Читать книгу Когда ошибается киллер - - Страница 7

Сюрприз, в самом деле, имелся. Он стоял у служебного входа, картинно опираясь на блестящий синий «Фольксваген». Два букета шикарных роз и вечерний черный костюм эффектно выделяли молодого высокого адвоката среди простоватых поклонников наших товарок. Заметив приближающихся дам (я спрятала повязку за спину подруги), Беркутов обаятельно улыбнулся, шагнул навстречу и каждой вручил цветы.

– Поздравляю, Юленька, вы играли блестяще, – польстил приме, галантно целуя холеные нежные пальчики. Девушка расцвела от удовольствия.

Меня чмокнул в щеку, легко, по-приятельски:

– С дебютом тебя, театралка. Не устаешь меня удивлять.

И тотчас заметил бинты.

– Это что? Травма? В самом деле, плохо упала? – На лице непритворная тревога, почти испуг.

– Арсений, растяжение – не травма, а мелкое недоразумение. День-второй, и пройдет.

– Уверена? Заедем в медпункт?

– Не заедем, из принципа. Чем реже обращаемся к врачам, тем активнее работают наши внутренние ремонтные мастерские. Мое кредо – болезнь без посторонней помощи.

– Жень, ты с этим кредо поосторожнее. Один мой приятель, знаешь, книжечку приобрел, о прелестях самолечения. Трое суток животик грел, аппендицит себе вырезать не догадался. Когда мы с классом встречаемся, на могилку к нему заходим.

– А мы бы зашли перекусить, – кокетливо выдала Юлия. Не может девушка в сторонке оставаться, перетянуть внимание на себя – страсть и цель ее жизни.

– Я ждал этого предложения, – с улыбкой отреагировал наш кавалер, тряхнув рассыпчатыми кудрями, – и даже зарезервировал столик в ресторане через дорогу. Прошу вас, милые дамы.

И локти согнул колечками. Мы ладошки в сгиб положили и легкой красивой троицей направились к переходу. Тут я стала соображать: Арсений посмотрел спектакль. Юлия позвала, мое мнение не спросила. Теперь «опекун» доложит бдительному супругу и про поздние возвращения, и про падение на сцене. Проработок не оберёшься.

Метрдотель предложил нам столик в уютном уголке, подальше от оркестра, официант подал меню. Я к этим новомодным меню с неведомыми названиями грамотно приспособилась – по картинкам ориентируюсь. Хороший кусок мяса со знакомыми овощами – предел желаний, экспериментировать не люблю.

Юлия долго и въедливо выбирала малокалорийный салатик, спрашивала у Арсения совета кокетливым детским голосом. Знаю я эти «наивные» закидоны. Вроде глупостью отдают, а воздействуют на мужчину, устремляют все его помыслы в заданном направлении. Аллочка Самохвалова, подружка нижегородская, исключительно в детской манере с обладателями раскрученного бизнеса разговаривала. Проживает теперь в трехэтажном особняке, двоих дочурок воспитывает.

Интонации Юлии намекали на грядущий интим, приятный и беспроблемный, полуопущенные ресницы, густые и длинные, призывали на штурм «этой недотроги». Арсений излучал обаяние, призывов «не замечал». А пока выполнялся заказ, танцевал с обеими спутницами.

– Ты видела, кто причалил? – вернулась к столику Юлия и деликатно взглядом указала мне за плечо. – Не оборачивайся!

Опять?

– Неужели Жирков с Акулиной?

– Юлиан с женой и сыном, Смольков с супругой, Штуцер с внучкой. Счастливчиков продали, пропивают.

Так вот вульгарно пьянствуют? Я слегка повернула голову, сделав вид, что стряхнула пылинку. Семейная компания за сдвоенным столом производила самое респектабельное впечатление. Творческий тандем успел переодеться в вечерние костюмы. Невысокий кругленький Юлиан обхаживал сухопарую супругу, красивую из салона. Болезненная и бледная Елена Смолькова пришла в ресторан будто вынужденно, с усилием поддерживала беседу. Высокий парень и маленькая девушка сидели к нам спинами, их лиц я не разглядела.

Официант аккуратно порезал мне мясо по-французски и любезно пристроил вилку к левой руке. Аппетит закричал в два голоса, обсуждать навязшее в зубах не хотелось. Но Арсений поддержал беседу, очевидно, был в курсе событий:

– Скоро на всю страну запоете романсы, Юленька?

Девушка аж скривилась и тон игривый оставила.

– Издеваетесь? В этом виде?

– Нисколько не издеваюсь, – назидательно молвил Беркутов, – Считаю все ваши комплексы затянувшимися, надуманными. А если вид удручает, значит, с ним пора распроститься.

Непробиваемый субъект. Разговаривает с соблазнительницей, словно доктор на сеансе психотерапии. Обидеть ничуть не боится.

– А вы знаете, сколько стоит ринопластика? – взвилась Юлия. – У меня пошло нет денег! Я адвокату Кобенкову все отдала, а взамен получила два месяца ада! Меня на зоне за детоубийцу держали, а вы знаете, что такое детоубийца на зоне? Меня насиловали шваброй, меня били до посинения! А как узнали, что дело мое пересматривается, лицо кирпичом изуродовали, чтоб клеймо на всю жизнь осталось! Куда я теперь годна? Ни в школу вернуться, ни частные уроки давать. Родители меня стороной обегают, бывшие ученики в глаза издеваются, друзья прячутся, нигде поддержки нет. В театре копейки дают, дай Бог прокормится…

И девушка вдруг заплакала, тихонечко, горько. Я даже жевать перестала, когда весь ужас представила. Не убила она ребенка, а кому на зоне докажешь?

Арсений подал Юле салфетку, задумчиво похлопал по плечу:

– Ну-ну, возьмите себя в руки, можно что-то придумать. А прошлым махать как флагом – занятие бесперспективное. Убрать вам пора клеймо, однозначно. Лицо очистится – на душе станет светлее, и новая жизнь начнется. Молодая, красивая, талантливая – сколько радости впереди!

– У меня брюлики сохранились, Юра дарил, – подняла голову Юлия. В васильковом взгляде просыпалась надежда. – В банковской ячейке лежат, я их продавать боюсь, обманут.

– Как пить дать обманут, – авторитетно подтвердил адвокат. – Драгоценности следует предлагать знакомому ювелиру. Есть у меня человек, кой чем мне обязан. Вы, девочки, прогуляйтесь, носик попудрите, а я позвоню.

Адвокат достал телефон, мы направились в женскую комнату.

– Так я и сделаю, – вдохновилась девушка, остужая пылающие ланиты водой из-под крана. – Покопаюсь в Инете, клинику подберу, и завтра – на консультацию. Акулина к нам приходила не в первый раз, не в последний.

– Кто хочет пробиться на телевидение, милостей Акулины не дожидается. Станешь красавицей, сама подойдешь к Юлиану, он не сможет тебе отказать.

– И верно, – хихикнула девушка, – никто мне еще не отказывал, кроме зазнайки Беркутова. Он что, к тебе не ровно дышит?

Так-так-так, вместе с хорошим настроением, к нам возвращается беспардонность.

– Ты откуда это взяла?

– Я не слепая.

– Знаешь, Юль, иногда очень хочется, чтоб кто-то срочно ослеп. Углубится в свои проблемы, перестанет копаться в вещах, которые его ни разу не касаются.

Конкретная фраза, запрещающая развитие темы. Но прямолинейностью Юлию не проймешь.

– Значит, правда? Я угадала? – И посмотрела требовательно. Колись, подруга, хитрость твоя белыми нитками по черному вышита.

Пришлось объясняться, в подобных вопросах недомолвки опасны. Семейные недоразумения к хорошему не приводят, недаром половина вступающих в брак разводятся в первые четыре года.

– Мой муж и Арсений – друзья. Не давняя дружба, но крепкая, в трудностях закаленная. Благодаря усилиям Арсения, благодаря его помощи, мы с Сашей два месяца назад пожениться. Понятно тебе?

– А подробности?

Чтоб ты их по гримеркам разнесла?

– Перебьешься. Александр доверяет Арсению, как самому себе. А за меня боится, как бы что ни случилось. Просил друга присмотреть за женой. Я без присмотра бы обошлась, но спорить с мужем не стану, что скажет – сделаю. Так Саше спокойнее, это главное.

Юлия усмехнулась, ничуть не поверив:

– То-то твой друг платонический как Снегурочка побледнел, едва повязку заметил.

Но наткнулась на гневный взгляд и снисходительно выдала:

– Ладушки, успокойся, условно версия принята. А знаешь, зря ты корчишь недотрогу. Жить надо так, чтоб вспоминать было интересно, а рассказывать стыдно.

Мне уже стыдно, как будто я в самом деле в адюльтере виновата.

Впрочем, вечер прошел замечательно, Арсений передал Юле адрес и телефон ювелира. Приободрившись, девушка предприняла новые покушения на честь адвоката, и тот ей как будто подыгрывал.

Я приняла решение – впредь игнорировать бестактные выпады Юлии. Жалко ее. Потеряла почву под ногами, не может после колонии в себя прийти. Отсюда нервозность, постоянное желание самоутвердиться за счет унижения женщин и приближение мужчин. Со временем дурь пройдет, горизонты раздвинутся, я в талант Алины Ланской верю. И каждый, кто видел ее на сцене, верит.