Читать книгу Сны Лавритонии - - Страница 1

«Сказка – штука непростая, поверьте мне. Стоит лишь моргнуть, и твёрдая земля под ногами превращается в зыбкие болота вымысла», – так однажды скажет Ева Лименталь, представляя свою книгу перед юными читателями. Эти слова вызовут смех из зала, за которым раздастся гром аплодисментов.

Но пока она всего лишь пятилетняя девочка, и до того момента, когда, стоя под софитами, она ощутит на затылке чей-то настойчивый взгляд, пройдут не только дни и годы – целая жизнь, которая началась именно этим январским вечером.

В тот вечер Ева лежала в кровати, натянув на нос своё любимое одеяло. На его поверхности оживала история маленьких синих человечков. Они самоотверженно трудились, спасая свою крошечную планету от зубастых сорняков. Ева любила разглядывать их, проводя пальцем по рисунку: вот один из них дёргает сорняк за длинный зелёный стебель, а другой держит в руках лейкопластырь, готовый помочь товарищу. Эта компания всегда была ей по душе. Ева чувствовала, что они понимают, как важно защищать свой дом, даже если ты совсем крохотный и весь мир против тебя.

С годами человечки на одеяле поблекнут, их краски утратят яркость, а на маленькой планете появятся швы. И никуда от этого не денешься, однажды одеяло станет слишком коротким, и Еве придётся спрятать его в шкаф. Но в тот вечер оно справлялось со своими обязанностями – укрывало ноги и дарило тепло, а человечки продолжали бороться с сорняками, как будто ничего никогда не изменится. Ветер дребезжал старой рамой, а градусник на тумбочке показывал тридцать семь и восемь. Всё это сошло бы за пустяки, если не считать горького лекарства и колючего шерстяного шарфа, стягивающего шею. Без них этот вечер мог бы быть по-настоящему волшебным.

Часы в зале отбили восемь вечера – время пить горькое лекарство. Ева натянула одеяло ещё выше, надеясь укрыться от неизбежного, и бросила полный тоски взгляд на дверь. Сейчас в спальню войдёт мама: в одной руке стакан воды, в другой – злополучный пакетик с порошком.

«Почему бы просто не смешать эту гадость с молотыми леденцами?» – думала Ева, нахмурив брови. Она никак не могла понять, почему такие простые идеи не приходят в умные головы взрослых. Когда она выздоровеет, ей обязательно нужно будет обсудить это с аптекаршей. «Мадам Микстурина» – так Ева про себя называла женщину в белом халате, которая выдавала эти горькие порошки с нарочито доброй улыбкой.

За этими важными размышлениями её и застала мама, как всегда, бесшумно появившись на пороге. В одной руке она держала стакан воды, в другой – тот самый «недодуманный» порошок, который Ева уже возненавидела всей душой. Из открытой двери в комнату тут же ворвался запах творожной запеканки, обычно уютный, но сегодня раздражающий. Горло саднило, нос не дышал, и даже любимые ароматы не могли поднять настроение. Мама, в кухонном переднике, с лентой в волосах, выглядела как Золушка – но, конечно, не на балу, а на кухне, в ожидании своей феи.

– Ну что, будем спасать твоё горло, бесстрашный дегустатор сосулек? – мама вошла в комнату с решительным видом.

Ева скрестила руки на груди и состроила недовольную гримасу:

– Мам, будь честна, ты же родила меня только ради того, чтобы мучить? – она ткнула пальцем в пакетик с лекарством. – А теперь ещё тайком ходишь на собрания, где родители придумывают горькие порошки для детей? Признавайся!

Мама округлила глаза, словно это стало для неё величайшим откровением.

– Ого! Вот это дедукция! То, что я тебя родила, – это ладно, это очевидно. Но откуда ты узнала про секретные курсы «Как правильно мучить детей»?

Ева попыталась сохранить серьёзный вид, но уголки губ предательски дёрнулись.

– Так я и знала! Вы ведь там и придумали эту гадость?

– Именно так, мистер Холмс. – мама торжественно подняла пакетик над головой. – И мы назвали его… «Горькая месть»!

– Месть?! – Ева возмущённо подалась вперёд. – Месть за что?!

– За то, что дети слишком умные, вечно спорят и никогда не перестают задавать вопросы. – мама протянула ей стакан с лекарством. – Так что пей давай, пока я не опоздала на очередное собрание злодеев.

Ева скорчила трагическую мину и взяла стакан, но, прежде чем выпить, подозрительно посмотрела на маму.

– Ты уверена, что в нём нет сыворотки правды?

– Конечно есть! – мама подмигнула. – Потому что после него ты честно скажешь, что это было не так уж и ужасно.

Ева поморщилась, но послушно взяла в руки стакан и, с преувеличенной покорностью, широко открыла рот. Лекарство медленно посыпалось из пакетика – всё такое же противное, как в тот первый день, когда его прописал прыщавый врач из скорой. Ева быстро запила горький комок водой и с театральным вздохом откинулась на подушку. Человечки на её одеяле продолжали бороться с сорняками, даже не подозревая, что их хозяйка только что прошла настоящее испытание на выносливость.

– Бе-е-е… Больше никогда не заболею! – Сморщив носик, Ева посмотрела на маму самым умоляющим в мире взглядом. Это было её обычное выражение лица для позднего вечера. – Расскажешь сказку?

– Сказку? – мама прищурилась. – Ну, не знаю… Ты лежишь в постели, на тебе уютная пижама. За окном идёт снег, запеканка уже готова, а солдатик Брогба, наш почётный страж (так они называли глуховатого старика, который храпел в кресле перед телевизором), охраняет границу квартиры. Кстати, тебе принести кусочек запеканки?

– Не сейчас, – отмахнулась Ева. – Так ты расскажешь сказку?

– Какую ещё сказку?

– Ну ма-а-ам! Хватит притворяться! – протянула Ева.

– Ах, ска-а-азку! – мама нахмурилась, будто только что поняла. – Ну конечно, это же самое подходящее время для сказок. Именно это я и хотела сказать. – Она игриво пощекотала Еву и чмокнула в лоб. – А теперь, быстро, какую хочешь?

– Не знаю, – смеясь, прощебетала Ева. – Давай про мерзлячка Лензи!

– О нет! – мама скривилась, словно попробовала то самое лекарство. – Сказка про Лензи никогда не закончится! Всё, что я знаю, так это то, что сейчас этот проныра снова таскает из чьего-то погреба картошку, а через пять минут найдёт на свою голову приключение. Давай Лензи оставим на другой раз?

Мама вдруг замолчала, её взгляд потускнел, и Ева почувствовала, как в комнате стало совсем тихо.

– Знаешь, вообще то я знаю одну сказку. Но, прежде чем я начну, мне нужно твоё обещание.

– Рассказывай! – выдохнула Ева, слегка насторожившись и откинув голову на подушку.

– Нет, – мама покачала головой. – Сначала обещание.

– Ну ма-а-ам, ты ведь это просто так? Пугаешь меня для интереса? – протянула Ева.

Мама склонилась ближе, и её голос перешёл на шепот:

– Обещай, что до поры до времени никому не расскажешь то, что сейчас услышишь.

Ева села на кровати, широко раскрыв глаза.

– Никому? Даже Солдатику Брогбе?

– Никому, – кивнула мама.

– А что значит «до поры до времени»? – теперь уже Ева заговорила шепотом, чувствуя странный холодок в животе.

– Это значит, – ответила мама, – что ты расскажешь её только тогда, когда поймёшь, что находишься в нужном месте и в нужный час.

– И как же я это пойму? Ты мне скажешь?

Мама покачала головой.

– Нет. Это будет твоё решение.

– Я что, почувствую это сердцем? Как в фильмах про любовь?

Мама коротко рассмеялась, но смех прозвучал немного глухо.

– Возможно. Или ты просто поймёшь, как будто кто-то шепнул тебе на ухо.

– Но я… – Ева замялась. – Я не уверена, что пойму.

– Поймёшь, – твёрдо сказала мама. – Это будет как момент озарения.

Ева вздрогнула.

– А если кто-то узнает эту сказку раньше?

– Вот этого, – мама сжала губы, – не должно случиться. Помни своё обещание, Ева. Иначе последствия могут быть… – она резко оборвала фразу, и Ева заметила, как её взгляд скользнул по приоткрытой двери.

– Последствия? Какие последствия? – спросила Ева.

Мама вздохнула, словно раздумывала, стоит ли говорить дальше.

– Это не важно, если ты пообещаешь мне хранить тайну. Так что, готова слушать?

– Да, – Ева сжала кулачки.

Мама наклонилась ближе. Её голос звучал чуть громче шёпота, но Ева отчётливо слышала каждое слово.

– Представь себе телескоп. Ты ведь знаешь, что это такое?

– Конечно, знаю, – кивнула Ева.

– А теперь представь, что кто-то, направив такой телескоп в космос, увидел вдруг голубую планету, в точности похожую на нашу.

– Точь-в-точь? – пробормотала Ева, не в силах отвести взгляд от мамы.

– Один в один, – ответила она. – Те же очертания гор, те же моря и океаны, те же леса… На этой планете жили такие же люди, как ты, я и Солдатик Брогба. И всё же эта планета была другой. Например, у нас ты никогда не встретишь говорящие растения, верно? А там это происходит как минимум раз в году.

Мама дурашливо свела глаза к носу и заговорила гортанным голосом:

– Я Камарадж – самая влиятельная морковка в этом городе.

Ева залилась смехом, но мама быстро вернула серьёзный тон.

– Так вот, всё произошло на той планете, в Лавритонии. Там была одна деревня, где жил молодой дровосек по имени Плим. Он жил со своей старенькой матерью в покосившейся избушке. Их жизнь была простой и трудной. С рассветом Плим брал топор, запрягал старого ослика в повозку и отправлялся в лес. По дороге он пел, не зная, что очень скоро его ждёт встреча, которая изменит всё… Если не ошибаюсь, песня звучала так:

Ой ли, ой ли, мне ль тужить!

Стану дерева рубить,

Воз доверху нагружу,

Всю округу разбужу.

Эх топор ты, мой топор!

Дзинь, да дзинь – наш разговор!

От утра до вечера

Больше делать нечего.

Еве почудился далёкий, глухой стук топора. За ним последовало ощущение, словно она медленно погружается в тёмный и бездонный омут. Сказка затягивала её, открывая двери в неизвестный мир – долгая, загадочная история, которой хватит на всю зиму. Но она ещё не знала, что однажды эта сказка станет ключом к событиям, от которых её сердце сожмётся в ледяном ужасе.