Читать книгу Когда ошибается киллер - - Страница 11

Со вторника, творческий тандем приступил к репетициям новой постановки. На осмысление творческой задачи, на глубокое проникновение в каждый образ, на умение согласованно, искренне донести до зрителя задумки автора и тонкости человеческих характеров, труппе давалось три месяца будней. Это очень и очень мало.

По выходным предстояли поездки. Забегая вперед, скажу: с гастролями самодеятельные артисты справились – и денег подзаработали, и впечатлений поднабрались. В понедельники хохот в гримерках не утихал, вспоминали и то, и это. И дружно ругали администратора – грубую и зазнаистую Агнессу Строцкую. Я кататься по Подмосковью не рискнула, роль Зинаиды в «Убивицах» досталась другой.

Как обычно, в меру пьяный Штуцер в который раз удивил нас высоким профессионализмом и знанием коллектива. Повесил на стену расписание репетиций на июль месяц, и труппа с графиком согласилась. Учел всевозможные факторы: график работы каждого, время поездки до ДК, наличие не работающих членов семьи, способных сидеть с детьми, покуда мама и папа в свое удовольствие лицедействуют. Разбил команду на группы, меняющие состав по мере отработки отдельных сцен. Каждый обязан репетировать в определенные часы, от и до. Каждому на смену приходят другие, не менее занятые товарищи. Артисты работают два-четыре часа в день, в зависимости от объема и сложности роли. Романыч с Петровичем руководят с полудня до девяти вечера. Жестко, конкретно. Ни заболеть нельзя, ни ваньку на сцене свалять – нарушение почасового графика отразится на всем коллективе.

Во вторник, подружки-мошенницы обязаны были предстать пред ясные очи тандема как раз в двенадцать часов. С просмотра нашей компании начинался трехмесячный марафон. С утра я твердо решила отказаться от роли Татьяны, но не знала, как подойти с самоотводом к Смолькову. Раскричится суровый, обидится. Едва отношения стали налаживаться – такая неблагодарность с моей стороны.

В театр приехала пораньше. Хотела со Штуцером встретиться, он мужчина душевный, поймет и простит. Но Толстый и Тонкий (еще одно милое прозвище наших руководителей, произносимое шепотом) удалились в кабинет администратора, выяснять, когда и в каких помещениях позволят нам репетировать. Не сможем мы зрительный зал безвылазно занимать, там фильмы идут, концерты

В гримерке грустная Ира зашивала по шву футболку.

– Привет! А что ты так рано? Тебе вроде бы к четырем?

– Репетировать к четырем, а за ходом репетиций следить может каждый. Романыч с Петровичем только за.

– И зачем тебе это надо?

– Как зачем? – Девушка удивленно подняла фиалковые глаза, сегодня в них не было легкомыслия. – Простая ты очень, Евгения. Бороться тебе не приходится, все легко тебе достается. – Из голоса исчезла теплота, на смену пришло обвинение и отчужденность.

Н-да… Похоже, за глупым упреком скрывается что-то конкретное. Новый «факт моей биографии», придуманный кем-то завистливым. Купировать новую сплетню необходимо в зародыше, почему я должна миндальничать?

Бросила сумку, уселась на стул, и в фиалковые гляделки с напором жестким уставилась:

– Ирина, ты обо мне ничего не знаешь. Какое право имеешь придумывать ерунду?

– Вывод сделать не трудно, – пошла в наступление девушка, – не успела прийти – и сразу на главную роль! А я здесь полгода маюсь… – Хорошенький ротик дрожал, по щекам заструились слезы. И опять ее стало жалко. А с другой стороны, сама опустила счастливый случай. От мужа гулять негоже, какая свекровь потерпит?

– Да знаю я, что ты думаешь. – Ирина скривилась в досаде, перекусила зубами нитку. – Ты как мама моя деревенская, о семейных ценностях кудахчешь.

– Не помню такого случая.

– А о нем вспоминать не надо, этот случай у тебя на лбу написан. «Я – жена мужу верная!» – плакат в три аршина.

– Предположим, есть такой плакат. Он что, тебя задевает?

– Бьет по лицу! Олег перед отъездом четко объяснил: хочу, чтобы ты пробилась в актрисы, и не важно, какую цену придется нам заплатить. Если хочешь стать звездой – поработай-ка …! Мой муж – человек практичный, постельный вариант не исключает. И вдогонку добавил: не прорвусь на ТВ – полечу назад в свою Осиновку, впереди самолета руками буду махать. Длинноногих девчонок в столице немерено, другую себе найдет, сразу из театрального. Бзик у него такой – хочет своей бабой с экрана любоваться, бахвалиться перед друзьями.

Вот так история. Цинично, практично и современно. Интересно, тактика Олега типична в актерской среде?

– А что же он с Анной Михайловной планами не поделился? Она тебя выставит из квартиры, придется по частным побираться.

– Меня? Из квартиры? – Ирина аж засмеялась. Перепады ее настроений сегодня сбивали с толку. – Это она-то? Меня!

– А что удивительного? У Олега мама серьезная, баловства не потерпит.

– Очень много ты знаешь, Евгения! На что угодно глаза закроет! Здесь пальцы веером гнет, а дома травушкой стелется, – доверительно зашептала девушка: в соседней гримерке скрипнула дверь, послышались голоса.

История принимала неожиданный оборот.

– Да ну? – возразила я недоверчиво, подстегивая болтушку к новым откровениям. Уж очень хотелось услышать, чем Ирочка объясняет столь странную метаморфозу?

– Пятикомнатная в центре принадлежит Олегу, ему одному, понимаешь? Он меня прописал, как жену. И я, как прописанная жена, имею право в квартире оставаться, пока благоверный не выставит в случае развода. Только я не спущу мерзавцу, в тот же день подам на обмен. Часть жилплощади отсужу или получу свою долю в денежном эквиваленте.

– С Жилищным кодексом я знакома, там теперь новые правила. Право собственника превыше интересов второго супруга и даже детей. Ничего ты не получишь, если Олег добровольно не вздумает поделиться. Рога мужчину щедрее не делают.

– Фи, как я напугалась! Умные бабы в Москве с мужика на мужика скачут, только брюлики бренчат, не один закон обошли. У тебя та же ситуация. – И хитренько подмигнула.

У меня?? Чтоб я с Сашей судиться? Разрушать единственное жилье, которое он от погибших отца с матерью получил? Уеду тем же днем, как стану не нужна. Тьфу-тьфу-тьфу, никогда не уеду! Наша любовь не лопнет как радужный мыльный пузырь!

– А у Анны Михайловны, – изливала душу болтушка, не замечая моей нарастающей антипатии, – однокомнатная в Немчиновке. Почувствуй разницу. Она в ободранной хрущевке четверть века домочадцам кровь сосала. Муж не выдержал, убежал, дочь выросла и смылась заграницу. Сын стал хорошо зарабатывать – отдельные хоромы себе построил, свободно зажил, как хочется. А когда в Канаду собрался, решил помириться с мамой. Попросил помочь молодой жене в Москве освоиться, в театральный институт поступить. И конвертик тугой оставил, чтобы ректору подарила.

– Даже взятка не помогла? – мой голос выдал невольное разочарование.

– Да не было никакой взятки! – с жаром пожаловалась Ирина. – Посмотри на ее шмотки, на бриллианты! Пришла к нам нищая, уедет королевой. Олег шлет большие доллары из-за бугра, чтоб оплачивали репетиторов. Она все себе загребает, пристроила меня в занюханную самодеятельность. Надеется, шанс подвернется, бесплатно протолкнет сноху на телевидение. И сыну угодит, и карманы набьет.

– Но шанс уже опущен… По твоей вине.

– По моей?! И ей все поверили! – возмущенно взвилась девчонка, фиалковые глаза блеснули злым огоньком. – Ты слышала, что сказала: «Сын приедет, сам разбирается». А Олегу не пишет, не звонит. Знает: сама сплоховала, не вовремя сунулась. Юлиану свидетели не нужны, у него Агнесса ревнивая, попросил нас отчалить с миром. Я на себя вину приняла, в давалках теперь хожу, а она оскорбленное достоинство корчит. Олегу ее достоинство до фени. Приедет весной – все ему расскажу.

И Ирина с усиленным рвением принялась за дыру в колготках.

– Сегодня опять перевод за меня получила, по бутикам отправилась, – процедила с нескрываемой ненавистью.

Я сидела в растрепанных чувствах. Конкретные, уверенные представления о поневоле сплоченной парочке рассыпались как карточный домик. И собрать его было уже невозможно.

Девушка подтолкнула в мою сторону кулек с трюфелями. Я машинально развернула обертку, положила конфетку в рот. Воевать с невезучим созданием уже не хотелось.

– А зачем ты пришла до двенадцати? Я так и не поняла. О моей простоте не начинай, ладно?

Ирина вздохнула:

– Штуцер предложил четырех актрис на главные роли. Но никто не утвержден окончательно и дублирующий состав не набран.

– Запасной состав? Как в хоккее?

– Конечно. Запасные артисты, которые знают назубок чужие роли и все требования режиссера, крайне необходимы. Сама посуди. У Анжелы, – начала перечислять Ирина основной квартет, – женихи за границей. Дождется вызова, вмиг все бросит и свалит.

– Жених?

– Женихи. Ой простая же ты, Евгения… Чтобы добиться вызова одного богатенького Буратино, немца, француза или американца, надо писать сразу многим, на их языках. Анжела на переводчиков работает. Между делом, ломится на телеэкран.

Смотри как интересно!

– А у Даны ребенок до года. Бабушка нянчится, но и она человек, в любой момент может заболеть. Замена Данке будет необходима. Славка Рудюк вечно мотается по командировкам, на нее серьезно рассчитывать не приходится. Но танцует классно, поэтому Штуцер ее выдвигает. Ну и ты… Сама понимаешь.

– Ты хочешь выучить все роли, чтоб в нужный момент дублировать любую из нас?

– Да нет, так не делается. – Ира опять откусила нитку. Надо бы ей сказать, что от дурной привычки на резцах образуются противные желтые выемки.

– К двенадцати приду не я одна. Всегда есть несколько человек, мало задействованных в эпизодах, зритель их в упор не замечает. Таким людям можно поручить вторую роль. Быстренько переоденутся, перегримируются – и снова на сцену. Мы сядем тихонько в зале, будем думать, вникать, прикидывать, кому какой образ по плечу. И Штуцер со Смольковым подумают и что-то непременно нам предложат. Не вечно будет Жирков бояться своей кобылицы. Однажды придет на спектакль и опять увидит меня…

Последние слова прозвучали с такой убедительной, с такой наивной надеждой, что сердце мое заныло. Когда Иннокентий кидал через стол роль Татьяны совсем посторонней дамочке, он как будто бы позабыл, скольким пылким, самоотверженным мечтательницам эта дамочка переходит дорогу.