Читать книгу Синяя чашка красная - - Страница 7

Через несколько дней, когда снова ничего не происходило, а я в который раз сидела, уставившись в окно, меня охватило чувство бесполезности. Что, черт возьми, я здесь делаю? Просто трачу свое время на созерцание?

Я сидела на балконе, и рядом со мной устроились двое бедуинских детей. Старшая девочка, уже довольно сносно говорящая на английском, указала на мои колени и сказала: "This is not good."Она имела в виду мои рваные джинсы.

Я задумалась. Вот это да… Чье-то ограниченное представление о мире влияет и на меня тоже, поддевывая меня чьими-то тычками о праведности. Все что касается свободы здесь относится исключительно лишь к мужчинам. Девочкам же с самого раннего детства внушают, что можно, что нельзя, исходя из взглядов мужчин в этом обществе, из условностей и традиций. У неё уже нет выбора, потому что она была рождена здесь.

Я не против хиджаба. Я за свободу выбора. Я не люблю, когда мне говорят что правильно, а что нет, потому что так кто-то сказал. Я была рождена свободной девочкой в свободной семье, хотя в не очень то и свободной стране. Наша свобода была ограничена чьими то представлениями о друг друге. Я же никогда не чувствовала полового превосходства или уничижения. Поэтому никогда не чувствовала, что должна бороться за женские права, и я ни разу не феминистка, потому что для меня эта тема никогда не была болезненной. Но увидеть, как женщины в бедуинской деревне Петры лишены примитивных человеческих свобод, когда они зачеркнуты семейными вековыми традициями, было новым и весьма чувствительным опытом.

Мне бросалось в глаза и было необычным замечать уничижение женщин и их прав в этой деревне. Я наблюдала, как мужчины относятся к женщинам. Полное игнорирование их человеческой ценности. Женщина здесь воспринимается скорее как вещь, объект или сервис, на который можно возложить все обязанности по дому и воспитанию детей, это инструмент, а не личность с правами и собственными желаниями. Свадьба здесь – это не торжество любви, а скорее передача собственности. Женщина становится собственностью мужчины после обряда – продолжением трудового ресурса в семье мужа.

У меня были сомнения: испытывают ли эти женщины внутренний протест? Ведь для них такая жизнь – это норма. Они были рождены в этих семьях, в этих условиях, где их роль строго определена обществом. Когда рабство было отменено, многие рабы не знали, что делать с обретенной ими свободой, потому что никогда не знали другой жизни. Так и эти женщины: они не борются, не сопротивляются, потому что не знают другой жизни. Мне сложно представить себя в их положении. Во мне просыпается бунт. Думаю, и они не могут представить себя в другой роли.

Я счастлива, что родилась в мире, где у меня есть право выбирать свой путь. И хотя я не чувствую, что должна бороться за права женщин в других странах и культурах – ведь это их норма, их реальность, – в этот Рамадан я испытываю глубокую благодарность за возможность делать свой собственный выбор. Во время своих путешествий я встречалась с голодом, нищетой, необразованностью, сумасшествием. Думаю, что глядя этим порокам в глаза, я всегда была благодарна за то, что это не было предназначено мне судьбой. Но сегодня, глядя на этих женщин в бедуинской деревне, я понимаю, что для них даже базовые права остаются недосягаемой роскошью. Они лишены возможности выбирать: как жить, кого любить, кем быть. Их мир ограничивается рождением детей и обслуживанием семьи.