Читать книгу Инвентаризация любви. Православные рассказы - Группа авторов - Страница 3

Дмитрий Сергеевич ненавидел опаздывать. Еще больше он ненавидел, когда рушились его планы. А сегодня, казалось, весь мир сговорился против него. Сначала сорвались переговоры с китайскими партнерами, потом секретарша перепутала документы, а теперь вот – навигатор завел его в какую-то глушь.

Он ехал на своей новенькой, сияющей черным лаком машине по размытой весенней дороге. Ему нужно было срезать путь до федеральной трассы, где стояла жуткая пробка из-за аварии. Навигатор бодро пообещал: «Маршрут перестроен, экономия времени – сорок минут». Дмитрий поверил электронному голосу и свернул.

Через десять километров асфальт превратился в бетонку, еще через пять – в грунтовку, а теперь это было просто месиво из глины и талого снега, обрамленное угрюмым еловым лесом. Связь пропала еще полчаса назад.

– Ну и где я? – зло пробормотал Дмитрий, вцепившись в кожаный руль. – Черт… – он осекся, вспомнив наставление своей покойной бабушки: «Никогда, Митенька, не поминай лукавого в дороге, ангела-хранителя отгонишь».

Он редко вспоминал бабушку, да и в храм заходил, только чтобы поставить свечку «за успех дела». Бизнес, конкуренция, ипотека за загородный дом, отдых на Мальдивах – вот что составляло его жизнь. Вера казалась ему уделом слабых старушек.

Машину вдруг резко повело вправо. Дмитрий крутанул руль, дал газу, но тяжелый внедорожник лишь беспомощно взревел мотором и осел. Колеса увязли в жирной, чавкающей грязи по самые диски.

– Приехали! – Дмитрий ударил ладонью по рулю. Он вышел из машины, мгновенно испортив дорогие итальянские туфли. Вокруг – ни души. Лес стоял стеной, с веток капало, пахло прелой листвой и безысходностью. Сумерки сгущались.

Он попробовал подкопать колеса, подложить ветки, но только испачкал костюм и замерз. Через час стало совсем темно. Бензина оставалось немного, печку гонять всю ночь было рискованно.

Вдруг вдалеке, сквозь частокол деревьев, мелькнул огонек. Слабый, едва заметный, но живой. Дмитрий, подхватив барсетку с документами, двинулся на свет, хлюпая по грязи.

Шел он долго, проклиная «срезку» и свою самонадеянность. Огонек вывел его к ветхому домику на краю заброшенной деревни. Рядом с домом виднелись остовы разрушенной церкви – только стены да часть колокольни без креста.

Дмитрий постучал в калитку. Залаяла собака – не злобно, а скорее для порядка. Из дома вышел старик в стеганой жилетке, с фонарем в руке.

– Кто там? – голос был скрипучий, но спокойный.

– Отец, помощь нужна! – крикнул Дмитрий. – Машина застряла. Есть трактор?

Старик подошел ближе, посветил фонарем в лицо гостю. Лицо у старика было все в морщинах, как печеное яблоко, а борода седая, клинышком.

– Трактор, мил человек, у нас в соседнем селе, да и тот сломан, – сказал он. – А зовут меня не отец, а дед Захар. Ну, проходи, чего в темноте мокнуть. Утро вечера мудренее.

В доме пахло сушеными травами, печным дымком и чем-то неуловимо знакомым, из детства. В красном углу теплилась лампада перед старинными иконами. На печке грелся пушистый кот Пушок.

Дмитрий, морщась от неудобства, объяснил ситуацию. Он сразу предложил денег – много, столько, сколько дед за год пенсии не видит. Лишь бы вытащили машину.

– Деньги твои, сынок, здесь не ходоки, – усмехнулся Захар, наливая гостю травяной чай. – Магазина нет, автолавку неделю как не видели. Ты пей, согревайся. А машину завтра Дружком вытянем, если Бог даст.

– Каким Дружком? – удивился Дмитрий. – Собакой, что ли?

– Зачем собакой? Конь у меня, мерин. Дружок. Старый, но тягловый.

Ужин был прост: вареная картошка в мундире, соленые огурцы да хлеб домашний. Но Дмитрий, привыкший к ресторанам, ел с неожиданным аппетитом. За столом разговорились. Оказалось, дед Захар живет здесь один, присматривает за руинами храма.

– Восстанавливать бы надо, – вздохнул старик. – Храм-то старинный, Покрова Пресвятой Богородицы. Да только кому оно надо? Молодежь уехала, старики померли. Я вот помру, и совсем крапивой зарастет.

– А вы зачем здесь? – спросил Дмитрий. – Перебрались бы в город, к детям.

– Нельзя мне, – серьезно ответил Захар. – Я тут при исполнении. Сторож я. От людей тут охранять нечего, всё украли давно. Я для ангелов сторожу. Литургия-то на небесах все равно идет, хоть и стен нет. Негоже место святое бросать.

Эти слова: «сторож для ангелов» – резанули Дмитрия по сердцу. Он посмотрел на старика – в заштопанной рубахе, с грубыми руками, но с таким ясным и спокойным взором, какого не встретишь у его партнеров по бизнесу.

Ночью Дмитрию не спалось. Он лежал на жестком топчане под овчинным тулупом и слушал, как ветер шумит в трубе. Ему вдруг стало страшно. Не темноты, не леса, а пустоты своей жизни. Вот он, успешный, богатый, застрял в грязи, и никто ему не поможет, кроме этого странного старика с конем. А если он умрет завтра? Кто о нем вспомнит? Конкуренты порадуются, наследники передерутся. А ангелы? Будет ли у него свой сторож?

Утром, едва рассвело, Захар запряг Дружка. Конь был худой, но жилистый. Долго они возились в грязи. Дмитрий сам, в своем испорченном костюме, толкал машину, подкладывал доски, кричал, командовал. Захар только молился тихонько да понукал коня.

И чудо случилось – тяжелый внедорожник, фыркая, выполз на твердую почву.

Дмитрий был грязный, уставший, но счастливый, как мальчишка. Он полез в бумажник, вытащил все наличные – толстую пачку купюр.

– Дед Захар, бери! Спасибо тебе! Купишь себе… ну, что надо.

Старик строго посмотрел на него и руки за спину спрятал.

– Не возьму. Грех это – за помощь брать. Христос велел: даром получили, даром давайте. Ты езжай, сынок, с Богом.

Дмитрий растерялся. Он не привык, чтобы от денег отказывались. Он сунул деньги в карман, неловко обнял старика и сел в машину.

Он уже выехал на трассу, когда его осенило. Он резко затормозил на обочине. Сердце колотилось. Он вспомнил глаза деда Захара, когда тот говорил про храм. Дмитрий развернул машину, но поехал не обратно в лес, а в город, в свой офис.

Через неделю к дому деда Захара подъехала колонна техники. Грузовики с кирпичом, лесами, бригада рабочих. Дмитрий вышел из головной машины, уже не в костюме, а в джинсах и куртке.

– Принимай подкрепление, командир! – крикнул он остолбеневшему на крыльце старику. – Будем крышу крыть. Негоже ангелам под дождем мокнуть.

Захар перекрестился дрожащей рукой и заплакал. А Дмитрий смотрел на разрушенные стены и впервые за много лет чувствовал, что он делает что-то настоящее. Не «сделку закрывает», а дыру в собственной душе латает.

Храм восстанавливали два года. Дмитрий стал там частым гостем, а потом и вовсе пересмотрел свой бизнес, перестал гнаться за сверхприбылью, стал больше времени проводить с семьей. Дед Захар дожил до первого звона новых колоколов. Умер он на Пасху, тихо и светло.

Теперь, проезжая мимо того поворота, Дмитрий всегда крестится на золотой купол, возвышающийся над лесом. И знает точно: навигатор тогда не ошибся. Это был самый точный маршрут в его жизни – маршрут к самому себе и к Богу. А та объездная дорога стала для него главной.