Читать книгу Чистое везение - Группа авторов - Страница 8

– Вот это мы попали! – прошептала я и подошла к кованым воротам. Это был не дом. Это был целый комплекс строений, в центре которого возвышалось прелестное персикового цвета трехэтажное здание с белоснежными колоннами.

Во дворе сновали люди: что-то выгружали с телег, кричали и ругались на нерасторопных коллег-возниц, хохотали, подтрунивали над девушками, шастающими между телегами с корзинами.

– Кирилл Иваныч, батюшка, мочи уже нет ждать. Мы эту землицу аж с леса на другом конце города везем. Поторопи мужиков, а то до ночи нужное не успеем привезти, – проорал один из мужиков, и я замерла.

«Кирилл Иванович Вересов – один из хозяев усадьбы. Ученый-агроном, которого…», – пронеслись в голове слова Валерьяныча, моего любимого деда, считаемого всеми блаженным.

– Чертовщина, не иначе. Но он будто знал, что я сюда попаду, и рассказывал мне, да так подробно…

– Барышня, вам тут не музей и не театра! – за моей спиной раздался окрик, и кто-то аккуратно за плечо отодвинул меня от ворот. А потом их отворил, и во двор въехала очередная телега с бортами, груженая землей.

Я успела войти внутрь за телегой и прижалась к стене одноэтажного строения с небольшими окнами, на которых висели кованые решетки.

В суете никто не заметил девушку, аккуратно фланирующую меж горланящим народцем, и это мне было на руку.

«Идти прямо к Вересову? Или найти управляющего? Или кто тут должен быть по хозяйству?», – мысли в голове скакали как кузнечики, и я, подгоняемая страхом существования в монастыре, выдохнула и направилась к центральному входу.

– А вас как сюда занесло, барышня? – голос, явно обращавшийся ко мне, сделал меня «видимой», и все обернулись на женский окрик. Уперев руки в бока, за мной стояла крупная и налитая как яблочко женщина лет сорока. В сером платье, белом переднике, аккуратной шляпке. В руках она держала стопку полотенец или тряпок, но белье было белоснежным.

– Я к Кирилу Ивановичу, – стараясь держаться с некоторым превосходством, ответила я.

– Он никого сейчас не принимает. Можете мне передать, если что срочное, – она обогнала меня и направилась к центральному входу.

– Не могу, дело личное! – добавив голосу серьезности, настаивала я.

– Он не принимает, сказано ведь. Не говорит с теми, с кем говорить не желает! – Женщина поднималась по лестницам на крыльцо, словно уточка.

– Ладно, а вы кто?

– А я Варвара Михална, я тут по хозяйству, – важности в ее голосе тоже прибавилась.

– Я с очень важным разговором, милая Варвара Михайловна! Я на работу к Кириллу Иванычу хочу. Я столько про его дело знаю, что ему и не снилось! – я смотрела на лицо Варвары и понимала, что на нее мои слова никакого впечатления не произвели.

– Говорю ведь, не берет никого, не говорит ни с кем. У него тут еще кабинет, где преподает. Ни времени, ни сил у барина нет на вас, прохиндеев, – женщина отвернулась и вошла внутрь.

– Навредить ему собираются. И я знаю кто. Коли не сообщите, сами виноваты останетесь, из-за заносчивости своей, – прокричала я и добавила: – Я Елена! Дочь купца Степана Семеныча… – и я поняла, что фамилии своей я не знаю! – Тут недалеко, вверх по улице живу! Завтра нас из дома выгонят и не найдете меня.

Развернувшись, я приподняла надоевшую, путающуюся между тощими ножками юбку и зашагала к воротам. Мужики хохотали. Люди, проходившие по улице, останавливались, чтобы посмотреть, кто это орет.

Мне было плевать, потому что уже вторая моя жизнь рассыпалась прямо в моих руках, превращаясь в пепел.

– Господи, за что мне это все? Вот ты хоть намекни, в чем я провинилась? – я шагала по улице, как гренадер и совершенно не думала, что с этим телом не выгляжу грозно, скорее смешно. Думать о мелочах мне было просто некогда. Смеются? Отлично! Смех продлевает жизнь!

– Хорошо смеется тот, кто смеется последним, – бубнила я.

Группки женщин, которых я обходила, даже не шептали мне в след, а просто говорили достаточно громко между собой, что я совсем сошла с ума после такого горя, свалившегося на мою семью. Но самое страшное было то, что на их взгляд я это тоже заслужила, поскольку дети отвечают за ошибки родителей.

К дому я подошла доведенной до кипения. Заглянула в лавку, где Федор складывал в огромный холщевый мешок клубки веревки и бечевы.

– Управились, Елена Степановна. Наталья-то пришла и вас искала. Будем чего возить из дома-то? – поинтересовался мужчина, внимательно всматриваясь в мое лицо.

– Будем, Федор. Все увезем, что успеем. Матушка не вставала?

– Наталья из окна мне помаячила, что спит.

– Вот и хорошо. Начнем со столовой. Посуду переложим тряпками. А в телеге ее на одежду погрузим, чтоб не перебить сервизы. В нашем хозяйстве сейчас и пулемет – скотина.

– Хто?

– Скотина-то? Корова с рогами! Знаешь? Нам сейчас любая рухлядь дорога. Поднимайся через полчаса, только скажи мужикам, чтобы не орали.

Натальей оказалась молоденькая дочка Федора. Округлая, но не толстая. Чуть выступающий животик намекал о четырех – пяти месяцах. На полных плохо заметно до этого срока. Но видно, что она не лежала ни дня своего интересного положения. Крутилась Наталья, как веретено. Пока меня не было, споро вытащила из шкафа матушкиного шубу, платья и уже сворачивала их в простыни.

– Идем сюда, – шепотом позвала я женщину, и она заулыбалась. Я поняла, что она меня знает.

– Елена Степанна, милая вы наша, я молилась за тебя ежевечерне…

– Наталья, потом будем говорить. А сейчас смотри… – я обрисовала план работы и отправилась к своему шкафу. Забрать я планировала все. Но что-то нужно было отправить сейчас, чтобы не волочь потом на себе. Как говорится: «пока чешется, надо чесать».

И почему я так свято уверилась, что Вересов возьмет меня? Неужели хотела рассказать, что я из будущего? И чего? Что я ему расскажу? Что у нас там телевизоры, интернет и Юрий Гагарин совершил первый полет в космос?

Как быстро здесь отвозят на «гафуровские дачи»? Тут ведь не наше время: говорить с тобой психологи не будут. Ноги в ванну, ток врубят, если его уже придумали, и трясись, наслаждайся, пока вся дурь из головы не выйдет. Знаем, видели в кино такие процедуры. Может и выдумка, но проверять точно не стоит.

– Или я ему про рассаду свою расскажу? И что с ней? Я знаю о рассаде ровно то, что написано на упаковке. И то только пока читаю, – за этим бормотанием меня и застала проснувшаяся матушка.

– Еленушка, милая, тебе лежать надо, – она прошла и села на мою кровать, на которой валялось все, чем был ранее начинен царь-шкаф.

– Я в порядке. Главное есть сейчас, чтобы силы были. Завтра тетка приедет, остальное все решим…

– Я помню, что ты сказала. Только страшно мне оттого, что ты делаешь. Боязно, что голову повредила-таки.

– Матушка, не повредила, так… чутка запамятовала, что к чему. Но я по чуть уже и Федора, и дочку его Наталью вспомнила, – я указала на окно, – и Софьюшку тоже!

– Вот и хорошо. Только ты никогда и ножа в руках не держала, деточка, – она рыскала взглядом по моему лицу, видимо, ища какие-то особенные черты, присущие сумасшедшему. Или хотела встретиться со мной глазами, но я кидалась то к шкафу, то к комодам.

– Знаешь, я как-то читала в одной книге про графа Калиостро! Так вот, он вводил людей в сон. И пока они спали, говорил им, что они умеют, допустим, шить. Эти люди просыпались и начинали шить. День шьют, ночь шьют, и самое-то главное: остановиться не могут: так им это нравится… – я тараторила без умолку, привнося в этот мир несусветную «дичь», частично услышанную где-то, частично только что придуманную. Мать то хваталась за щеки, то закрывала ладонью рот от изумления.

В общем, примерно через час я убедила ее, что это Бог меня ведет своею рукой. Потому что чертям в наш дом хода нет – матушка Агафья наш лучший защитник от всего, что касается нечисти. А раз дал мне Бог силы и умения, то про них шибко трепаться не стоит, а то поедем далеко и надолго.

Подняв голову, я повернулась к двери и увидела в проеме белое, как саван, лицо Натальи.

– Еле-ена Степанна, я тоже никому не скажу. Вот чудеса-то, тайна Божия! – шептала Наталья и крестилась.

Это в мои планы не входило, но времени на запугивание темной, хоть и городской жительницы у меня не было. Да и судя по тому, что она ходила потом за мной и канючила еще рассказать про «графа Козий Остров», кроме любопытства в девке ничего не было. Уж точно не злая и не навредит.