Читать книгу Чарльз Мэнсон, ЦРУ и тайная история шестидесятых - - Страница 9

Семь изнурительных месяцев спустя первая фаза судебного процесса наконец подошла к концу, и присяжные, после десяти дней обсуждения вердикта, единогласно признали подсудимых виновными. Теперь, на втором этапе, обвинению следовало представить доводы в пользу их смертной казни. Выстроенное прокуратурой дело и контраргументы защиты ранее уже привели к ряду пугающих свидетельских показаний, включая масштабную дискуссию на тему ЛСД – не как расслабляющего наркотика, а как средства контроля над разумом. На этом этапе процесса возникнут похожие вопросы, и некоторые из них будут занимать и мучить меня на протяжении следующих двух десятилетий. В самом ли деле Мэнсон «промывал мозги» людям? Если да, то каким образом он это делал? И если один человек действительно находился под полным контролем другого, то кто тогда должен отвечать за его действия?

Три осужденные женщины – Аткинс, Кренуинкел и Ван Хаутен – впервые дали показания в зале суда. Одна за другой они объясняли свою роль в убийствах, не забывая оправдывать Мэнсона, который не был никаким соучастником, и подтверждая полное отсутствие у них угрызений совести. Родственники жертв в ошеломленном молчании наблюдали, как подсудимые в мельчайших подробностях описывают последние минуты жизни их близких. Девушки называли убийство человека актом любви, освобождающим жертву от оков ее физического существования.

Сьюзан Аткинс не моргнув глазом вспоминала, как Текс Уотсон велел ей убить Тейт: «Он посмотрел на нее и сказал: „Убей ее“. И я ее убила… Я просто воткнула в нее нож, она упала, а я снова воткнула его. Понятия не имею, сколько раз я ударила ее ножом».

Испытывала ли она враждебность по отношению к Тейт или другим жертвам? Аткинс пожала плечами. «Я никого из них не знала. Как я могла испытывать к ним какие-то чувства, если даже не была знакома с этими людьми?» Она добавила, что была уверена: она поступает «правильно», поскольку «это было приятно».

Патрисия Кренуинкел сказала, что, нанеся двадцать восемь ударов ножом Эбигейл Фолгер, не почувствовала ничего. «Что тут вообще описывать? Так уж вышло, и это казалось правильным». Зачем ей было убивать женщину, которую она даже не знала? «Ну, это трудно объяснить. Просто была такая мысль, а потом мысль воплотилась в реальность».

«„Сожалею“ – это всего лишь слово из семи букв, – заявила Лесли Ван Хаутен в зале суда. – Им ничего не вернешь». Она участвовала в убийстве Розмари Ла-Бьянка, которую ранили ножом сорок один раз. «Что я чувствую? – сказала Ван Хаутен. – Это просто случилось. Ее уже нет».

Девушки явно не выглядели раскаявшимися, и Буглиози сделал все возможное, чтобы добиться для них смертной казни. Его заявления, казалось, противоречили сами себе. На первом этапе судебного разбирательства он утверждал, что эти женщины были «зомби с промытыми мозгами», находившимися в полном подчинении у Мэнсона. Теперь он доказывал обратное: они выступали соучастницами преступлений наравне с Мэнсоном. И хотя они, по словам Буглиози, были лишь «автоматами, рабски послушными каждой команде Мэнсона», девушки по-прежнему «глубоко внутри себя» испытывали такую «жажду крови», что заслуживали смертной казни.

Защита утверждала: женщины были всего лишь пешками. Используя тщательно просчитанную комбинацию наркотиков, гипноза и принуждения, Мэнсон превратил не склонных к насилию людей в неистовых убийц-психопатов. На тот момент американские ученые изучали ЛСД лишь немногим более десяти лет и были весьма далеки от полного понимания его действия. Мэнсон, по словам защиты, при помощи наркотика воздействовал на своих впечатлительных последователей с целью получить доступ к самым сокровенным уголкам их сознания и перестроить их поведение в соответствии со своими замыслами.

Бывшие участники «Семьи» часто упоминали использовавшиеся Мэнсоном методы систематического «промывания мозгов», начиная с заманивания новичков посредством «бомбардировки» их любовью, сексом и наркотиками. Давая показания, Пол Уоткинс рассказал об оргиях, которые Мэнсон устраивал на ранчо Спэн чуть ли не еженедельно. Лидер сам раздавал наркотики, лично определяя дозировку каждого. После этого, как пишет Буглиози в книге «Helter Skelter»,

Чарли мог начать танцевать, а остальные следовали за ним паровозиком. Когда он снимал одежду, все остальные тоже ее сбрасывали… Чарли руководил оргией, расставляя тела, определяя комбинации, позы. «Он создавал очень красивые сцены, словно ваял скульптурный шедевр, – сказал Уоткинс, – но вместо глины использовал разгоряченные тела».

Если кто-то из них начинал зажиматься или от чего-то отказываться, Мэнсон устранял его сомнения. Он целенаправленно заставлял человека делать то, чему он или она больше всего сопротивлялись. «Посвящение одной тринадцатилетней девочки в „Семью“ заключалось в том, что Мэнсон взял ее сзади на глазах у остальных, – писал Буглиози. – Мэнсон также „опустился“ до аналогичных действий с юным парнем, чтобы продемонстрировать остальным, что сам он избавился от любых запретов».

Текс Уотсон в опубликованных в 1978 году мемуарах «Ты умрешь за меня?» рассказывает похожую историю. «В задней части дома у нас на ранчо была комната, весь пол которой был завален матрасами», – написал он. По сути, она предназначалась исключительно для секса. «Раз у нас еще остаются какие-то табу, значит, мы по-прежнему не мертвы и продолжаем реализовывать заложенную в нас родителями программу».

Заставляя их чувствовать себя свободными и желанными, Мэнсон изолировал своих последователей от мира за пределами ранчо. Он раздавал им ежедневные задания, связанные с поддержанием деятельности коммуны, и запрещал общаться с семьями и друзьями. В его мире не было места газетам, часам и календарям. Мэнсон давал посвященным новые имена. «Чтобы получить абсолютную свободу ума, я должна была полностью забыть прошлое, – заявила в своих показаниях Сьюзан Аткинс. – Самый простой способ сделать это – сменить личность».

Их инициация завершалась после того, как они принимали участие в длительном сеансе употребления ЛСД – нередко растягивавшемся на несколько дней подряд, без всякого перерыва, – во время которого Мэнсон только притворялся, будто употребляет наркотик, или принимал гораздо меньшую дозу. Сохраняя ясную голову, он манипулировал сознанием последователей при помощи сложных словесных игр и сенсорных техник, разработанных им за два года, прошедших с момента его выхода из тюрьмы. Поскольку перерывы между «кислотными» трипами были небольшими, процесс размежевания с традиционным обществом шел легко. Каждый новый пережитый совместно наркоопыт все больше отдалял «Семью» от реальности, пока, наконец, даже самые непримиримые противоречия не начинали выглядеть допустимым дополнением друг друга: смерть оказывалась тем же, что и жизнь, добро ничем не отличалось от зла, а Бог был неотделим от Сатаны.

По мнению Пола Уоткинса, Мэнсон намеренно применял ЛСД «для того, чтобы насаждать свою философию, пользоваться чужими слабостями и страхами и добиваться от своих последователей нужных ему обещаний и договоренностей» [40]. И это действительно работало. Уоткинс вспомнил случай, когда Мэнсон заявил Сьюзан Аткинс: «Хочу половинку кокоса, даже если тебе придется ехать за ним в Рио-де-Жанейро». Аткинс «встала и уже направилась к двери, но тут Чарли сказал: „Ладно, не надо“» [41]. По словам Уоткинса, Мэнсону отлично удавалось «раскапывать глубокие внутренние проблемы» [42]. Он «залезал к людям в голову», не оставляя им «ни точки отсчета, ни того, к чему можно было бы вернуться, ни правильного, ни неправильного – вообще никаких основ». Они жили в порожденной ЛСД «новой реальности», «переплавленные и обретшие свободу во вневременных спиралях бытия» [43].

По иронии судьбы, по мере того как его последователи становились все больше похожи на роботов, Мэнсон, по словам участника «Семьи» Брукса Постона, внушал им, что люди в обычном мире «подобны компьютерам» [44]. Мировоззрение человека – это лишь результат программирования со стороны общества, однако любую программу можно отменить. Выступая в суде, Сьюзан Аткинс описала Шэрон Тейт как «машину IBM – слова слетали с ее губ, но для меня они не имели никакого смысла».

Текс Уотсон писал, что целью каждого вновь присоединившегося к «Семье» было принять столько ЛСД и послушать столько музыки Чарли, чтобы вернуться «к чистоте и небытию», подобным новому рождению [45]. Это называлось «умереть у себя в голове» и позволяло влиться в коллектив, разделив с ним «один общий мозг».

Чтобы изложить подобную историю перед судом, Буглиози пришлось прибегнуть к небольшому прокурорскому фокусу. Он заявлял, что женщины Мэнсона подверглись психологическому воздействию, но не утверждал, что Мэнсон на самом деле создал убийц. Несмотря на рассуждения Мэнсона о «перепрограммировании», не существовало доказательств того, что хоть кому-то когда-нибудь удалось провернуть такое с другим человеком. Вместо этого Буглиози предположил: в подсознании последователей Мэнсона, должно быть, уже существовала тяга к убийствам. Мэнсон научился распознавать и использовать эту тягу, тем не менее все девушки должны нести ответственность за свои поступки. Такая позиция поражает и озадачивает меня до сих пор, ведь она предполагает особую форму промывания мозгов, при которой человек с промытыми мозгами сохраняет способность оставаться до некоторой степени «самим собой».

Между тем, когда дело дошло до решения вопроса о смертной казни, защита вызвала в суд ряд экспертов-психиатров, которые не согласились с представленной обвинением версией. Они заявили, что, поскольку Мэнсон промыл мозги своим последователям, то эти последователи не могут в полной мере отвечать за совершенные ими убийства. ЛСД открыл лидеру «Семьи» доступ в самые нестабильные области подсознания. Ученые объяснили, каким именно образом «кислота» способна разрушить и реконструировать чью-то личность – если трезвый «гид», призванный обеспечивать спокойное многочасовое наркопутешествие, начнет злоупотреблять своей ролью, внедряя в чужое сознание идеалы и убеждения, связанные с насилием. При регулярном повторении и закреплении такие установки пустят корни и будут давать свои плоды даже в моменты, когда последователи не находятся под ЛСД. Добавьте к этому другие методы воздействия, вроде сенсорной депривации[20] и гипноза – Мэнсон использовал оба, – и у вас появится реальная возможность переписать чужой моральный кодекс настолько, что человек перестанет различать понятия «правильного» и «неправильного».

Одним из свидетелей на стороне защиты выступал доктор Джоэл Форт, ученый-психиатр, открывший первый в стране центр лечения ЛСД-зависимости. По его мнению, Мэнсон при помощи наркотика пытался создать «новую модель женского поведения», в результате чего получилась «начисто лишенная моральных ориентиров система убеждений, воспринимавшая смерть и убийство совершенно иначе, чем к ним относится нормальный человек». В этой системе не было места «интересам социума, состраданию [и] нравственным ценностям».

В суде во время одного из самых примечательных обменов репликами адвокат Мэнсона Ирвинг Канарек спросил доктора Форта, можно ли в принципе, используя ЛСД, «научить преступлениям» отвергнутых обществом людей.

– Допустим, вы специалист по части ЛСД и у вас есть задача научить кого-то совершать преступления. Вы собираете этих людей и программируете их на то, чтобы они шли и убивали тут, там, везде… Не хотите же вы сказать, что такое и правда возможно, что вы действительно можете влезть к человеку в голову и таким вот образом научить людей совершать преступления?

– Именно это я вам и говорю, – ответил Форт.

Реальных примеров он не видел, но сравнил это с действиями правительства, которое, используя расплывчатое понятие патриотизма, заставляет солдат убивать от своего имени.

А вот о чем никто не подумал, так это о том, как подобный Мэнсону человек, столь слабо образованный и с таким числом отсидок за плечами, вдруг смог обрести способность настолько хорошо контролировать людей. Неважно, считаете ли вы случившееся полным промыванием мозгов или результатом сильного психического воздействия, факт остается фактом: у Мэнсона это получилось. Ни у кого больше не вышло. И это главная неразгаданная тайна всего дела. То, что до сих пор не дает мне спать по ночам. Сколь соблазнительно бы ни выглядели спекуляции на тему ЛСД, их недостаточно, чтобы объяснить произошедшее.

В книге «Helter Skelter» Буглиози пытается разгадать эту непостижимую загадку: каким именно образом Чарльз Мэнсон, малограмотный бывший зэк, который больше половины своей жизни провел в исправительных учреждениях, сумел меньше чем за год превратить группу ранее вполне миролюбивых хиппи – включая библиотекаря из маленького городка, звезду школьной футбольной команды и королеву выпускного бала – в жестоких, далеких от раскаяния убийц? В итоге Буглиози признал: ответа у него так и нет. «Все эти факторы способствовали контролю Мэнсона над другими людьми, – пишет он,

– но даже если сложить их вместе, приведут ли они в совокупности к убийству без всяких угрызений совести? Возможно, но я все же склонен думать, что в деле имеется нечто большее, какое-то недостающее звено, которое позволило ему до такой степени изнасиловать и сломать сознание своих последователей, что они в итоге пошли против самой главной заповеди, „Не убий“, и охотно, даже страстно, убивали по его приказу.

Быть может, что-то кроется в его харизматичной, загадочной личности – какое-то непостижимое качество, которое еще никому не удалось вычленить и идентифицировать. Возможно, он перенял это качество у других. Чем бы оно ни было, думаю, Мэнсон отлично знал формулу, которую использовал. И меня беспокоит, что нам она неясна».

В итоге Мэнсона и его последователей все равно приговорили к смертной казни. Буглиози заявил, что у них «по венам течет» готовность убивать [46]. Для присяжных, как и для общественности, такая правда выглядела гораздо более приемлемой: преступники просто были отклонением от нормы. Промывание мозгов, полная утрата свободы воли – об этом и подумать было сложно, не то что принять.

«Употреби ЛСД достаточное количество раз, и ты достигнешь стадии полного ничто,– сказал Мэнсон на суде.– Ты достигнешь стадии отсутствия мыслей». Никому не хотелось ворошить этот муравейник. Сидящее в глубине молодых женщин зло, вытолкнутое на поверхность их идейным вдохновителем,– это было хоть что-то. А любое «что-то» лучше, чем «стадия полного ничто».

После того как присяжные вынесли четырем подсудимым – Мэнсону, Кренуинкел, Аткинс и Ван Хаутен (Касабиан выступила свидетелем обвинения и получила иммунитет) – смертный приговор, три девушки вскочили на ноги. Они недавно обрили головы, подражая Мэнсону. Они вырезали у себя на лбу знаки «Х» еще большего размера, чем у Мэнсона. И они были в ярости.

– Вы сами себя осудили, – проорала присяжным Патрисия Кренуинкел.

– Крепче запирайте двери и следите за своими детьми, – предупредила Сьюзан Аткинс.

– Вся ваша система – это лишь игра, – крикнула Лесли Ван Хаутен. – Вы глупы и слепы. Ваши дети отвернутся от вас.

На улице Сэнди Гуд, одна из самых яростных сторонниц Мэнсона, глядя в телекамеру, произнесла: «Смерть? Это то, что ждет вас всех» [47].

С тем «Семью» и смели с национальной сцены, а общественность получила возможность задвинуть эти ужасные преступления в прошлое. Семь человек были жестоко убиты. Но теперь люди обрели уверенность, что знают, как и почему это произошло, и что зло надежно упрятано за решетку.