Читать книгу Очарование тьмы - Мэри Пирсон - Страница 26

Темнота наступила рано, и до меня донесся далекий гул. Неужели это была песня? Быть может, вечера здесь тоже сопровождались воспоминаниями о девушке по имени Морриган? Это представлялось маловероятным, и все же мы ведь имели одни и те же истоки. Насколько сильно они разошлись в веках? Ночь манила меня, и я уже было хотела поддаться ей, но тут впереди нас наконец замаячили сияющие золотым светом окна офицерской столовой.

Я поднялась вслед за мадам Рэтбоун по ступенькам большого деревянного строения с широкой верандой по всему его периметру.

– Подождите, – спохватилась я, поймав ее за руку. – Мне нужна минутка.

Она нахмурила брови.

– Тебе некого бояться.

– Знаю, – ответила я, чуть задыхаясь. – Я скоро подойду. Прошу вас.

И она ушла, а я повернулась к перилам.

С чужими ожиданиями я всегда справлялась без должного терпения, срываясь на всех, кто так или иначе давил на меня, но теперь мне предстояло столкнуться с требованиями иного рода, которые, признаться, я не вполне понимала. Они были сложны, и я не знала, как поступить правильно. «Ваша будущая королева». Когда я войду в дверь столовой, они увидят именно ее. Я сказала Кадену, что как-нибудь справлюсь, но в глубине души знала, что у меня ничего не выйдет. Это было просто невозможно. Кто-то всегда оказывался в проигрыше. И я не хотела, чтобы этими кем-то оказались мы с Рейфом.

Я устремила взгляд на западное небо и его созвездия: Бриллианты Астер, Божья Чаша, Хвост Дракона. Те же звезды, что и над Морриганом. Я поцеловала пальцы и подняла их к небу, к дому, к тем, кого я оставила позади, – и ко всем, кого я когда-либо любила, включая мертвых.

– Enade meunter ijotande, – прошептала я, а затем повернулась и толкнула дверь в столовую.

Первым, кого я увидела, был Рейф, и я втайне возблагодарила богов за это, потому что мое сердце сразу же стало невесомым, воспарив куда-то свободно и высоко. Увидев меня, он поднялся, и, разглядев выражение его глаз, я поблагодарила также и мадам Рэтбоун с Аделиной и Вилой за их старания. Они хорошо потрудились. Взгляд Рейфа заставил мое сердце успокоиться, и теперь оно было теплым и объемным в груди.

Я смотрела туда, где он стоял в конце длинного обеденного стола, не замечая офицеров, их жен и остальных, словно завороженная. Впервые я видела на нем наряд его королевства – темно-синий офицерский китель поверх просторной черной рубашки и темной кожаной перевязи с гербом Дальбрека, опоясывающей его грудь, – и это странно нервировало, словно в очередной раз подтверждая, кем он являлся на самом деле. Его волосы были уже подстрижены, а лицо – гладко выбрито.

Я почувствовала, как головы присутствующих поворачиваются ко мне, но не могла отвести глаз от Рейфа. Ноги понесли меня в его сторону. Вот и все. Я ничего не понимала в официальных протоколах Дальбрека. Конечно, Королевский книжник пытался обучить меня самым элементарным правилам, но его занятия я чаще пропускала. Рейф протянул мне руку, и когда я приняла ее, то была немало потрясена тем, что он притянул меня к себе на глазах у всех и поцеловал. Долгим, скандальным поцелуем. Я ощутила, как к моим щекам прилила краска. Если это и являлось их обычаем, то мне он понравился.

А когда я повернулась лицом к остальным гостям, то стало ясно, что подобные приветствия здесь не соответствуют общепринятым нормам. Щеки некоторых дам тоже покраснели, а Свен прикрывал рот рукой, словно пытаясь скрыть свой хмурый вид.

– Мои комплименты и благодарность, мадам Рэтбоун, – произнес Рейф, – за то, что вы так хорошо позаботились о принцессе.

Он расстегнул меховую накидку на моих плечах и передал ее слуге. Потом я села в кресло рядом с ним и только после рассмотрела всех присутствующих. Свен, Тавиш и Оррин тоже облачились в темно-синие цвета Дальбрека; их внешность разительно преобразилась с помощью бритвы, мыла и чистой выглаженной одежды, и теперь они действительно выглядели офицерами могущественной армии, историю которой Свен рассказывал мне с такой гордостью. Свен, как и полковник Бодин, сидевший в противоположном конце стола, тоже прицепил на плечо золотой шнур. По сути, наряд Рейфа ничем не отличался от их, но, скорее всего, на заставе просто не нашлось атрибутов королевского гардероба.

Полковник Бодин поспешно бросился представлять гостей. Приветствия были сердечными, но сдержанными, а затем слуги подали первое из множества блюд, сервированных на крохотных тарелочках из белого фарфора: теплые шарики козьего сыра, обваленные в зелени; рулетики из рубленого мяса, завернутые в тонкие полоски копченой свинины; поджаренные плоские хлебцы, сложенные в съедобные мисочки и наполненные теплой фасолью со специями. Каждое угощение подавалось на свежей тарелке, а мы еще даже не перешли к основному блюду. «Вот увидишь».

Да, я видела, хоть и не была уверена, что полковник Бодин накрыл стол нынче вечером только для того, чтобы почтить товарищей, – нет, он хотел отметить возвращение короля, которого все считали потерянным. Отсутствие Джеба за столом объяснялось предписанием врача, а на отсутствие среди нас Гриза и Кадена, казалось, никто и не обратил внимания. Впрочем, я была твердо убеждена, что им обоим было бы крайне неуютно за этим столом. Временами мне казалось, что я нахожусь в сонном тумане. Только сегодня утром мы сидели на спинах лошадей и боролись за свою жизнь, а теперь я плыла сквозь море фарфора, серебра, сияющих канделябров и тысячи звенящих бокалов. Все в этот момент казалось мне ярче, громче, чем на самом деле.

Это был настоящий праздник, и от меня не укрылось, что присутствующие старались поддерживать исключительно приятные беседы. Полковник Бодин достал свою знаменитую живую воду и налил Свену бокальчик. Он поведал, что вообще-то на заставе готовится еще один праздник, в котором примут участие все. Каждый солдат на нем сможет поднять тост за своего нового короля и… – нерешительно добавил полковник Бодин – за свою будущую королеву.

– Праздники в Марабелле не имеют себе равных, – с волнением прощебетала Вила.

– Они поднимают всем настроение, – пояснил Бодин.

– А еще обычно устраивают танцы, – сказала мадам Рэтбоун.

И я заверила их, что с удовольствием приму участие.

В перерывах между подачей блюд произносились тосты, а когда вино и прочие спиртные напитки потекли рекой, об осторожности было позабыто, и уже все больше разговоров крутилось вокруг меня.

– Мадам Рэтбоун сказала, что вы накрываете прекрасные ужины, – обратилась я к полковнику Бодину, – и, должна признать, я весьма впечатлена.

– Застава Марабелла славится своей исключительной кухней, – с гордостью отозвалась Фиона, жена лейтенанта Бельмонте.

– Чем лучше кормят солдат, тем эффективнее они несут службу, – наставительно объяснил полковник Бодин. Так, будто еда была вовсе не излишеством, а боевой стратегией.

Перед моими глазами сразу же промелькнули уверенная ухмылка Комизара и высокие хранилища пищи из полированной стали в его полевом городке. Великие армии должны быть сытыми.

Я опустила взгляд в стоящую передо мной тарелку. В данный момент на ней красовались апельсиновый соус и косточка от фазаньей ножки. Перед трапезой не было ни жертвенного подноса с костями, ни выражения благодарности за пищу. Их отсутствие вызвало во мне странную пустоту, которая так и требовала того, чтобы ее наполнили. Что случилось с моей собственной связкой костей, я не знала. Скорее всего, ее выбросили вместе с моей окровавленной и разорванной одеждой, словно что-то нечистое и варварское. Я незаметно вынула косточку из тарелки и спрятала в салфетку, прежде чем слуга успел ее забрать.

– Даже не могу представить, что вы пережили от рук этих дикарей, – произнесла мадам Хейг.

– Если вы имеете в виду венданцев, то да, некоторые из них действительно были жестокими, но многие отличались исключительной добротой.

В ответ женщина подняла брови, словно бы сильно сомневаясь в моих словах.

Капитан Хейг опрокинул в себя еще бокал вина.

– Но вы, должно быть, весьма сожалеете о своем решении сбежать со свадьбы. Все это…

– Нет, капитан. Я нисколько не жалею о своем решении.

За столом воцарилось гробовое молчание.

– Если бы меня отправили в Дальбрек ранее, то я бы никогда не получила ценных сведений, которыми располагаю сейчас.

Лейтенант Дюпре наклонился вперед.

– Конечно, существуют более легкие способы усвоения уроков молодости…

– Это не уроки, лейтенант. А холодные, жесткие факты. Венда сформировала огромную армию и разработала такое оружие, которое способно уничтожить и Дальбрек, и Морриган.

Гости обменялись сомневающимися взглядами. Несколько пар глаз едва удержались от того, чтобы не закатиться. «Бедная девочка бредит».

Рейф опустил ладонь на мою руку.

– Мы можем поговорить об этом позднее, Лия. Завтра, с полковником и остальными офицерами.

И он поспешно предложил нам удалиться, попросив присутствующих извинить нас.

Проходя мимо Свена и Бодина, я бросила взгляд на почти пустую бутылку из-под живой воды. Подняла склянку, понюхала ее.

– Полковник Бодин, вы не возражаете, если я заберу остатки с собой?

Его глаза округлились.

– Боюсь, это очень крепкое пойло, ваше высочество.

– Да, я знаю.

Он вопросительно взглянул на Рейфа, и тот кивнул. К этому моменту я уже начала уставать, что, прежде чем ответить мне, все просят одобрения Рейфа.

– Это не для меня, – пояснила я, а затем бросила обвиняющий взгляд на Свена. – Мы ведь обещали кружку и Гризу, да?

Бодин по-прежнему сохранял любезность, однако некоторые из гостей настоятельно прочистили горло и уставились на полковника, ожидая его отказа делиться живой водой с варваром. И я прекрасно понимала их неодобрение. Только сегодня они узнали о гибели целого взвода от рук врага. Однако все же нельзя было игнорировать тот факт, что Каден и Гриз сами были ранены, спасая наши жизни.

Рейф забрал бутылку из моих рук и передал ее часовому, стоявшему у двери.

– Проследи, чтобы здоровяк в медицинской части получил это.

А потом, словно спрашивая, решена ли эта проблема, Рейф оглянулся на меня и поднял брови. Я удовлетворенно кивнула.

* * *

– Это твои покои, – произнес Рейф, отодвигая в сторону полог, за которым скрывался вход в шатер.

Даже в тусклом свете подвесного светильника перед моим взором развернулось буйство красок: пышный ковер цвета индиго, весь усыпанный цветами, на полу; синее бархатное одеяло, белые атласные подушки и меховые покрывала, громоздящиеся на кровати с балдахином, украшенным вырезанными в форме львиных голов фигурками; изящные голубые портьеры, подхваченные золотой тесьмой и только и ждущие того, когда их задернут. Рядом стояла приземистая пузатая печка с замысловатой решеткой, а приставной столик украшали свежие васильки. Также я разглядела в углу небольшой обеденный столик и два стула. Да эти покои были куда роскошнее, чем мои собственные дома.

– А где будешь жить ты? – спросила я.

– Вон там.

В дюжине ярдов от нас была воздвигнута точно такая же палатка, и небольшое расстояние между нашими пристанищами внезапно показалось мне невероятно далеким. С тех пор как мы покинули Санктум, мы ни разу не спали порознь. Я привыкла чувствовать его руку на своей талии, ощущать тепло его дыхания на своей шее и теперь даже представить не могла, что сегодня он будет спать не со мной, особенно после того, как у нас наконец-то появилась возможность уединиться.

Я откинула локон с его лица. Его веки были тяжелы.

– Ты так и не отдохнул, да?

– Пока нет. Позже…

– Рейф, – произнесла я, останавливая его. – Некоторые вещи нельзя откладывать на потом. Мы ведь так и не поговорили о твоих родителях. Скажи мне, как ты?

Он опустил полог, заслоняя свет лампы, и мы снова оказались в темноте.

– Я в порядке, – сказал он.

Я обхватила его лицо и притянула ближе, наши лбы соприкоснулись, дыхание смешалось, и казалось, что слезы захлестнули нас обоих.

– Прости меня, Рейф, – прошептала я.

Его челюсть напряглась под моим прикосновением.

– Я был там, где мне нужно было быть. С тобой. Мои родители все бы поняли. – Каждое его слово пульсировало в пространстве между нами. – Если бы я остался с ними, то ничего бы не изменилось.

– Но тогда ты мог бы попрощаться.

Его руки крепко обхватили меня, прижимая к себе; казалось, в них было заключено все горе, которое он когда-либо мог себе позволить. А я могла лишь думать о том, насколько жестоко было его новое положение; все вокруг него неизменно ожидали чего-то.

Наконец его объятия ослабли, и он взглянул на меня. Усталые складки в уголках его глаз обострились, а в улыбке засквозила вымученность.

– Останься со мной? – попросила я.

Его губы встретились с моими, и между поцелуями он прошептал:

– Вы пытаетесь соблазнить меня, ваше высочество?

– Безусловно, – подтвердила я и неторопливо провела кончиком языка по его нижней губе. Так, словно это было мое последнее блюдо на этот вечер.

Он слегка отстранился и вздохнул.

– Мы находимся в центре заставы, за которой наблюдают сотни глаз. И возможно, прямо сейчас – из окон столовой.

– Кажется, ты не слишком беспокоился о том, что подумают другие, когда целовал меня там.

– Я был поглощен моментом. Кроме того, поцеловать тебя и остаться на ночь в твоей палатке – две совершенно разные вещи.

– Боишься запятнать мою репутацию?

Уголок его рта дернулся в злой усмешке.

– Скорее, опасаюсь, что ты запятнаешь мою.

Я игриво ткнула его кулаком в ребра, но тут же ощутила, как улыбка исчезает с моего лица. Я прекрасно понимала, что такое протокол, особенно в королевских семьях. Ей-богу, я подчинялась ему всю свою жизнь. И также понимала, что сейчас, когда все взгляды были прикованы к нему, Рейф находился в особенно деликатном положении. Но мы оба едва не погибли. И я устала ждать.

– Я хочу побыть с тобой, Рейф. Сейчас. Такое ощущение, что ожидание – это единственное, что мы когда-либо делали. Мне все равно, что подумают другие. Что, если завтрашний день вообще не наступит? Что, если «сейчас» – это все, что у нас есть?

Он поднял руку и нежно прижал палец к моим губам.

– Ш-ш-ш. Никогда не говори так. У нас впереди целая жизнь, сто завтрашних дней, больше. Я тебе обещаю. Все было ради этого. Каждый мой вздох, каждый мой шаг – все ради нашего совместного будущего. Я ничего не хочу так сильно, как исчезнуть в этом шатре вместе с тобой, но мне не все равно, что они подумают. Они только-только познакомились с тобой, а я уже пренебрег всеми правилами, которые подобает соблюдать принцу.

Я вздохнула.

– Теперь ты уже король.

– Но я могу зайти и растопить для тебя печь. Это не займет у меня много времени.

Я возразила, что могу растопить ее и сама, однако он все равно отодвинул полог и провел меня внутрь. Больше я не протестовала. Он проверил вытяжку в высокой цилиндрической трубе, протянутой через самую вершину палатки, а затем подпалил хворост. Откинулся на спинку кровати, внимательно наблюдая за тем, как занимается огонь. Я же прошлась по шатру, ведя пальцами по занавесям балдахина и любуясь их непривычной роскошью.

– В этом не было никакой необходимости, Рейф, – заметила я через плечо.

Я услышала, как он пошевелил поленья.

– А где еще ты собиралась спать? В солдатских казармах?

– По сравнению с теми местами, где я спала, все что угодно показалось бы мне изобилием.

Я заметила свои вещи на столике – аккуратно сложенные в стопку, однако седельная сумка лежала здесь же. Извлекла свою расческу и принялась вытаскивать шпильки из волос, распутывая великолепную работу Аделины.

– Я могла бы переночевать и в гостиной мадам Рэтбоун. Хотя ее муж наверняка бы…

И тут я услышала странный глухой стук, и обернулась. Выскользнувшая из рук Рейфа кочерга теперь лежала на полу.

Похоже, мое желание все-таки могло сбыться.

– Рейф?

Но он не отвечал. Он просто лежал на моей кровати, все еще свесив ноги на пол и безвольно опустив руки. Я осторожно приблизилась и прошептала его имя снова. Рейф не откликнулся и теперь. Что ж, даже самый упрямый король может бодрствовать до поры до времени. Я стянула с него сапоги, и только тогда он едва заметно пошевелился. Затем последовала перевязь. Бороться с мертвым грузом его тела я не могла, а потому решила оставить китель и лишь подтащила его ноги на кровать. Он пробормотал несколько бессвязных слов о том, что сейчас уйдет, но больше не произнес ни звука. Затем я сняла с себя доспех и украшения. С трудом расстегнула кожаный корсет. Погасила лампу. И свернулась калачиком на кровати подле него, натянув меха на нас обоих. В отблесках печки его лицо казалось безмятежным.

– Спокойной ночи, милый фермер, – прошептала я.

Запоминая каждый дюйм его кожи под своими прикосновениями, я целовала его щеки, подбородок, губы… «Сто завтрашних дней». Я опустила голову на подушку рядом с его и обвила рукой его талию, обнимая Рейфа и все еще боясь, что он может ускользнуть от меня. И что наше завтра может никогда не наступить.