Читать книгу Бой титанов - Группа авторов - Страница 6

Перед войной Германия экономически обгоняла Россию как минимум на 10-15 лет. Особенно это ощущалась в сфере сложного наукоемкого производства. Она, также, имела дополнительный плюс в том, что ее экономика уже была заточена на войну. Российская тоже была, однако не до конца.

Заводы рейха уже развернулись, – вот для кого война была благом. Кроме прибыли и оборота она дарила неограниченный полигон. Участие в Европейских компаниях 1939-1940 г.г. стимулировало у немцев военно-технический прогресс, а их боевая техника вышла на ведущие позиции в мире. Опытные результаты не пропадали у немецких конструкторов даром. Они обязательно учитывались при модернизации самолетов, танков, бронетранспортеров и т.д.

В итоге, вовлеченность германской промышленности в боевые действия выросла до такой степени, что было уже не понять: обслуживает ли она войну, или наоборот использует. Немецкая индустрия заняла свою нишу, как составная часть милитаризма, и была верной спутницей Гитлеру на взлете его карьеры. С другой стороны, фюрер, отрицающий чью-то волю, действовал также и в интересах промышленности. Нужда в единении была пока велика.

В России директора оборонных предприятий и проектных бюро тоже не зря ели хлеб. Но с учетом того, что на их потенциальных соперников работала вся Европа, единолично вести гонку вооружений им было трудно. Не факт, что они были хуже немецких визави. Однако российские инженеры и производители испытывали ряд ограничений.

Отечественная индустриальная база уступала германской, причем уступала серьезно. В первую очередь это влияло на объемы производства, жестко лимитируя их. То есть, для того чтобы увеличить выпуск военной техники, приходилось сокращать выпуск техники гражданской, в той или иной степени тоже необходимой на войне. Эта «вилка» мучила русскую индустрию наряду с острой нехваткой валюты. Русские не могли клепать сложной и дорогой техники именно из-за нехватки финансов.

= I =

Также, в пику распространенному мнению, до войны Россия не была эдакой ресурсной кладовой. Наоборот, она нуждался в сырье для изготовления легких металлов: алюминия и дюраля. Без них Россия штамповала боевые самолеты из дельта-древесины, и даже сосны. То, что для марки «Хейнкеля» и «Мессершмитта» давно уже стало вчерашним днем, в сборочном цеху «Яковлева» и «Лавочкина» оставалось нормой жизни на протяжении многих лет.

Без сотрудничества с ведущими странами, без импорта стратегического сырья и техники двойного назначения (железнодорожные составы, автомобили и т.п.) Россия проигрывала рейху еще до войны. Возможно, именно по этой причине Сталин так горячо желал мира в предвоенные годы, чувствуя зависимость от внешних условий.

Единственное, чего имела она в избытке, так это – нефть. Но к началу войны Германия черпала нефть из Румынии, или же удовлетворяла спрос на горючее с помощью концернов, синтезирующих топливо.

Химическая индустрия рейха дополняла суррогатом нефтяной импорт, и выдавала на-гора многие тонны пороховой смеси. Без нее вряд ли можно себе представить широкомасштабную войну. В этой области между будущими соперниками тоже ощущался дисбаланс. Без импорта химикатов русские не могли обеспечить Красную Армию порохом наперед. Текущий запас был, но это был запас мирного времени.

Чтобы не пойти по ложному пути, сравнивая перед войной Германию и Россию, не надо путать их реальные возможности с перспективными. Тогда, вопреки разнице в географических размерах, не Россия, а Германия была подлинным военным гигантом. Вот почему Сталин всеми силами хотел отсрочить войну, в то время как Гитлер спешил ее начать. Большая Россия, с ее дремлющим потенциалом, не могла им воспользоваться сию же минуту. Зато Германия, не обладая ее территорией, за счет союзников приумножила себя так, что смутила даже Америку. Неслучайно Вашингтон не рискнул первым объявить Берлину войну.

Понимая все до конца, советская Россия, как могла, старалась проскочить эту сложную фазу. И как показали дальнейшие события, кое-что в этом ей все-таки удалось.

В жизни почти не бывает так, чтобы принципиальный спор не таил в себе крутую интригу. Иначе, какой в нем смысл? Эта аксиома как нельзя лучше отражала суть советско-германской военно-экономической дуэли. Хотя в Германии было модно считать Россию отсталой страной, разница между ними не была абсолютной.

Конечно, германское военное производство считалось ультрасовременным. Однако это не обеспечивало победы в гонке вооружений заранее. Россия вообще оказалась очень неудобным соперником. Благодаря социалистической модели производства цена любого ее товара почти не зависела от вложенного в него труда. Отсутствие денежной массы она с лихвой покрывала дешевой рабочей силой, используемой на заводах.

Если Германия делала ставку на техническое совершенство, Россия уповала на простоту и дешевизну штампуемого оружия. Что на практике было лучше, большой вопрос. Дефицит сложности на производстве – это ведь не всегда плохо. В хорошем смысле простота сочетается с надежностью и экономичностью, чем как раз и отличались изделия русского цеха. Например, простая технология изготовления-сборки танков и самолетов, позволяла не тратить много электроэнергии, и не испытывать дефицит опытных специалистов. При этом драгоценные финансовые средства также расходовались экономно.

Лимит номенклатуры привел к тому, что российские инженеры и конструкторы хорошо освоили ресурсы, имеемые в достатке. Они подгоняли свои далеко идущие планы под конкретные возможности страны. Надо сказать, их усилия, в конечном счете, увенчались успехом.

Да, Германия лидировала в производственном процессе (и не только над Россией), но это было лидерством сегодняшнего дня. Новаторское оружие не может до конца считаться хорошим, если оно дорого стоит. А удовлетворительное способно конкурировать с ним при соответствии качества и цены. В итоге, внешне выгодная конъюнктура оказалась внутренне скользкой, и многое в индустриальном соперничестве решали нюансы. На самом деле грань между успехом и провалом была, но она была слишком неуловимой. Т.е., вряд ли кто-нибудь заранее мог предсказать, где именно она есть.

С одной стороны, российские образцы оружия и боевой техники по своим возможностям уступали немецким. Это изначально ставило Красную Армию в невыгодное положение к вероятному противнику. Но с другой стороны, именно из-за дешевизны производства Россия имела и свои шансы. Себестоимость ее боевого парка была ниже германских аналогов, не говоря уже о том, что русские экономили время на выпуске. Не сразу, но когда-нибудь это должно было наклонить чашу весов.

Россия, а не Германия, могла позволить себе вести затяжную войну. Потому что она ковала боевую материальную часть дешевле и легче. Трудным для нее было выдержать напор Германии, технически готовой к молниеносной войне. В свою очередь, если немцы войну не форсировали, они сами уже садились в болото. Война на истощение ничего хорошего Германии не сулила. Ее армию и экономику подстерегал кризис из-за дорогостоящего расхода средств. При затягивании войны на несколько лет, ее достоинства сводились бы к недостаткам.

Но до этого надо было еще дожить. А пока, к середине 1941 г., все шло для нацистской Германии как нельзя лучше.

* * *

Если воспринимать вооруженные силы как мускулы отдельного государства, рельефнее нацисткой Германии в 1940-41 г.г. не выглядел, пожалуй, никто. Армия рейха имела ощутимую фору над Красной Армией, как и над любой другой армией мира. Пусть фора эта не была безоговорочной и существовала какой-то срок, но все же. Вермахт – мастер мобильной войны, оправдывал звание «военной машины».

Так было в целом. Частности свидетельствовали о том же. По таким параметрам, как численность, техническое оснащение, кадровый состав, боевая подготовка, опыт и дух, ему мало кто соответствовал, да и то не везде. После впечатляющего марша по Европе вермахт считался непобедимым. Неудачная (по замыслу) бомбардировка Британии отнюдь не задела германского самолюбия. На суше никакая Британия и не помышляла о соперничестве. Что бы ни случилось, в любом случае немецкие войска твердо удерживали Европу. И досадный эпизод в воздухе по общим оценкам был исключением, подчеркивающим правило об их праве сильного.

Именно поэтому Германия диктовала условия на этой войне. Если б кто-нибудь ей сказал, что через 4 года она выбросит белый флаг, – увидел бы наверняка кривую усмешку. Как можно думать о таком, когда она только что порвала Францию, насмерть встревожила Англию, и собралась уничтожить Россию.

Но даже в России вермахт совершенно не собирался останавливаться. Победа над русскими отнюдь не была пределом немецких грез. Полет фантазии германских военных, как и всей нации, простирался гораздо дальше. Туда, куда можно дойти, не снимая сапог (на море все было скромнее). Фюрер, мысленно заселивший Россию нордическими колонистами, воспринимал ее как очередную ступень к мировой гегемонии. Гегемонии реальной настолько, что у немцев бурлило внутри. Обладая высококлассными вооруженными силами, Германия, ни много ни мало, претендовала не на отдельную победу, а на владычество в Евразии. Войну она спешила продлить не для выживания, а с целью умножить могущество и трофеи. Тем более, что веские основания к этому были. Главной из них был вермахт.

Его очередной соперник – Красная Армия, не уступая в числе, как организованная сила была в поиске. Перевооружение армии только начиналось, управление оставляло желать лучшего, а средства связи не обеспечивали надежную связь. Это не имело бы такого значения, если бы ее поджидал кто-то еще. Но в том-то все и дело, что поднаторевший в боях враг улавливал чужие недостатки, и был беспощаден в случае, когда их находил.

«Сырость» военной структуры России дала о себе знать на финляндской войне. Война закончилась принудительным миром для маленькой страны, но не ее разгромом, как следовало ожидать. Такая победа, когда заведомо более сильная сторона не унизила слабую, в чужих глазах выглядела поражением, «подмочившим» российский авторитет.

В Берлине рассуждали именно так, оценивая Красную Армию и всю советскую Россию в качестве объекта для атаки. Перспектива зимней войны с русскими пугала немецкое командование не более, чем отсрочка боевых действий примерно на год-два. Ведь тогда нынешнее преимущество могло и исчезнуть.

Предварительный штабной анализ свидетельствовал о явном превосходстве немцев. Конечно, Красная Армия не была мягкотелой из-за жесткости внутри нее. Но и отнести ее к полностью отмобилизованной тоже было нельзя. До агрессии Гитлера советские войска имели боевое крещение на Дальнем Востоке. Однако его было недостаточно, чтобы желать новой войны в будущем. Внутренняя мобилизация и настрой еще хромали, не позволяя бросить перчатку кому угодно. Короче говоря, инициатива была в чужих руках.

Не будет преувеличением сказать, что все советские люди чувствовали угрозу с западных рубежей. Однако кремлевская пропаганда твердила им иное. Но, весной 1941 г. напряжение около границы усилилось так, что ощущение тревоги зашкалило. Многие просто недоумевали.

Но в России мало кому дозволено излагать свою точку зрения вслух. В сталинской России – тем более. По этой причине люди в военной форме стали невольными соучастниками ошибки, которая вскоре поставит страну на грань выживания, и которую им придется исправлять самим, невзирая на жертвы.

Учитывая важность этого вопроса, уделим ему главу, какой бы нелестной для нас, друзья, ни выглядела правда.