Читать книгу Чистое везение - Группа авторов - Страница 5

Пообещав сготовить мне каши, женщина вышла. А я осталась сидеть на кровати, размышляя над произошедшим. Такой вот финал моей жизни, если это был он, казался пиком моих неудач.

«Если все, умирая, попадают в новое тело, то почему не рождаются младенцами?» – только подумала я, и голова загудела.

– Ну, хоть имя родное осталось, – хмыкнув, прошептала я, посмотрела на свои ноги. Задрала сорочку и принялась разглядывать узкие и длинные стопы, тонкие лодыжки, красиво очерченные икры и колени.

Мне показалось, что руки сильно далеко находятся от туловища, когда я стою. До этого я всегда ощущала внутренней частью плеча складочки на боках. А сейчас было ощущение, что меня раздели. Даже с шалью.

– Самое главное – хотим ли мы в монастырь, Лена, – сказала я себе, вставая, и снова подошла к зеркалу.

Светло-зеленые глаза, русые волнистые волосы, красивые губы и нос. А главное – это было юное, совершенное лицо. Тело, которого не коснулись еще мои болячки, суставы без артрита.

– Жить еще и жить, – подытожила я и, распустив волосы, более пристально присмотрелась к новой себе. Подумалось, что могу ведь проснуться и оказаться снова дома. А этой девочке некуда просыпаться. И от меня зависит решение ее будущего.

Сердце щемило от тоски по дочке и внукам. Но вспомнились пророческие слова Валерьяныча. Не могло это быть случайным. Он словно знал, что меня ждет. Подготовить хотел, может даже и направить на правильный путь. А я… Эх!

Марию я решила называть матушкой. Она меня не поправила, не удивилась, значит, это норма. Когда она принесла тарелку с пшенной кашей, я поняла, что есть хочу безумно. Но, попробовав, поняла, что она пахнет дымом. Подгорела? Скорее всего!

Что там еще говорила игуменья? Деньги слугам раздать? Видимо, до отцового падения в «синюю яму» дом был полон людей, которые делали всю работу. А мамаша, наверное, кроме вышивания в руках ничего не держала. Ну, это ерунда. Было бы из чего готовить.

Я жевала, не обращая внимания на «аромат», и вспомнила, что в этом доме есть еще один «персонаж» как минимум мой отец. И, судя по вчерашним руладам и рассказу матушки, он не просто «выпил лишнего» у этих… как их… Ирбишевых. Он напился в стельку! И ежевечерне эту процедуру повторяет.

– А куда отец пойдет, когда мы уедем? – я не хотела ничего спрашивать, но выяснить требовалось все и сразу.

– Брату его я написала. Может, и образумит, если приедет. Мне тоже тяжело его оставлять, да только ты важнее, Еленушка. А в подворье, о котором Агафья сказала… так там только женщины. Голодными не останемся.

– А я работу могу найти? Что я умею лучше всего? Расскажи, я не помню, – соскребая кашу в тарелке, спросила я.

– Работу? Какую это работу? – она удивилась так, будто я сразу на панель собираюсь, а не обычным честным трудом на хлеб зарабатывать.

– Любую. Что я могу? Шить, вязать, вышивать? Может, пеку хорошо? – попыталась дать ей наводки.

– Видать, ударилась ты все же головой. Доктор завтра придет, расскажи ему, что помнишь только меня. Может, скажет в больницу поехать с ним и побыть там? – в голосе ее появилось беспокойство.

– Нет, этого говорить не стоит. Голова ведь не болит. А память со временем и вернется, как начну делать что-то. Не надо ему этого знать. Мало ли, скажут еще, что дурной стала, – мне нельзя было испытывать судьбу. Я не знала, какого рода тут врачи.

– Ну, коли так считаешь, то не говори. И правда, чего же я сама-то не скумекала,  – она хмыкнула довольно и часто закачала головой. Видимо, порадовалась, что избежала очередной проблемы. Хотя, радоваться, судя по всему, здесь было нечему.

Матушка по жизни была ведомой, полностью зависела от других: родителей, мужа и явно более трезвомыслящей сестры. А сейчас показывала, что готова передать право управления мне. Лишь бы не самой. Она была из слишком податливого теста. Но я не должна была особо опекать ее, давая надежду на то, что все решу сама.

В монастырь, даже если он на свежем воздухе, я не хотела! Неправильные решения затягивают как болото. И потом ты привыкаешь к тому, что тебя окружает, начинаешь искать положительные стороны, смиряться. А после и вовсе радуешься, что так случилось.

Эта мысль, вдруг сверкнувшая в моей голове, показалась совсем не моей. Или она родилась после пережитого?

До вечера мне велено было лежать, что я и делала. Подумать было о чем. Не поднялась бы даже, коли не проснувший в этом чуть живом организме естественный интерес к уборной.

Туалет нашелся за одной из дверей в коридоре. Размером, наверное, три на три метра. И обставлен достаточно сносно: сиденье со спинкой, обтянутое бархатом зеленого цвета, с отверстием и ведром под ним. Большая деревянная лохань, исполняющая скорее всего роль ванны.

Окно, занавешенное плотной тканью, выходило на безлюдный двор: высокий забор вокруг дома, две поленницы дров, веревки с висящим на них бельем, пара лавок и стол.

Я вышла из туалета и на цыпочках проскользнула в коридор. Дверей было по три с обеих сторон. Заканчивался коридор приоткрытой дверью. Она-то, наверное, и вела на лестницу.

Рядом с туалетом обнаружилась комната с большой кроватью, множеством салфеток на всех доступных поверхностях, еще большим количеством статуэток на комоде и шкафом, похожим на мой, только трехдверным. Я решила, что это родительская спальня.

Потом была гостиная с затейливо убранными шторами, парой диванчиков на причудливо изогнутых ножках, два кресла, пианино, ковер на полу в центре, возле среднего окна – большой стол, накрытый салфеткой, ваза с искусственными цветами.

Последняя комната оказалась кухней. Тут было за что зацепиться взгляду: у стены, ведущей на лестницу, высокая, широкая – метра полтора, плита, под которой в печурке теплились еще угли. Труба уходила в потолок. На плите сох подпаленный котелок из-под каши. Мне захотелось плеснуть в него воды, потому что нагара там было уже предостаточно. Длинный стол, скорее всего, для приготовления еды. А у стены, что была общей с гостиной, полки от пола до потолка. Там стояли мешочки, железные банки, корзины, что-то просто было завернуто в полотенца.

Напротив кухни нашлась столовая. Очень похожая на гостиную, только без диванов. Обеденный стол человек на двенадцать, стулья. Возле окна столик, наверное, для удобства раздачи. И удивительной красоты горка с посудой.

– Да тут не то что газом, тут даже электричеством не пахнет, – вздохнув, прошептала себе под нос. И посмотрела туда, где за тонкой щелкой приоткрытой двери шумел неизвестный мне город или даже мир.

– Мария Елизаровна, я никак не смог отыскать Степана Семеныча. Все места объехал… Ну, где он бывает, коли вот так… надолго. Нетути. Как в воду канул, – густой мужской бас с улицы подстегнул мое любопытство, и, подобравшись к двери, я осторожно заглянула в щель.