Читать книгу Бой титанов - Группа авторов - Страница 8

Перед тем как обратиться к событию, ради чего, собственно, и написана эта книга, позвольте еще раз сделать одну небольшую ремарку.

Великая Отечественная война слишком объемна сама по себе, чтобы описывать ее «от» и «до». Здесь надо уже выбирать между частным и целым.

Оставим первое историкам и следопытам, съевшим пуд соли за изучением ликов войны. В конце концов, это их хлеб. Но все же тяга профессионалов к архивам, как правило, не работает. Нередко повесть о войне выливается в пресный отчет, без эмоций. А профессионалы-историки до того озабочены, что не замечают этого.

Схематичный подход, отсутствие живой мысли тотчас приводят к известному школьному синдрому. Так, даже важные сведения не усваиваются из-за неумения их изложить ярко. Чтобы не засорять ум шелухой, автор решил коснуться войны не в хронологическом, а, скорее, в ситуационном ключе. Это ближе уму простого читателя. Читатель, однако, не должен сомневаться в себе. Мнение автора – мнение, а не истина в последней инстанции, никоим образом ему не навязывается. Конечный выбор остается за Вами, мой друг.

В нашей ретроспективе, назло сухой хронике, основной акцент будет дан событиям и лицам, влиявшим на ход войны, и причинам, повлекшим ее итоги. Только так, отделив зерна от плевел, мы сможем заново пережить прошлое. А оно заслуживает того, чтобы его пережить! Потерпите немного, и вы не пожалеете.

А еще для пущего разнообразия автор позволил себе несколько отступлений. Они будут скорее лирическими на общем нешуточном фоне. Ведь в них, как в жизни, трагедия тесно соседствует с фарсом, а от слез до улыбки – один шаг.

Итак, начнем.

= I =

22 июня 1941 г. без объявления войны немецко-фашистские войска и их союзники начали свое нашествие на Россию. Хотя этого события ждали многие, его ошеломляющий старт опрокинул расчеты одной из сторон. Внезапной была даже не война, а ее давление с первой секунды. Немцы заранее знали, что делать, и делали это профессионально. Их удары в цель следовали стремительно, а темпы движения вперед были впечатляющими.

Организованная немецкая орда работала как единый слаженный механизм. Она обрушила на русских шквал огня, чем повергла большинство из них в шок. Привычные армейские связи были нарушены, а установки перечеркнуты грозным врагом, который действовал иначе, чем виделось бодрым русским демагогам.

Лозунг «бить врага на его территории» успешно выполнял противник в 1941 году! Даром, что война разворачивалась на русской земле. Хозяевами в бою были немцы, чувствуя себя в чужих стенах на удивление вольготно. Зато нашим войскам не помогали даже стены, безразлично взиравшие вокруг что происходит.

Первые дни и даже недели в строю гуляла полная неразбериха, нелепая на фоне мощных ударов. Наряду с отсталой техникой (что не оправдание тем, кого бьют), ответные шаги Красной Армии не вписывались в процесс, ускоренный ритмом сражений.

Русские плохо держали темп, а их действиям не хватало стройности. Если немцы работали точно, русские отвечали невпопад, выпадая из общего боевого ритма. Они то затягивали маневр, когда была необходимость перестроиться, или выполняли его, когда уже не было такой необходимости. Собраться с мыслями фронтовым офицерам долго не удавалось. Лимит военного времени загнал их в жесткие рамки, к чему подавляющее большинство было еще не готово.

За ошибки и блажь до войны, на ней надо платить втридорога. Поэтому советские войска лихорадочно наверстывали упущенное, истекая при этом кровью.

Ранний этап войны принес немцам и их союзникам колоссальный успех. За редким исключением, части Красной Армии не смогли задержать врага и дать ему сколько-нибудь эффективного отпора. Играючи, как на съемках, вермахт кромсал чужие ряды. И кроме знаковых эпизодов советским войскам нечего было поставить себе в заслугу. Главным образом потому, что соперник этого не позволял.

Правда, защитникам Брестской крепости, сколько бы мало их не было (2-4 тысячи человек), и прочим военным, не опустившим рук в едком дыму, русская армия обязана тем, что, потеряв в одночасье удачу, она не потеряла безвозвратно лица. Стойкость отдельных соединений, попытки вырваться из западни хоть как-то благотворно влияли на общий итог боев. Потому что единая мысль как таковая в рядах Красной Армии отсутствовала.

Вокруг Брестской крепости линия фронта ушла из вида, везде был враг, но крепость не сдавалась, пока была возможность сражаться. В безнадежных условиях ее цитадель (два крепких здания) держала упрямую оборону. Тяжелые бои шли внутри и возле крепостных стен, но крепость как очаг борьбы продолжала существовать.

Советские пограничники вросли в крепость, да так, что их невозможно было выжечь огнем. Когда испепеляющий огонь, облизывая стены, исчезал в чреве здания, бои не затихали, а усиливались, и были крайне жестокими.

Брестская крепость держалась 7 дней, пока ее верхнюю половину не уничтожили пикирующие бомбардировщики. При этом они метали бомбы весом в 1 тонну каждая, потому что другие были неэффективны. Однако редкие ночные стычки имели место даже тогда, когда цитадель вроде бы пала.

Немногим бойцам крепости все же удалось спастись: выйти из окружения в Беловежскую пущу к партизанам. Но так повезло единицам. Большинство упрямого гарнизона погибло, или измученными попало в плен. Однако удивление врага было таким сильным, что участники штурма крепости впервые испытали легкое беспокойство.

Поскольку немцы еще не научились ценить врагов, внятного объяснения их мужеству они не нашли. Гренадеры и саперы, сторонясь «заколдованных» стен, не мудрствуя лукаво, нарекли их проклятым местом. Это вроде бы объясняло все. Ночные исчезновения патрулей, которые там же и сгинули, способствовали распространению этого живучего суеверия.

* * *

Когда Гитлер и Муссолини, до кого доползли слухи о крепости, решили своими глазами ее осмотреть, между ними возникла очередная дежурная размолвка. Пользуясь симпатией Гитлера, Муссолини никогда не скрывал от него своих обильных чувств. Ранее обреченный на русский поход, он сигнализировал за версту, что относится к нему скептически. Дуче выглядел как в депрессии, и вопреки веселому нраву, даже в летний день источал вокруг себя неуместный пессимизм. Общий визит в Брестскую крепость все только усугубил. Прогулка по ней не стала очередным приятным сюрпризом, побаловавшим верных союзников.

Последней каплей, переполнившей терпение дуче, стал разговор двух фюреров с переводчиками. Те, по их просьбе, перевели надпись, начертанную кем-то на обломке стены. Там была нацарапана фраза: «УМИРАЮ, НО НЕ СДАЮСЬ. ПРОШАЙ РОДИНА…».

Услышав ответ, Муссолини впечатлился настолько, что выразил сожаление о войне с Россией. Но молодцеватый фюрер, кому, казалось, все было нипочем, не дрогнул. Он не разделил страхов одного из ближайших друзей, списав все на излишнюю впечатлительность итальянца.

Оба замкнулись и остались недовольны друг другом. Муссолини вновь убедился, что его мнение для Гитлера ничего не значит. А фюрер про себя досадовал, что немцам, которые никогда не были восприимчивы к чужой боли, достались в «подарок» такие союзники, как сентиментальные до безобразия итальянцы.

Впрочем, облако рассеялось без дождя. Гитлер, увлеченный событиями на фронте, тут же переключился на них. А жизнерадостный дуче занялся тем, что у него получалось лучше всего, т.е. поиском очередной юбки. За этим занятием он и забыл о своем разговоре с Гитлером…

…На войне многокилометровая линия фронта отмечала не границу между обеих сторон, а зоны их беспрепятственных перемещений. Внутри таких зон были разбросаны штабы и войска, а также артерии основных и вспомогательных коммуникаций. Там, где узлы, объединявшие армию, функционировали бесперебойно, линия фронта считалась сплошной.

Поэтому, основной смысл боев был даже не в нападении, а в лишении чужих войск комбинированного питания (снарядов, связи, горючего). Тогда бы они превращались в толпу людей, а техника – в груду железа.

Теоретически эта задача решалась просто. Надо было сконцентрировать крупную группировку и нанести резкий удар, прорвав по пути чужие траншеи. Когда атакующий заходил во вражеский тыл, он получал доступ к коммуникациям и мог плотно перекрыть пульс. Захватом дорог и рокадных путей противнику наносился куда худший урон, чем в результате фронтальной атаки.

Обрыв тыловых связей – это тревожный сигнал для любой армии. Если, все же, она остается на месте, то переходит на скудный паек, не позволяющий ей воевать активно. Чуть позже такая армия теряет темп из-за дефицита горючего, и уже не может, если захочет, отойти назад в полном порядке. Поневоле ее тактикой становится глухая оборона. Тогда уже у врага есть возможность ее окружить. В обиходе того времени это значило: попасть в «котел» или оказаться в глубокой яме. Причем, чем больше солдат «варилось» в «котле», тем призрачней были их шансы выйти.

После серии стычек окруженные войска теряли мужество и устойчивость. Им оставалось одно из двух: соглашаться на плен или вырваться из «котла», без техники и небольшими группами.

В подобной тактически однообразной войне успех – это комбинация скорости и маневра. В начале войны эти козыри имела Германия, чтобы эффектно бросить их на кон. Врагу ничего не оставалось, как снова чувствовать себя битым.

Сами же русские столкнулись в этой области с проблемами. Вопрос управления силами в условиях динамичного боя для Красной Армии был больным. Как правило, из-за отсутствия устойчивой радиосвязи (или отсутствия ее вообще). Русским также недоставало автомобилей для выполнения курьерских функций по обслуживанию штабов. Ведь любой штаб плодит на войне горы бумаг, которые, все-таки, куда-то надо девать. Иначе он утонет в этих бумагах окончательно и бесповоротно.

В итоге, при оценке возможностей двух сторон напрашивался неутешительный вывод. Советские вооруженные силы имели слишком слабую «нервную» систему, чтобы сдержать врага. Оружия или пехоты для этого бы хватило. Но без радиостанций, автомобилей и исправно работающих тыловых служб они резко теряли в цене.

На фронте нет места полету мысли, пока она существует отдельно от физических свойств. Летом и осенью 1941 г. в России побеждал не тот, кто лучше думал, а тот, кто лучше (быстрее) воплощал свой замысел в деле.

= II =

Теперь, я думаю, вам ясно, зачем немцы взламывали советские ряды не фронтально, а в глубину. Конечно, чтобы охватить врага по периметру. Чаще всего им это удавалось, и тот «вываривался» в «котле». О снабжении по воздуху не могло быть и речи, пока небо контролировали немецкие самолеты. К тому же, российские ВВС располагали небольшим транспортным парком для организации такого снабжения.

Какое-то время в «котле» бои еще шли, хотя на общий итог они, как правило, уже не влияли. Враг просто добивал наши войска, не давая им ни малейшего шанса спастись. Венцом такого угнетающего действа была расчистка очагов сопротивления и увод в плен большого числа окруженных.

Как видите, война проходила по одному и тому же сценарию. Сначала вермахт копил преимущество в отдельных местах (с прицелом на взлом). Затем он грамотно пользовался преимуществом, и самое главное – быстро. Концентрация сил в зоне атаки, напор обеспечивали ему очередную большую победу.

Наступая, германская армия действовала мощно, решительно и по-немецки четко. Особо хотелось бы подчеркнуть сверхмобильность вермахта вообще. Даже его пехота, кроме лошадиной тяги, широко использовала мотоциклы. Немцы, за редким исключением, своевременно оказывались там, где необходимо, не теряя драгоценное время в дороге.

Но не только плюсы немецкой наземной армии позволили ей доминировать в ряде случаев.

В первые дни и недели блицкрига бомбардировщики люфтваффе вывели из строя советскую авиацию на земле. Ее разбомбили на аэродромах, не имеющих средств ПВО. Получив, таким образом, господство в небе, ВВС Германии облегчили жизнь войску. Они или готовили почву перед атакой, или гасили контратаки противника, когда тот пытался ответить. Бомбардировкой железных дорог они срывали чужое снабжение. Сражаться в таких кошмарных условиях врагу было крайне невыгодно.

Вплоть до середины войны диктат немцев в небе был равносилен победам внизу. Давайте не будет считать эти факты простым совпадением.

…Из нескольких крупных и мелких побед куется общая атмосфера на фронте. Настроение уныния русских войск резко контрастировало с радостью их лихого врага. Вермахт, как и вся нация, переживал упоение величием, когда целому народу и море кажется по колено.

Лавры победителей и восторженную лесть газет забрали себе фронтовики, обычно шельмующие тыловиков «крысами». Однако эти «крысы» обеспечили армию превосходно! Именно превосходство в снабжении, наряду с другими факторами, было одной из причин грандиозного успеха немцев в России.

Скрупулезное отношение ко всему, что касается подготовки к войне, распространялось в Германии не только на вооружение и солдат. Перед вторжением в Россию к ним заботливо примкнул длинный обоз, способный обеспечить разной номенклатурой вещей. Все, что было нужно в таком опасном предприятии: от составов с дизельным топливом, до табака и мыла, немцы приготовили загодя. И теперь вкушали плоды своей предусмотрительности.

Так как перебои в снабжении возникли уже под Москвой, военных запасов у них было отложено примерно на полгода. Браво, господа интенданты!

Но, не умаляя важности тыловых служб, судьбу конкретных сражений решали не они. Герой на поле брани тот, кто держит в руке меч, а не стремя. Поэтому на очереди рассказ о людях, носивших на плечах большие погоны.

Командный состав вермахта был активом, способным превратить Гитлера в Креза. Пока враг был растерян, и внутри Красной Армии шел отбор, его фельдмаршалы вели игру. Они уже были проверены и закалены в боях. Присущее им тактическое мастерство следует оценить как очень высокое. Неудивительно, потому что в германской армии была четкая преемственность поколений. И на момент похода в Россию армия находилась в надежных руках.

По плану «Барбаросса» немецкие войска в России организационно были сведены в три группы армий: «Север», «Центр» и «Юг», исходя из географических зон. Руководили группами старые опытные военачальники: фельдмаршалы фон Лееб, фон Бок и фон Рундштедт соответственно, с длинным послужным списком. Традиции кайзеровского милитаризма они продолжили после Версаля, когда их услуги затребовал фюрер для покорения Европы. Впереди грузных ветеранов с боями шла «молодежь»: например, генералы Манштейн и Гудериан. Своими успешными действиями, а также шумом, создаваемым вокруг себя, «молодежь» теснила начальство с крепко насиженных фельдмаршальских мест.

* * *

Не снимая вины с командующих русского лагеря: генералов Павлова, Кирпоноса и Кузнецова, учтем, что их боевой опыт оставлял желать лучшего. В условиях внезапности, когда нет времени на раздумья, они делали все, что могли. Но, к сожалению, этого оказалось мало. Говорить об их способностях (или отсутствии таковых) не приходятся, настолько все быстро случилось. А после война не даст им надежды что-то исправить в будущем.

После первых ощутимых поражений на фронт прибыли маршалы Ворошилов и Буденный. Они давно играли роль корифеев и выставлялись стране напоказ как герои Гражданской войны. Ворошилова и Буденного действительно знала вся страна. Однако повод ли это доверить им армию? Все-таки фронт не ярмарка декоративных фигур. Внешний вид и близость к Кремлю здесь ничего не значат. Своим лихачеством эти люди нанесли вред Красной Армии, усугубляя и без того ее сложное положение.

С другой стороны, некрасиво спихивать всю вину на «стрелочников». Русская офицерская среда во многом растеряла качества, присущие военным до революции. Средний возраст, как и опыт российского офицера, все-таки был ниже немецкого. Пока это различие из недостатка превратилось в достоинство, Красную Армию ожидали два тяжелейших года…

Можно поспорить, любят ли немцы войну, как пытаются убедить окружающих. Но известно абсолютно точно, что военных в Германии любят. Почтение к ним позволило после Версальского мира, кризиса и революционных смут, сохранить военных чинов, минуя «чистки» в армейской среде. Зато русские большевики свою армию, мягко говоря, «чистили». Т.е., убирали людей прежней военной школы.

Уже при Сталине кадровый отбор в войсках зависел от политических органов. К любому командиру был пристегнут «зам» по политической части, и он же – его вторая тень. От такого спутника зависело многое, в том числе и карьера. Характеристику, а с ней и рост, офицеры иногда получали за лояльность к политике и абсурду. Подобный карьеризм был несовместим с качествами, требуемыми на войне.

И вот теперь эта дисфункция отражалась на карте России, стремительно убывающей в размерах. Результаты чужой агрессии были налицо. Всего за несколько месяцев Советский Союз потерял большую часть европейской территории, включая Прибалтику, Белоруссию, и почти всю Украину. Правда, осенью 1941 г. русский Резервный фронт нанес ответный удар под Ельней, в области Смоленска. Но этот отдельный штрих не мог скрасить шокирующее начало русской войны.

Остановить чужую агрессию одной рядовой операцией было нельзя. Тем более что угроза переместилась с центрального на северный участок советско-германского фронта, – к Ленинграду. Там настырный фон Лееб уже стучался в городские ворота, а люфтваффе бомбили город и корабли Балтийского флота на рейде.