Читать книгу Бой титанов - Группа авторов - Страница 9

Могла ли Красная Армия в 1941 г. выглядеть лучше? Да, могла, но не настолько, чтобы изменить содержание и вектор войны. Провалы на фронте вытекали не из личных ошибок, от чего никто не застрахован. Всплыли и системные изъяны Красной Армии, объективно существующие в тот момент. Советские войска комплексно уступали врагу, и такое положение вещей нельзя было изменить в одночасье.

Когда дела из рук вон плохи, есть соблазн найти крайнего, или же пытаться апеллировать к невезению. Но лучше все-таки этого не делать, потому что удача, без чего действительно не обойтись, любит сильнейших. Такими в далеком 1941 г., бесспорно, были нацисты. Помешать их напору Красной Армии было невероятно сложно. И, без того чтобы сетовать об упущенном, ей оставалось, увы, терпеть. Т.е., не теряя присутствия духа и используя контригру, ждать, пока немцы выдохнутся. Только тогда можно будет что-то решать самим.

Почему же на практике русские действовали иначе? Да потому, что этот факт был Кремлем игнорирован. Руководство России хотело исправить все сразу, еще до того, как втянуться в войну. Конечно, требовалось время, чего катастрофически не хватало. В силу ряда причин враг доминировал, чего слепо не замечали в Кремле.

Можно понять желание высшего руководства быстро преодолеть кризис. Но, как часто это бывает, в итоге стало еще хуже. Поспешные контратаки без учета тактической обстановки лишь усугубляли его. Красная Армия шла вперед очертя голову, оголяя свои тылы и фланги врагу.

Война, как и любое другое дело, имеет свою кухню, куда лучше не лезть из зала. На ней, в первую очередь, надо исходить из военной целесообразности, в ущерб пафосной белизне. Любая армия должна уметь не только наступать (что предпочитают все), но и отступать (чего никто не любит), если результат того требует. Надо в совершенстве владеть любыми приемами и делать любые шаги, кроме несовместимых с кодексом чести. Сознательное отступление оттуда вычеркнем. Оно никогда не считалось позором.

= I =

Первые поражения русских войск случились не потому, что они отступали. Наоборот: они стояли на месте, пока немцы оперировали по краям. Командующие фронтов, готовясь к войне, губительность этих схем оценили не сразу. Когда же это происходило, было уже поздно.

Но что еще оставалось делать, если сама идея отступления в начале войны считалась крамольной. В довоенных инструкциях и газетах все уже было расписано наперед. Правда, там их на путь истинный наставляли другие, сами ничем не рискуя. И обязательные установки бумажных стратегов, а то и вовсе случайных лиц, не отличались военной мудростью.

А пока летом и осенью 1941 г. враг спокойно окружал русские соединения, и счет военнопленных перевалил за миллионы. Особенно трагичной сложилась ситуация под Киевом. Там Сталин, вопреки советам генштаба, запретил отвод 500-тысячной группировки за Днепр, при угрозе ее окружения. Вскоре он потеряет Киев и войска, почти целиком угодившие в западню. И вообще за первые полгода войны в плену оказалось свыше 1 миллиона русских.

Попытки взломать «котел» извне обычно гасли из-за отсутствия надлежащего тыла. Даже при наличии сил и средств, способность вести бой зависела от снабжения, с чем вечно были проблемы. Один топливный голод чего стоил. Нередко происходила сцена, когда части Красной Армии, шедшие на выручку, атаковали пока жгли горючее. Затем, с глухими моторами, они свертывали движение и бежали прочь. Именно бежали, кидая пушки и танки, лишь бы не оказаться в плену самим.

Учитывая атмосферу на фронте, боязнь «котлов» витала над русскими, чем нередко лишала их мужества. Поэтому внезапно они могли поддаться панике, если вокруг складывалась похожая ситуация. Ведь окружение, в сущности, было необратимым.

Можно представить себе шок красноармейцев, плененных не где-нибудь, а на родине. Однако и другим русским военным было не легче. Понуро идя назад, они опускали головы и прятали глаза от обывателей, брошенных на произвол судьбы. Здесь было не до упреков. Ведь что может быть хуже, когда люди, кого армия призвана защитить, стояли и молча смотрели ей вслед. Они провожали свою истерзанную армию, мучительно гадая, вернется ли она вновь…

…Как бы то ни было, но к ноябрю 1941 г. на севере Восточного фронта вермахт вышел к Ленинграду и блокировал его. В центральной зоне он миновал Вязьму, угрожая непосредственно Москве, а на юге занял почти весь Крым (без Севастополя).

Ленинград и Севастополь немцы тоже едва не захватили сходу. Однако упорство их защитников спасло не только эти отдельно взятые города. Как стало ясно позднее, оно спасло всю Россию, переживавшую тогда жесточайший военный кризис.

С другой стороны, даже с Севастополем и Ленинградом, русские были почти в безнадежном положении. Катастрофа казалась неминуемой, когда у Вязьмы и Брянска в два крупных «котла» угодили последние силы Красной Армии, сдерживающие противника в центре.

Так что же произошло? На пути к Москве немецкая группа армий «Центр», задействовав три четверти механизированного состава, прорвала оборону Западного и Брянского фронтов невдалеке от русской столицы. Это был удар почище Киева! Прорыв осуществлялся на сотни километров в глубину, и Москва замерла в немой тревоге. Во всяком случае, дорога к ней оказалась пустой.

Немецкое командование решило не спешить и довести до конца крюк (порядок превыше всего!). Марш к Москве немцы сознательно отложили, впрочем, ненадолго, с целью ликвидации «котлов». Когда ближайший к Москве вяземский «котел» за две недели был расчищен, начальство группы «Центр» потирало руки. Кажется, дело было сделано.

Ситуацию мгновенно уловил фюрер, всегда склонный к бурным эмоциям. А тут, господа, какой повод! После разгрома под Вязьмой нацистская Германия была на пике могущества. Гитлер авторитетно заявлял, что победа уже добыта, а враг «больше никогда не поднимется».

Его тезис, к неудовольствию своему, разделяли также и посторонние. Они тоже склонялись к тому, что принципиально исход войны в России уже решен. Аналитические записки англосаксонских военных экспертов расходились друг с другом в деталях. Например, какое время советская Россия еще поборется, пока не наступит ее полное поражение. В том, что оно неизбежно, не сомневался никто.

* * *

На самом деле компания на Востоке была не так изумительна, как можно было подумать. Впечатляющий бросок вперед, от границ – к самой Москве, сопровождался ревом мотора, малозаметным в клубах дыма. Наступление обошлось вермахту недешево: по отчетам немецкого генштаба, собственные боевые потери превысили 700 тысяч военнослужащих.

Истинный смысл пьесы искажала длинная череда викторий и гипертрофированное самомнение немецких военных, которое в России резало глаз. Соперник не котировался ими высоко, хотя вопреки этому он все еще не был отыгран. Русские, попав в окружение, как правило, бились до последнего. Они не сдавались, имея в руках хоть какие-то боеприпасы. Уступая во многих компонентах боя, Красная Армия не разложилась морально и не утратила способности вести борьбу.

Линия фронта широко растянулась, а сопротивление Красной Армии, которая начинала приходить в себя, усиливалось, что делало сложным всеобщее наступление сразу. К тому же, ни Ленинград, ни Севастополь гитлеровские войска не взяли. До Москвы оставалось всего ничего, т.е. несколько десятков километров, которые еще надо было преодолеть. Только тогда германская армия избавилась бы, наконец, от привкуса незавершенности, горчащего во рту.

Вот и теперь удачное начало компании могло не иметь логического конца без марша фашистских войск по Красной площади. А тут, как назло, летняя фаза немецкой активности медленно шла на убыль. Обстановка на русском фронте стала напоминать природную ситуацию, когда сила потока реки во время ее разлива постепенно слабеет. И река, встретив препятствие, готова остановиться возле него.

Вместе с тем, и положение России было пессимистическим. Успех на фронте отсутствовал, снабжение было слабым, а промышленность, чьи заводы эвакуировались за Урал, не работала и на половину своих мощностей.

Армии, с учетом ее потерь, остро не хватало солдат. Поэтому на отдельных участках фронта немецким регулярным войскам противостояло наспех сколоченное ополчение из рабочих и курсантов военных школ. Ей также необходимо было одержать хотя бы одну громкую победу, чтобы не упасть духом в длинной веренице тех дней.

…Кроме чисто военных проблем, были и другие веские обстоятельства, способные тоже привести к поражению. Возникала угроза, что под ударами извне политическая система СССР рухнет. Тогда отдельные республики и края, чья верность Москве и раньше была мнимой, с приходом немцев встанут на их сторону.

В Прибалтике и на Западной Украине это сыграло. Германские войска быстро заняли эти республики и прочно удерживали их 2-3 года. Непосредственно в России, на оккупированных территориях и в концлагерях, тоже возникали очаги измены. Жители отдельных казацких сел не только сотрудничали с оккупантами, но и пошли к ним на службу уже против России.

Однако упования фашистов на «пятую колонну» в России не оправдались. Точнее, не привели к ожидаемым последствиям. Перебежчики, как и везде, были. Но вопреки антисоветским брожениям развала всего многонационального строя не произошло.

Тем не менее, около 1 миллиона граждан СССР по разным причинам служили Германии. Эта категория лиц воевала против регулярных частей Красной Армии и многочисленных партизанских групп.

В России немцам удалось собрать под своими знаменами разношерстное воинство. Среди коллаборационистов встречались даже такие фигуры, как, например, генерал Власов. После того как летом 1942 г. Власов попал в плен, он решил облачиться в костюм идейного борца с коммунизмом. Дальше он стал главой так называемой «Русской освободительной армии», формируемой немцами из военнопленных.

= II =

В немецких концлагерях, кто-то, как и Власов, обменивал честь на жизнь, если не на круг колбасы и ломоть хлеба (заботливо выложенные на стол). Конечно, голод и ужас иногда уродуют человека. Однако его личный выбор всегда остается за ним. Поэтому власовых в России оказалось гораздо меньше, чем тех, кто их искренне презирал.

Кроме изменников, которых презирали даже хозяева, на германском жаловании состояли делегаты малых народов, враждебных России с довоенных лет. Но для подавляющего большинства людей все они выглядели на одно лицо. Из-за чего клеймо «власовцы» обожгло всех предавших родину и вообще стало именем нарицательным.

По смыслу это понятие было точным, но условным. Коллаборационисты имели пестрый состав, и даже немцы с трудом понимали, с кем им приходится иметь дело. Во всяком случае, создать единый фронт антисоветчиков фашистам не удалось. Они были неорганизованны и ссорились по мелочам. Отрепье, одним словом.

Только ярые враги советской России, если не России вообще, служили немцам на совесть. А у остальных усердие зависело от конъюнктуры. С 1943 г. казаки и прочие изменники, в целях рокировки увозилась немцами за рубеж, – в страны, оккупированные Германией. Это было нужно, чтобы высвободить находящиеся там войска для отправки в Россию, и не дать плутоватым слугам повода улизнуть.

Немцы догадывались: перебежчикам доверять не стоит. Однако поручить им карательные функции в отношении партизан и мирного населения, почему бы и нет? Учитывая значение партизанской войны в России, нельзя сказать, что убыток от них был ничтожен. Иначе из антисоветчиков немцы не сколачивали бы дивизии СС, как это произошло в Прибалтике и на Западной Украине.

Хотя изменнические настроения в самой России не вспыхнули широко, они все-таки были. И не упомянуть о их сегодня нельзя.

Такая же картина, между прочим, сложилась и в эмигрантской среде. Большинство белых эмигрантов, во главе генералом Деникиным, не колеблясь, отвергли фашистов. Они чтили свою неласковую страну и не отреклись от нее. Правда, нашлись и такие, как атаманы Краснов и Шкуро. Эти старики-разбойники, к сожалению, ничего не забыли и не брезговали ничем. Они горели желанием вернуться домой, чтобы ценой измены устроить неправый суд.

Слава богу, у них ничего не вышло, и люди, совершившие банальное предательство, умерли бесславно и плохо. Краснов и Шкуро, да и генерал Власов тоже, были схвачены после войны (двое первых – англичанами) и отданы советской стороне. Затем их доставили в Москву и осудили на казнь. Приговор быстро привели в исполнение.

Ничем другим их измена и не могла кончиться, хотя расплата за нее наступила не сразу. А пока Вторая мировая война жестко испытывала саму Россию. Некоторые республики и края почти целиком выпадали из нее по мере приближения к ним войны.

Советский Союз переживал тяжелые времена. Хотя запас прочности и широта русских полей позволяли их пережить, без того чтобы рухнуть окончательно на историческое дно.