквамариновыми глазами.

– Всё хорошо? – тихо спрашивает Стас, крепче прижимая меня к себе. Я кладу свои руки поверх его и расслабляюсь, наслаждаясь его близостью, теплом его тела, привычным уже запахом ментола.

– Всё хорошо. У тебя такие замечательные родители… Они мне очень понравились.

– Ты им тоже понравилась, – говорит он, положив подбородок мне на макушку, – я знаю.

Я улыбаюсь, хоть он и не может видеть мою улыбку.

– Ты потрясающе вкусно готовишь, – добавляет он. – Тебе вновь удалось меня поразить, малышка. Красивая, умная, ещё и отлично готовишь – по-моему, это флеш-рояль.

Краска смущения вновь заливает мне щеки, но я не успеваю ни поблагодарить Стаса, ни вообще сказать хоть что-либо, потому что он склоняется к моему уху и горячим шёпотом, опаляющим мне шею, произносит:

– И мне очень нравится видеть тебя в моей футболке, пусть даже и вместе с джинсами.

Я аккуратно высвобождаюсь из его рук и поворачиваюсь так, чтобы видеть его лицо. Мы стоим вплотную друг к другу, и моё сердце, кажется, готово выпрыгнуть из груди. Его лицо так близко к моему, я чувствую его прерывистое дыхание. Его губы приоткрыты, а глаза сосредоточены на моих губах. Он хочет этого поцелуя не меньше, чем я. Он ждёт его.

– Стас… – выдыхаю я и кладу руки ему на плечи. Он мгновенно прижимает меня к себе. Сердце бьётся ещё быстрее, хотя, кажется, куда быстрей-то? Сейчас. Это произойдёт сейчас. Тянусь к нему – но в этот самый момент из коридора долетает голос его матери:

– Стас, подойди-ка сюда.

Мы отскакиваем друг от друга как ошпаренные. Сердце колотится где-то в горле, ощущение, что сейчас я потеряю сознание. Кинув на меня полный сожаления взгляд, Стас выходит из комнаты, а я остаюсь стоять у окна, прислонившись разгоряченным лбом к холодному стеклу.

В результате мне снова так и не удаётся поцеловать его. За все то время, что мы ещё находимся у Стаса дома, больше у нас не получается остаться наедине. А когда часом позже Стас везёт меня домой, в машине, кроме нас, сидят ещё и наши друзья. Никогда не высыпающаяся Таська бесконечно зевает, Кирилл с Лео залипают в телефонах, но это не та атмосфера, которая – как по мне – должна быть во время первого поцелуя. Пусть он даже технически и не первый. Зато я увожу с собой футболку Стаса. Он сам отдал её мне. Когда мы уже собирались, чтобы уходить, и я переоделась обратно в свою водолазку, он, увидев, что я протягиваю ему футболку, сказал тихонько: "Если хочешь, оставь себе". Я хотела. И поэтому сейчас ярко-зелёная футболка, впитавшая запах Стаса, аккуратно свернутая, лежит в моем рюкзаке. Я буду спать в ней и представлять, что Стас лежит рядом со мной…

Сперва Стас завозит нас с Таськой. Из-за того что рядом друзья, прощание выходит скомканным. Я коротко обнимаю его вслед за Таськой и отступаю в сторону. Он грустно улыбается мне.

– Сегодня я, наверное, не смогу поехать с тобой в клуб, – говорю я ему, наблюдая как он садится в машину, – иначе мама устроит новый скандал…

– Ничего страшного, Орешек, – отвечает он, – главное, что мыслями ты со мной. Ведь так?

– Всегда, – серьёзно говорю я, и он, улыбнувшись напоследок, уезжает. Мы с Таськой остаёмся во дворе одни.

– Он тебе не просто нравится, – выносит неожиданный вердикт подруга. – Ты влюблена по уши. Любишь его, признайся?

Она думает, что я буду отпираться, и, возможно, какое-то время назад я бы так и сделала. Но сейчас не хочу.

– Люблю, – легко говорю я и улыбаюсь просто оттого, как здорово звучит это слово. – Очень.

И Таська, восторженно взвизгнув, вдруг стискивает меня в объятиях.

Остаток дня я провожу дома с мамой. Сначала она плачет и просит прощения – как всегда это бывает, затем мы миримся, и какое-то время она ведёт себя тише воды, ниже травы. Но уже к вечеру у нас чуть было не разгорается новый скандал. Ни с того ни с сего она решает проинспектировать мой гардероб – вдруг я из чего-то выросла – и находит ту самую черную блузку с глубоким вырезом, в которой я была сначала на дискотеке, а потом со Стасом в кафе. Я знаю, что ему нравится эта блузка – поняла это по его глазам. Раньше я хранила её у Таськи, но теперь принесла домой, чтобы иметь возможность надевать когда захочу, не завися от подружки. Мама уже давно не залезала в мой шкаф, и я потеряла бдительность и расслабилась. Как оказалось, зря.

– Это что? – кричит мама сейчас, потрясая злосчастной блузкой перед моим носом.

– Блузка, – спокойно отвечаю я, пытаясь сосредоточиться на ресурсах Мирового океана, о которых читаю в учебнике по географии.

– Вижу, что не жираф! – не успокаивается мама. – Это твоя вещь?

Я могла бы сказать, что Таськина, но зачем?

– Моя.

– Значит, в таком ты теперь в школу ходишь? Как прошмандовка?

Моё терпение начинает потрескивать, угрожая лопнуть. Когда Раевский и его дружки по наущению Вайнштейн называют меня шалавой, мне все равно, хоть, видит Бог, ни у кого нет ни малейшего повода думать обо мне таким образом. Но когда до подобных оскорблений опускается родная мать…

Я с громким стуком захлопываю учебник.

– Во-первых, не смей меня оскорблять. Я ни единого повода для этого никогда не давала. Во-вторых, ничего криминального в этой блузке нет, просто глубокий вырез, но все прикрыто! В-третьих, успокойся, на уроки я её не ношу.

– А куда носишь? – прищуривается мама. – С парнями на свидания бегаешь в ней? С тем смазливым, с дырками в ухе?

Мне становится смешно от её характеристики Стаса, но я удерживаю смешок, рвущийся наружу.

– А хоть бы и так, то что? Дома меня запрешь?

– И запру, если надо! – кричит мама. – Ты ещё просто малолетняя дурочка, а я знаю, чего ему от тебя надо!

– Да что ты! – кричу я в ответ, не выдержав, и вскакиваю на ноги. – Его ты не знаешь, а что ему от меня нужно, знаешь?! Какая ты умная, мама, какая дальновидная!

– Не смей мне дерзить, Маргарита! – взвизгивает мама. Я вылетаю из комнаты, демонстративно хлопнув дверью, и, подхватив испуганного Кускуса, жмущегося к стене в коридоре, ухожу на кухню.

Сажусь на широкий подоконник и, почесывая мягкое тельце, бездумно смотрю в окно. Как меня достали эти скандалы! Как достал её дурацкий характер!

Мама появляется на пороге.

– Как его зовут? – отрывисто спрашивает она.

– Тебе-то что? – не оборачиваясь, бурчу я.

– Отвечай, раз спрашиваю! – она снова повышает голос.

– Его зовут Стас Камаев, довольна?! – резко выплевываю я, гневно взглянув на неё. И поражаюсь, увидев, как краска вдруг отступает с её лица и оно становится мертвенно-бледным.

– Как ты сказала? – шепчет мама, и этот шёпот пугает меня сильнее её жуткого бледного лица. – Стас Камаев?

– Да… – растерянно говорю я, не понимая, что происходит. Вся злость сразу куда-то улетучивается. Маме плохо? Может быть, нужно бежать за помощью?

Она хватается за косяк, чтобы не упасть, и прикрывает глаза.

– Мама, что с тобой? – я слезаю с подоконника и выпускаю Кускуса, чтобы броситься к ней, но тут мама открывает глаза, и я спотыкаюсь на месте, увидев, какой решимостью они светятся.

– Значит, так, – твёрдо чеканит она. – С этой минуты я запрещаю тебе общаться со Стасом Камаевым, ты меня поняла?

Злость мгновенно возвращается с новой силой.

– Вот ещё! – гневно бросаю я. – Я сама решу, с кем мне общаться, а с кем нет!

– Ты пожалеешь, если ослушаешься меня, – с угрозой говорит мама. Я вздергиваю бровь:

– Ты что, угрожаешь мне?

Она не успевает ответить – в комнате начинает звонить мой телефон. Я обхожу её, так и застывшую в дверях, и возвращаюсь к себе. И тут же расплываюсь в улыбке – это папа.

– Папочка, привет! – я прижимаю трубку к уху и закрываю дверь в свою комнату. Не хочу, чтобы мама слышала наш разговор.

– Привет, Маргаритка! – слышу я жизнерадостный родной голос. Так меня называет только папа. А ещё – Цветочком. – Как дела, крошка?

Следующие тридцать минут мы с папой болтаем обо всем на свете. Мы созваниваемся с ним если не ежедневно, то через день точно, но при этом каждый раз нам есть о чем поговорить. Обычно он рассказывает мне о своей работе, делится новостями про Ромку – моего восьмилетнего братишку – и Аню, свою жену. А я в ответ рассказываю о школе, о занятиях пол-дэнсом, об уроках с малышами и о друзьях. Вот и сейчас делюсь с ним тем, что дважды была в клубе на выступлении своего друга. Слово "друг" я произношу с запинкой, и это не укрывается от папы:

– Цветочек, а это простой друг или особенный?

Я краснею и смущённо опускаю глаза, хотя папа и не может меня видеть.

– Особенный…

Папа добродушно смеется:

– Я рад, что у тебя появился парень, Маргаритка.

– Он ещё не мой парень, – неловко говорю я.

– Значит, скоро станет им, – посмеивается папа, – раз ты говоришь о нем таким тоном.

Интересно, каким тоном я о нем говорю? Мне казалось, я выдерживаю максимально нейтральный тон…

Ещё некоторое время мы с папой болтаем, а потом прощаемся. Он ни слова не говорит о том, приедет ли на мой день рождения, который уже меньше чем через неделю. Обычно он приезжает, так что я надеюсь, что приедет и в этот раз.

В квартире тихо. Я приоткрываю дверь и выглядываю в коридор. Негромкие звуки доносятся с кухни. Неслышно ступая, я подхожу к ней и появляюсь в проёме. Мама сидит за столом, перед ней – початая бутылка красного вина и наполненный бокал. Глаза у неё покрасневшие. Увидев меня, она пьяно улыбается.

– А-а-а, доча.

Я становлюсь дочей, только когда мама выпьет. Как бы печально ни было это признавать, но с алкоголем она всегда была на ты.

– Иди спать, все хорошо, – продолжает она спокойно, будто и не помнит уже о нашей ссоре. – Мама тут расслабится немножко…

Мне хочется многое сказать ей, но я ограничиваюсь только пожеланием спокойной ночи. Она кивает в ответ, и я ухожу к себе. Спать при этом я ещё не собираюсь – часы показывают только десять. Мысли мои прыгают к Стасу. Я не знаю, во сколько сегодня его выход. На сцене он уже или только готовится? Так жаль, что я не поехала с ним сегодня…

Я беру смартфон и, открыв переписку со Стасом, пишу ему:

"Удачи!" Колеблюсь, не зная, добавить ли что-то ещё, и внезапно в голову мне приходит идея. Я стираю сообщение, а потом быстро стягиваю шорты с рубашкой и переодеваюсь в футболку Стаса, которую предусмотрительно спрятала под подушкой. Она все ещё хранит его запах, и пару минут я просто стою посреди комнаты и вдыхаю его, прежде чем осторожно выйти за дверь.

В коридоре у нас стоит большой зеркальный шкаф. Я подхожу к нему с телефоном в руке. Из зеркала на меня смотрит длинноногая девчонка в просторной футболке до середины бедер. Стас сказал, что ему нравится, как я выгляжу в его футболке, пусть даже и в джинсах. Пусть теперь посмотрит, как его футболка смотрится на мне без джинсов… Я перевожу телефон на вибрацию и фотографирую себя в зеркале. А потом отправляю получившийся снимок Стасу вместе с пожеланием удачи. И нервно жду ответа, забравшись в кровать вместе с Кускусом и любимым "Гарри Поттером".

Телефон вибрирует минут через десять, и я хватаю его так резко, что безмятежно сопевший на одеяле Кускус подскакивает, прижав уши. Мой кот – настоящий трусишка!

Я ожидаю увидеть сообщение от Стаса, но оказывается, что обо мне внезапно вспоминает брат – Мишка прислал какую-то фотографию. Я открываю её – и улыбаюсь. Мишка в клубе, со Стасом. Он снял себя на фоне толпы и сцены, на которой с гитарой сидит Стас. Я так увлекаюсь разглядыванием Стаса – сегодня он вышел на сцену в простой белой рубашке с закатанными до локтей рукавами, которая страшно ему идёт, – что даже не сразу замечаю симпатичную девушку на переднем плане, стоящую рядом с Мишкой. У неё аккуратная стрижка каре шоколадного оттенка, большие зелёные глаза и улыбчивый рот. И вся она очень славная – с ней сразу хочется подружиться.

"Наконец-то я увидела твою Крис хотя бы на фото! – пишу я брату. – Она очень красивая!"

"Она передаёт тебе спасибо", – тут же приходит ответ.

"Здорово, что вы со Стасом сегодня", – набираю я. Мишка отвечает:

"Мы оторвемся здесь за тебя".

Я хочу написать ещё что-нибудь, но, поразмыслив, решаю не отвлекать брата. Пусть наслаждается магией, которую творит его друг.

Очевидно, что в ближайшие полчаса ответа от Стаса можно не ждать. Поэтому я откидываюсь на подушки, закрываю глаза и мысленно протягиваю между нами ниточки: "Ты все сможешь, я знаю, удачи тебе". Он все сделает идеально, я не сомневаюсь в этом, и удача ему по большому счету не нужна – но хочется, чтобы он почувствовал, что я с ним. Что я рядом…

В памяти мелькают кадры из вчерашнего и позавчерашнего выступлений. Руки Стаса, бережно удерживающие гитару. Когда он играет, у него напрягаются мышцы на руках и ясно различимы вены. Падающие на лоб светлые волосы, которые он откидывает то рукой, то лёгким движением головы. Улыбающиеся глаза. И музыка, музыка, льющаяся со всех сторон…

Я сама не замечаю, как проваливаюсь в полудрему, из которой меня вырывает резкая вибрация телефона. Я вздрагиваю, сажусь ровно и тру глаза, пытаясь прийти в себя. А потом подбираю телефон, который валяется на подушке рядом со мной.

"Малышка, если ты продолжишь присылать мне такие фотографии каждые выходные, я могу привыкнуть".

Часы показывают одиннадцать. Видимо, он только что освободился.

Я чувствую приятное томление в груди и внизу живота, когда, закусив губу, печатаю ему ответ:

"Я не против, чтобы ты привык. А такие это какие?"

"Соблазнительные. Сексуальные. Сводящие с ума…"

Краска поднимается по мне и заливает шею и лицо. Мне мгновенно становится жарко и нечем дышать, хотя я всего в одной тонкой футболке. Сердце начинает стучать судорожнее. Он только что назвал меня сексуальной и сказал, что я свожу его с ума?

Телефон вибрирует снова, оповещая о ещё одной смс.

"Тебе очень идёт моя футболка. Я не могу перестать смотреть".

«Так не переставай…»

«Меня ждут твой брат и его девушка. Боюсь, если я буду разглядывать твои прекрасные ножки при твоем брате, ему это не очень понравится».

Томление в груди становится все сильнее, а наш разговор ужасно волнует меня, и именно поэтому я, собрав всю свою волю в кулак, меняю тему:

«Как прошло выступление? Ты дал жару? :)»

«Да, показал, что такое старый добрый рок, – отбивает он. – Все отлично».

«Жаль, что меня там не было», – не удерживаюсь я от сожаления. Он отвечает мгновенно:

«Мне тоже ужасно жаль, малышка, и очень хочется, чтобы ты сейчас была рядом».

Раньше он так не говорил. Даже если и думал, то держал эти мысли при себе. Этот разговор гораздо более откровенный, чем те, что были прежде. Очевидно, что мы переходим на новый уровень и, кажется, незаметно для самих себя преодолели тонкую грань, отделяющую «просто дружбу» от чего-то гораздо большего…

«Мы увидимся завтра?» – спрашиваю я. Не могу и не собираюсь скрывать, что хочу его увидеть. Уж завтра-то мы должны остаться наедине, и тогда никто и ничто не помешает мне наконец поцеловать его.

«Обязательно. Позвони мне утром, как проснешься, хорошо?»

«А если я проснусь рано и ты еще будешь спать?»

«Я совсем не против, чтобы ты меня разбудила».

В этих словах мне чудится двойной смысл, и я снова краснею. Что у меня за организм такой стыдливый! Чуть что – и в краску…

«Тогда я позвоню».

«Я буду очень ждать. Ладно, малышка, пойду к Михе и Крис. Доброй ночи, и пусть всю ночь тебе снюсь я».

«Доброй ночи, Стасик. Не знаю, желать ли тебе увидеть во сне меня…»

«Я каждую ночь вижу тебя во сне, малышка».

Я роняю телефон в подушки и падаю следом, зажмурившись и пытаясь восстановить дыхание. Я сама не заметила, и когда это оно стало таким рваным? Почему в груди и внизу живота все пылает? Черт тебя побери, Стас Камаев, что же ты со мной творишь!