Читать книгу Дважды рождённые - Константин Ганин - Страница 7

Выброшенный из лекции, Игорь некоторое время лежал в кресле, перебирая слова, вспоминая сон. День катился к вечеру, тени стали длинными, автоматика начала подогревать воздух, чтобы не тревожить хозяина вечерней прохладой. Игорь совершенно забыл про козни, которые строились против него друзьями перед его уходом на лекцию. Он и сейчас не вспомнил про это, тем более, что обстановка вокруг его Шелла совершенно не поменялась.

Напротив того места, где они расположились – на площадке, рядом с парком, ребята начали готовиться к футболу, перенастраивать Шеллы, ставить защиту.

Пацаны обычно гоняли футбол на переднем приводе.

Конечно, приходилось здорово раскорячиваться. Но если в задних ногах бегать, то получается не очень удобно поле контролировать. Девчонки развлекались по-разному, то ли они гибче, то ли смышлёней. Доработка Шеллов на передний привод, была из последних, использовалась лет 50, не больше. До этого все играли на заднем – технически проще – можно соотнести суставы ног человека с суставами зверя, а остальное – дело техники и электроники. Понятно же – вставляй ноги в ноги, и бегай. А у переднего было всё наоборот – ножки в лапки не вставишь, пришлось конструкцию серьезно дорабатывать. Впрочем, говорят, что раньше и заднего привода не было, Шеллы переделали, когда народ начал страдать от ожирения. Перестали спасать даже встроенные тренажерные комплексы и регулировка по гравитации. Когда в новые Шеллы начали встраивать такую механику, стадионы и площадки опять ожили и отстроились, стали расширяться. Народ снова увлекся футболом. В выходные не пробиться. Правила игры, конечно, пришлось поменять и площадку значительно увеличить. Но зрелище, я вам скажу, то ещё, хотя смотря с чем сравнивать. Игорь слышал про другие игры, которые устраивались для закрытых клубов. Поверить в то, что там происходило, было очень непросто – без серьезного нарушения систем безопасности Шеллов, делать то, что там вытворяли, было просто невозможно.

Засмотревшись на молодежь и перепутав в голове воспоминания о лекции с мечтами типа «а не поиграть ли и мне в футбол, когда-нибудь…», Игорь совсем забыл про подругу. Он даже вздрогнул, когда через него перелетело длинное розовое тело и, загородив собою вид на футбольную площадку, упало и вытянулось рядом в позе ленивой кошки. «Только хвоста не хватает» – подумал Игорь, выбросив из головы лишнее и заглядевшись на подругу. Альбинка обычно не раздражала своей бесцеремонностью, по правде – она была нереально адекватной, чётко чувствующей грань личного пространства другого человека и возможности пересечь эту грань в конкретное время и в конкретном месте. Потеря этой грани вообще была бедой № 1 во внутреннем рейтинге нашего героя. Друзья, подруги могли в любой момент ворваться, начать «звенеть в уши», внимания требовать, просить в монитор «только взглянуть», на новую прическу или маникюр. (Ну, это только подруги, конечно! Как они их делают в Шелле? Загадка!). А Альбинка – спокойная. За всё время их знакомства ни одного всплеска. Неделю не появляешься – даже не спросит где да что. «А может она вообще не совсем женщина? Институты работают…», – дернула Игоря дурная мысль. Он даже голову приподнял и посмотрел на подругу, та приветливо помахала рукой. Да нет – чушь, всё в порядке… Была бы нужда так искусно эффекты на видео подстраивать, он же не подпольный миллионер, ради которого так стараться надо. Да и Шелл – розовый, какое ещё надо доказательство?

Они лежали рядом и разговаривали, время текло, небо темнело. Футбол закончился, и Шеллы остановились на поляне. Пацаны в эфире делились впечатлениями от игры. Неподвижно стоящие машины как никогда выглядели безжизненными железяками, нелепыми статуями, установленными кем-то на спортивной площадке.

Игорь пощекотал рукой брюхо Альбинкиного Шелла, Альбина засмеялась – Шелл передал ласку.

– Как там наше пузико? Никто не тревожил? Блюла?

– Перебьёшься!

– Я же ревновать буду, беспокойным стану, нервным.

– А студентам положено быть нервными и беспокойными. С обострениями к концу года.

– Ну и ладно, всё равно осень скоро.

– И что? – Альбинка отодвинула его руку, перекатилась на брюхо и скосила видеокамеры глаз в его сторону.

– Осенью розовое вульгарно смотрится, теряется на общем фоне. Придётся что-то другое искать.

Альбинка сжалась в пружину, но прыгать не стала. Смысл?

Шелл всё равно не допустит резкого столкновения. Потом она расслабилась и потянулась внутри Шелла.

– Вообще-то розовая пантера смотрится куда лучше, чем зеленый барс, – ласково промурлыкала девушка.

– Что, опять тупая шутка с болотом?

– Нет, не тупая, веселая! Знаешь, Игорек, если из своего ненаглядного сделать бревно, то на нем можно достаточно долго и комфортно плыть. На тебе так удобно было плавать, пушистый ты мой!

– С утра было предчувствие, что сегодняшняя наша встреча последняя. Что-то поднадоел мне розовый цвет, – выдал Игорь, как мог более смиренно.

– А не хочешь в «реальку» сходить, скинуть шкурку, прогуляться? – ехидно и угрожающе пропела Аля, имея в виду под «реалькой» – реабилитационный центр.

– Не-а, я теперь из Шелла при тебе не вылезу – обдерешь своими новыми когтями, – поддержал шутку Игорь, понимая изначальную нереальность подобной ситуации. Мечтать можно бесконечно, но «реалька» ни за что не допустит одновременного присутствия двух людей в одном секторе.

– Как знаешь, могло и по-другому повернуться, – вздохнула Альбинка с напускной печалью. – Куда пойдем, на прощальную прогулку? – она словно случайно отдала ему полный кадр из брюха Шелла, так, чтобы он видел её целиком, стройную, изящную, вытянувшуюся в уютной позе. Игорь не удержался и пощекотал живот Шелла, Альбинка прыснула и согнулась, прикрывая руками живот.

– Кот – щекотун. Пойдем на берег посидим.

– Да ну его, там беспокойно сегодня.

– Почему?

– Пятница и ветер слабый – там сейчас все геймеры города собрались – своих чаек гоняют.

– Так темно же уже?

– А когда им темнота мешала?

– Ну да. В лес?

– В лес.

И они пошли в лес, огромную парковую территорию, покрытую ухоженными гигантскими липами и дубами, и утыканную потайными забавными фонариками. В лесу всегда было хорошо, между прочим, там водились настоящие зверьки, их даже можно было увидеть иногда. Правда, те близко никогда не подходят – чувствуют, наверное, железяку. А ещё здесь всегда было приятно дышать, автоматика давала отключать фильтры, и воздух леса наполнял машину свежестью и лесными запахами. Игорь не раз ловил себя на желании оказаться за пределами Шелла именно здесь. Не через посредника, а самому почувствовать прохладу и колкость лесного ковра из листьев и веток…

Игорь с Альбинкой долго шли молча. Фонари, разбросанные по лесу, при их приближении услужливо включались, приглушенно подсвечивая дорожку перед гуляющей парой. Игорь обошел стороной росток молодого дерева, и, оказавшись на некотором расстоянии от спутницы, посмотрел в её сторону. Он не мог не залюбоваться золотисто-розовыми отливами её Шелла, порожденными приглушенным светом фонарей, и немеханической грациозностью механической игрушки.

– Аль, а тебе какие сны снятся?

– Разные, – после некоторой паузы ответила подруга и с не-озвученным вопросом посмотрела сквозь монитор на друга. Затем продолжила, – иногда красивые снятся. Мама снилась недавно – она у меня замечательная.

Альбинка была необычайно счастливой – родители до сих пор были близки ей и близки друг другу, но она не рассказывала о них много. При редких упоминаниях их присутствие в её рассказах было так естественно, что вот они «есть и есть», как будто так и должно быть. Игорь иногда завидовал ей, но как это? и что она при этом чувствовала? – не представлял.

– А мне сегодня сон классный снился, как будто я младенец в утробе матери. Моя бы воля – не просыпался бы. Жалко, что нельзя сны записывать и с тобой смотреть, – Игорь понимал, что рассказать сон в красках не получится, а поделиться очень хотелось.

– И долго бы не просыпался? – хихикнула Алька. По сбивающемуся дыханию подруги, Игорь понял, что та уже давно не лежит в кресле, а отрабатывает прогулку по лесу, да ещё похоже и под нагрузкой – какую-то часть Шелла на себе тащит.

– Не знаю, – не поддержал шутку Игорь, рассказывать совсем расхотелось. – Думаю – долго. Классный был сон.

Перестроившиеся под мягкий грунт леса, лапы Шелла, пружинно ступали расплывшейся и вспухшей подошвой на мягкую, податливую землю.

– Аль, а ты знаешь, что такое «душа»?

– Ну. Да кто же этого не знает? – усмехнулась Альбина.

– Да нет, я не про это, – с легким раздражением ответил Игорь, – я про настоящую.

«Пустить в душу» было старым, устоявшимся выражением, и означало оно – включение панорамной картинки с видеокамер изнутри Шелла. Это действительно было интимным действием, исключительно для друзей и близких, остальным приходилось довольствоваться портретом или интерпретацией внешней мимики на морде зверя, да и то, только если «душа» включит этот режим.

– Игорь, ты про что сейчас? – кажется, подругу задел и обеспокоил его тон, и сам вопрос, в его сути, перестал быть значимым.

Неожиданно из-под ноги железного зверя Игоря выпорхнула какая-то птица, пойманная врасплох собственной невнимательностью. Игорь остановился и передумал идти дальше. Он дождался ответной реакции розовой кошки и, когда та замерла в нескольких метрах впереди него, попросил:

– Альбин, пойдем по домам? Устал я сегодня.

– Игорек, что-то не так?

– Да нет, всё в порядке, устал просто.

Игорь действительно чувствовал усталость, но не такую сильную, как пытался показать. Хотелось остаться одному, подумать, помечтать и попытаться уснуть. Как никогда, захотелось выйти из железной машины и остаться действительно наедине только с собой, без камер, без кресла, без возможности включить монитор и течь в потоке информации. До центра реабилитации было не так уж и далеко: час – полтора, но уходить из леса не хотелось. Игорь успокоил себя обещанием подарить себе это удовольствие завтра и вернулся к воспоминаниям о сне.

Воспоминания захватывали, он не мог себе объяснить их притягательности. Он никогда в жизни не ощущал себя настолько покойно и счастливо, как в этом сне. Он никогда не осознавал себя частью чего-то большего, чего-то необъяснимого и естественного, неизвестного и родного. Была несбыточная надежда, что сон повторится. И хотя понятие «дом» давно стало абстрактным и означало ближайшую парковку с зарядкой (в его случае – социальную), но сегодня Игорю хотелось именно «домой», на маленькую, непопулярную парковку в холме, затерявшемся в глубине леса. Альбинка не любила это место, там было слишком тихо, и связь постоянно сбивалась, но сегодня это было на руку.

Сон – блаженное отчуждение от тела, от забот разума, падение в маленькое забвение, подаренное человечеству свыше. Игорь зарылся серебристым кошачьим телом в сухую листву, скопившуюся на заброшенной парковке, отключил фильтры и, вдыхая аромат леса, звал сон. А когда тот пришел, отдался ему с радостью и надеждой.