Читать книгу Чистое везение - Группа авторов - Страница 9

Игуменья прибыла к нам рано. Как только рассвело, закрытая наглухо карета остановилась возле дома. Хорошо поставленный приказной тон моей тетки даже не указывал. Она повелевала. Велела открыть ворота и въехать во двор.

Этим утром я уделила своему внешнему виду больше времени: нагрела воду и помылась сама, как могла, высушила волосы, уложила в прическу. Труда это не составило, потому что волнистые волосы выглядели опрятно, даже если их просто собрать шпильками на затылке.

Перебирая накануне вещи, я нашла чулки, сорочки и прочие «прелести» дамского гардероба этого времени. В отличие от матушкиных вещей, отправленных на подворье, свои вещи я собрала сама. Включая одно из самых нарядных платьев: из шелка нежного зеленого оттенка с тонким кружевом. Оно было не ношеное ни разу. Видимо, планировалось для моего сватовства.

Шляпки тоже имелись, и я не торопилась ими пользоваться, потому что надо было разобраться, какую когда надевать. Некоторые были из того же материала, что и платья. И тут сомнений не возникало.

Наученная когда-то дочкой, я просто положила их одно на другое, сверху разложила белье и закатала все это в разноцветный «ролл». Оставалось только упаковать его в покрывало, перевязать бечевой. Я думала, что соберется настоящая гора из вещей. Теперь же я имела небольшой «ковер» в рулоне, горку шляпных коробок, мешок с обувью и дорожный саквояж.

При желании я могла все это перенести сама.

Одевшись, я встретила Наталью и уточнила: нет ли сейчас поста? И  подготовила к приезду игуменьи что-то вроде шарлотки: распарила сушеные яблоки, как смогла, взбила яйца и испекла в остывающей печурке. Цвет вышел не очень красивый: высокую температуру нельзя было регулировать. Но на глаза попалась каменная ступка, в которой перетерла сахар до пудры и посыпала пирог.

– Матушка Агафья, позавтракайте с нами. А потом все обсудим. Это я за вами послала, – я пригласила ее в столовую, где мать, обалдевшая на этот раз от пирога, уже сидела за столом.

Наталья тоже пришла рано и суетилась, заваривая чай. Ругала она меня за то, что посуду всю увезли. И такую гостью принимаем с обычными щербатыми кружками.

– Кто решил вещи перевезти? – съев пару ложек пирога, монахиня долгое время тянула горячий чай из блюдца и рассматривала нас, словно хотела увидеть что-то новое. Или просто оценивала наше состояние.

– Еленушка собрала все с Натальей. Я задремала днем, а вечером только и встала чаю попить, да снова заснула. А сегодня встала рано, а она вот… одета уже… И пирог, – Марии будто неудобно было за «такую» дочь.

– Чего звала, Елена? Я бы завтра и так за вами приехала! – Агафья посмотрела на меня, а мне показалось, что меня просвечивает аппарат МРТ.

– Хотела сказать, что я не поеду на подворье, матушка. В городе останусь. Вас с матушкой провожу, а сама работу поищу. Руки, ноги есть, голова на месте. А к вам в гости приезжать стану, – я не отпрашивалась. Я доводила до сведения. И надеялась, что это сработает.

– А жить где будешь? – в голосе Агафьи не было и намека на издевку или недоверие. Мы говорили, как два взрослых человека.

– Дак… у нас пока может остаться. У батюшки. Я как замуж вышла, они без меня места себе не находют! – голос Натальи прозвучал так уверенно, будто мы с ней это уже обсуждали. – Братья-то малы еще, а матушке по дому никто не помогает. Да и без помощи… хоть поговорить будет с кем. А то я на другом конце города живу и времени к ним зайти никак не найду.

– К Федору можно, это правда. А делать ты что будешь? – Агафья явно чувствовала себя сейчас главой семьи. Но я и не боролась за это место. Если бы не такая заступница, я даже не представляю, куда бы мы пошли и что бы нас ожидало.

Вдруг в голове мелькнула мысль, что никогда в жизни у меня не было такой поддержки. Такого человека, к которому можно прийти в любом случае: и с головой покаянной, и за советом. И найти помощь, заботу и, главное, утешение!

– Я осмотрюсь, придумаю что-нибудь, матушка Агафья. А коли не получится, сразу к вам. Дай мне шанс, – спокойно и уверенно сказала я.

– Две недели. Я денег дам Федору за твое проживание и содержание. Через две недели приеду. Коли мне чего не понравится, заберу тебя. Уговор есть уговор. Так решим? – начала она фразу хмурой и даже грозной, а закончила с улыбкой. Только сейчас поняла, что женщина с юмором и специально жути нагоняла: смотрела, как я отреагирую.

– Да, договорились! – ответила я и не удержалась, поднялась из-за стола и обняла Агафью. По глазам видела, что она меня любит не меньше матери.

– А как это она одна, Агафьюшка? Как она одна-то тут, в городе? – мать принялась было снова выть. Но игуменья глянула на нее, и та притихла.

– Я сегодня у вас задержусь, пока мебель продаете. А то вдруг и спать не на чем будет! Заберу тебя, Мария, к Федору заедем, поговорим о Елене.

И повернулась ко мне:

– Ну всё, иди. Вижу, не сидится тебе на месте, – монахиня отстранилась от моих объятий и указала на двери. Видимо, был у нее с матушкой свой разговор.

Наталья выручила меня совершенно неожиданно – это первое. Второе – у нее хороший слух и запредельное любопытство. Из этого можно сделать один вывод: надо быть внимательнее к тому, что говорю и как себя веду. Ладно, граф «Козий остров». Она могла и чего другого от меня наслушаться.

С мебелью получилось смешно: с разницей в час прибыли две купчихи. И пожелания их совпали на мебели из гостиной и этих чертовых шкафах.

– Я приехала раньше, а значит, я первая должна выбрать, – голосила одна.

– Я постарше, да и муж у меня рангом повыше, – орала вторая.

И хорошо, что весь сыр-бор происходил в доме. Иначе зевак, притормаживающих на ор из наших окон, было бы куда больше.

«Не знаю, что там за ранги у купцов, но бабы богатых мужей, похоже, и в этом, и в моем прежнем времени очень похожи. Здесь шкафы, а там сумки известных брендов.», – подумала я и вышла из-за спины Марии.

– Кто больше даст, тому и продадим гостиную и шкафы, – выпалила я и незаметно взяла ладонь матушки в свою. Когда я подвела ее к Агафье, восседавшей на диване из этого самого гарнитура, монахиня чуть заметно улыбалась.

Вот такая молчаливая поддержка с ее стороны была для меня куда значительнее денег сейчас. Одно заботило: ведь она видит, что племянница ведет себя не так, как раньше. Неужели это ее не беспокоит?

– Тридцать рублей тебе хватит на две недели. Еще десять отдадим Федору. А ты, Мария, рассчитайся с ним и с Натальей, – раздавала указания Агафья, когда мы, собрав оставшиеся узлы с нашими вещами, выходили из дома.

Матушка смотрела на голые стены с такой грустью, что у меня сжималось сердце. Я вспомнила себя, когда пришлось продавать дом, принадлежавший когда-то родителям и прадеду, которого хорошо помнила.

Мы вышли на улицу, и я обомлела: люди стояли вдоль домов на тротуаре, засыпанном соломой, кто-то торчал в окнах, наблюдая за крахом некогда богатой, успешной во всем семьи с очень хорошими «подвязками» в духовенстве.

Я подняла глаза на окна второго этажа дома Софьи и увидела ее заплаканное лицо. Нет, она не желала мне зла, и я держала дружбу с ней в уме. Конечно, на деле наши отношения могли бы со временем так или иначе зайти в тупик: ведь мы разного «возраста», у нас разные взгляды на жизнь. Но хоть какая-то родная душа мне все равно была необходима.

Я качнула головой в знак приветствия, провела пальцем в перчатке под глазом, намекая вытереть слезы, и послала легкий воздушный поцелуй. Лицо Софьи изменилось, губы растянулись в улыбке.

– Ну, чего улицу запрудили, проезжайте, – голос возницы, который вот уже несколько минут не мог проехать из-за нашей посадки, прозвучал как выстрел. Назад пути не было.

Мы уселись в карету, Федор с Натальей поехали впереди в коляске. Вот сейчас-то и начиналась моя новая жизнь, а не в момент, когда я проснулась в незнакомой комнате!