Читать книгу Алтайский первоцвет - - Страница 15

Аня собиралась что-то ответить и даже оформила в уме нужные вопросы, но все мысли вдруг спутались лишь двумя позывами: жаждой и тошнотой. Тошнотой и жаждой. Единственное, о чем она сейчас могла думать, – какое из желаний исполнить быстрее – пить или блевать. На лбу выступил пот. Делать не́чего – придется собраться и уж как-нибудь дотянуть, пока они не дойдут до конечной.

Группа туристов вышла из бора и оказалась у самой кромки правого берега реки; в этом месте он был с крутым и высоким обрывом.

Получив на свой вопрос лишь сдержанный и какой-то страдальческий кивок от туристки с шаманскими глазами, Ырысту повернулся лицом к гостям; за его спиной открывался картинный пейзаж на остров.

– Дорогие гости, это то, ради чего мы все здесь. Патмос и восстановленный Павловыми храм Иоанна Богослова – то, о чем я рассказывал в автобусе, – он встал вполоборота, давая обзор на постройку. Туристы приблизились, сделав шаг к ограждению. – Строительство было окончено в сентябре 2000 года, а в январе 2001-го состоялась первая Рождественская служба.

Остров стоял ровно по центру горной Катуни и делил ее бирюзовое русло на две части: небольшая протока уходила в сторону от основного потока реки, вдоль правого берега. Над этим малым водным рукавом, раскачиваясь в ритме идущих по нему людей, был перекинут подвесной мост.

На противоположном, левом берегу реки монолитом возвышался горный выступ. Над его пиками теснились серые тучи, но небольшой клочок православной суши выигрышно стоял под солнечными софитами.

– Ырысту, – Лариса подошла ближе к проводнику, – неужели получилось все это отстроить заново по одному лишь снимку? – спросила она, хоть для нее совсем не требовались ответы на все, что касалось истории храма. Ведь сама учительница здесь бывала не раз и не два.

Приезжая в Чемал, Лариса гостила у родителей покойного мужа. В доме свекров ее всегда ждала родительская забота, рюмочка коньяка и задушевные беседы. По вечерам они все вместе собирались у костра, обращались к предкам, просили благословения духов и пытались чего усмотреть в тонких материях. Так что ни одна из ее поездок в горы не обходилась без визита к этому месту. В основном сюда Ларису привозил заботливый сын. Обычно она не спеша прогуливалась до храма, спускалась к реке, в раздумьях отсиживалась там какое-то время и пешком возвращалась в дом к свекрам. Но этот раз все пошло не по привычному сценарию, а к Лариному персональному островку душевного покоя путь пролегал только через тернии организованного туризма. Когда она это поняла, то больше всего распереживалась из-за предстоящей экзекуции от какой-нибудь девицы, решившей подзаработать за лето на экскурсиях и чей голос мог бы соперничать разве что со страдальческим визгом пенопласта. Но слушать этот знающий голос – было усладой для откалиброванного слуха заслуженного учителя.

– Тот самый краевед… – не успел договорить парень.

– Аржан Амыров, – вырвалось у Лары.

– Совершенно верно, – не придавая значения, Ырысту продолжил начатую мысль, – бывший одногруппник Павлова достал из местной библиотеки архивный план изначального храма. Благодаря ему и появился новодел.

Храм довольно органично вписывался в острые пики ограниченного участка суши, и можно было подумать, что слово Божье пришло сюда одновременно с его творениями на третий день. А небольшая бытовка вообще не имела задней стенки: ее роль выполняла одна из скал. По большому счету весь этот остров вполне заслуженно носил имя Патмос[19].

Излучины реки слегка слепили. Крыша храма озаряла золотом: ее медные листы были отполированы до состояния зеркальной глади.

Анна стояла у мостовой перекладины и на фоне речного шума пыталась расслышать, о чем рассказывал их гид. В голове прояснилось, желудок уже совсем не крутило. С каждым шагом, оставляя сосновый бор позади, силы почти полностью вернулись. Патмос ей казался точь-в-точь как на фото из интернета. Однако интерес к новому и духовному робел перед святой обителью. Последнее время Ане казалось, что она живет вне религий, что Создатель не только не додал, но и лишил ее важной части себя, части ее жизни.

– Кстати, обратите внимание на форму острова: она напоминает треугольник, – сказал Ырысту и указательным пальцем начертил в воздухе три прямых линии. – Ну что, а теперь желающие могут прогуляться до хара, – он глянул на часы и добавил: – У вас есть сорок пять минут, собираемся там, – гид кивком указал на пятачок перед мостом: иконная лавка, несколько скамеек, кофе-автомат.

– Ты идешь? – Олег прислонился к мостовой опоре.

– На все сообщения удалось ответить? – Аня взяла его под руку, ступила на деревянные доски и почти сразу же замерла. – Нет, иди без меня. Я, наверное, немного по мосту пройдусь и вернусь обратно.

Олег едва ли успел включить свой напор.

– Олег, одолжите вашу руку, – у Ларисы перехватывало дыхание от высоты. – Без помощи мне не обойтись, – Лара застегнула зеленую ветровку, поправила рыжую прядь и продела свою кисть под левый локоть Олега. Они прошли со всеми, кто был с ними в автобусе.

Выждав, когда народ пройдет вперед, Аня отправилась следом. Перебирая в голове собственные мысли, а под ногами – мостовые доски, она ухмыльнулась в спину Олега. «Когда в последний раз он так же, взяв меня под руку, прогуливался и держался настоящим кавалером? Никогда. Как долго еще придется тянуть эту лямку?»

Мост слегка покачивался, но Аня продолжала цепко перебирать руками по парапетам, а собственные мысли помогали отвлечься от свиста ветра под ногами. Аня подняла голову, и из общего вида ее взгляд выхватил скалу, стоявшую особняком. Сначала она подумала, что это мираж, но, прищурившись, отчетливо разобрала контур изображения: в камне была выточена Дева Мария, с младенцем у левой груди. Благодаря игре теней барельеф смотрелся объемным, а над головой Богородицы отсвечивала золотая дуга.

Как же символично, что у острова была форма именно треугольника. Словно этот лоскут суши определял понимание Святой Троицы: Отца, Сына и Святого Духа. Скреплял их в высшее единство любви и наконечником духовной стрелы нес по кипящей бирюзе Катуни через всю алтайскую землю. Что может быть чище и подлинней материнской любви? И способно ли дитя любить мать так же безвозмездно, как она – его. Богородица и Иисус. Мать и дитя. Мама. Где теперь была она и бабушка?