Читать книгу Алтайский первоцвет - - Страница 7

Как бы то ни было, а претворять собственные мечты – особый вид удовольствия. Пусть для кого-то маленькое путешествие – вещь незначительная и даже обычная, но для Анны поездка на родину отца – давнее желание. Оно было из числа тех вещей, проболтаться о которых можно, разве что выпив лишнего. Как тогда на ее совершеннолетие, когда развеселая мать впервые за долгие годы сказала об отце больше привычного: «Анюта, он был самый лучший. Жаль, что все сложилось именно так. Была бы моя воля – жили б все вместе, вчетвером. Но вся эта история их семьи…»

Она рассматривала долину, которая разительно преобразилась за последние полчаса. Под лучами взошедшего солнца пожухлые поляны принарядись в парчу. От кромки реки и до скальных обрывов прогалины были усыпаны первоцветами. Маральник, прострелы[9] и ветренички[10] россыпью окаймляли этот золотой наряд. Гостье пришли на ум слова Маргариты о том, что многие отдыхающие на Алтае почти или даже совсем ничего толком не знают про это место. Интересно, хоть сама девушка наполовину и алтайка, но по сути – турист чистой воды. Насколько она попадала под мнение Марго?

В той статье, что удалось прочитать в журнале авиакомпании, – «100 фактов, которых вы не знали о Горном Алтае. Вот ТОП-10 из них» – писалось, что с царских времен алтайские народы не спешили заключать браки с пришлыми, и по сей день они стараются сохранять свою идентичность, хотя и стали чаще вступать в смешанные союзы. По статистике, каждая седьмая республиканская свадьба – лишь наполовину алтайских кровей. Интересно получается, сама Аня – ребенок той самой седьмой пары, чье сердце перекачивает лишь половину алтайской крови от общего объема. А рождена, со слов матери, за тысячи километров отсюда. В таком случае алтайка ли она?

Как писал классик, «вопросы крови – самые сложные вопросы в мире». С другой стороны, Аня знала, что бы на этот счет сказала ее ба: «Пусть голубь и вырос в коровнике, ведь не стал он от этого коровой».

Думы тянулись то в одну сторону, то в другую, как аккордеон. Допивая свой кофе, Анна мысленно благодарила Олесю. Все-таки она была причастна к этой поездке. Подруга нашла время встретиться в тот же день, когда позвонил Олег и огорошил новостью о внезапной поездке.

Спустя час после этого разговора Анна потягивала сок с видом на Морозовский сад[11] и витринную красоту своей подруги.

Олеся, как обычно, была в своем репертуаре: сплошь в белом, на руках и шее – золотые цепи-кольца. Она не покупала продукты, не выносила мусор и ни разу не занималась уборкой: для всего этого была Лиза – домработница семейства Трушковых. Но если бы и выносила, то только так – разодетой в пух и прах.

– Анечка, там такая крутотень! Я как очумелая фоткала все подряд, – Олеся сделала глоток латте и оставила на белом фарфоре смачный след от алой помады. – А когда эти кустики начинают цвести – можно просто чикануться!

Олеся была женой одного из приятелей Олега. Точнее говоря, именно Олег и свел ее с Романом Трушковым – своим лучшим другом и по совместительству племянником генерального. А потом он познакомил ее и с Аней, чтобы той было с кем проводить время – после переезда она так и не обзавелась подругами. Аня всегда была первой, с кем эффектная шатенка делилась своими впечатлениями после очередных вояжей, за которые муженек вываливал кругленькие суммы. Впрочем, по заявлению самой Олеси, не менее баснословных денег стоила для него и вся салонная красота эталонной супруги.

– Сама убедишься – вживую там еще шикарнее, – Олеся активно листала фотографии на телефоне. – И там же типа место силы, – она щелкнула пальцами. – А для меня – место, где Ромуся сделал мне предложение. Короче, Алтай мне прям зашел!

Олеся закинула к себе на колени сумку, вынула из нее пухлую белую пачку и объемный кожаный чехол.

– Держи – это тебе, – сказала Олеся и звякнула по стеклянной столешнице. – Купила перед вылетом. Простовато, конечно, но выглядит красиво.

Аня повертела матовую, шероховатую коробочку с тиснением и необычной каллиграфией. Рисунок на лицевой стороне был выведен тонкой черной линией; женский образ изображались условно, но в едином с оформлением стиле и с выдержанными пропорциями. Вверху картинки узнавался образ шамана с бубном, внизу – маленькое изображение, похожее на картину «Зима в Киото». Аня перевернула увесистую пачку – «Анне. Для незабываемого путешествия».

«Вот же ж врушка – год назад мы с тобой даже не были знакомы».

Увиденного оформления было достаточно, чтобы понять очевидное – ничего от «простовато» в этой работе не было. Скорее всего, перед ней запечатанные репродукции картин. А оригиналы украшают стены музеев или чьи-то интерьеры. Подобные шуточные карты из собственных полотен делают многие художники. Уж что-что, а отличить штампованный сувенир от авторской техники она могла на раз.

До переезда в Москву Аня работала переводчиком и сопровождала иностранных туристов в главном музее России. Частенько там проводили «Дни Эрмитажа» в честь святой Екатерины, в рамках которых устраивали арт-выставки. Выставлялись как признанные работы, так и образчики никому не известных талантов. И для полноты информации приходилось сутки напролет корпеть над литературой по теме.

– Только, чур, не открывать, пока не приземлишься на Алтае! – важничала намарафеченная подруга.

– Договорились, – согласилась Анна.

Может быть, Олеся и не стала физиком в третьем поколении, а ее эффектная внешность была обратно пропорциональна собственной эрудиции, но доброты и любви родители вложили в дочь сполна.

– У вас все хорошо с Олежей? – спросила Олеся. Она слегка отклонилась назад и неестественно откашляла в кулак.

Аня не любила обсуждать чьи-то личные дела, и уж тем более – свои собственные. Но Олеся называет ее подругой. А ими – подругами – в сложившейся ситуации не размениваются почем зря.

– А тебе что-то известно? – с очевидной иронией в голосе произнесла Аня.

– Нет, что ты. Просто спросила.

Девушки замялись. Цвет Олесиных щек выровнялся до оттенка нанесенной губной помады. Секундную тишину нарушила Анна. Она посмотрела на черный кожаный чехол и ткнула в его сторону подбородком:

– Это тоже для меня?

– Надо же, совсем забыла! Только не подумай, что я сумасшедшая. Алтай, конечно же, прекрасен. Но там же тайга – медведи, волки, все дела. Да и твоя мордашка с этими синющими глазами, – указательным пальцем Олеся очертила овал в воздухе, – запросто вскружит головы местным горцам.

– Звучит так, будто ты меня отговариваешь от поездки, – Аня взяла чехол и вынула из него предмет размером с небольшой флакон. – Перечный баллончик?! Серьезно?

– Лишним не будет. Кстати, – Олеся деловито уперлась кулаками в бока, – мы ездили на какую-то экскурсию, и гид рассказывал, что, по местным обычаям, у них там до сих пор невест крадут. Так что баллончик всегда носи с собой.

Уходя, Аня уложила принятые дары, смерила подругу плутоватым взглядом и сказала:

– А знаешь, забавно получается. Кроме меня, только ты зовешь его Олежей.

В это самое время, пока солнце набирало высоту, а утренняя зябкость сменялась теплой погодой, к одинокой женской фигуре на безлюдной террасе приблизился внезапный порыв ветра. Он мчал со стороны реки – крылатым хищником заложил вираж, растрепал копну женских волос, скользнул по гладкой щеке и через несколько пируэтов бесследно растаял. В то же самое мгновенье по всей долине пронеслась тень от гигантского крыла.

Девушка могла поклясться, что слышала, как кто-то ее окликнул, и повернула голову в ту сторону, где на противоположном берегу стояла полутораэтажная рухлядь.