Читать книгу Музыка перемен. Книга вторая - Ксения Нихельман - Страница 7

Я выжидала, пока действующие актеры выйдут на сцену. Кругом суета, все носились, перепрыгивая друг через друга. На меня пару раз налетела костюмерша, выругавшись, что я стою, как музейный экспонат, в общем, не там, где нужно. Я давно не была за кулисами во время спектакля. Вернее, это был второй раз. Когда человек, за которым я следила, скрылся в дымке сцены, на всех парах погнала в коридор.

Сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках, но отступать было поздно. Как призрак я просочилась в коридор и остановилась у нужной гримерки, облокотившись на стенку и ожидая, пока пройдут монтировщики. Я дернула ручку – не заперто. Если кто-то узнает, то влетит не только мне, но и Максу! Однако дух авантюризма пинал меня в задницу, которой я толкнула дверь, скрываясь в пустой комнате.

Несколько секунд я простояла недвижимо, привыкая к полной темноте и успокаивая дыхание. Предстояло включить свет, ничего не уронив и не запнувшись. Я нашарила рукой включатель, и зажглись лампочки. Слишком ярко, в дверные щели могли заметить проблески света. К счастью, на столе прикреплена ночная лампа, и я поменяла свет с яркого на ночной. Теперь можно было выдохнуть.

Пьеро устроили в тесной гримерке, но одного, без соседа. Мне хотелось узнать о нем больше, что он за человек такой? Почему я думаю о нем неприлично много. Вообще «неприлично» и Пьеро стали синонимами, думая о нем, я думала неприлично. Переубеждая в обратном здравый смысл, я открыла чужой шкаф. Так и знала, все идеально разложено. Туфли, одежда, каждая на своей вешалке. На полочке фотография. Я взяла ее в руки. На ней запечатлены три великих тенора вместе: Паваротти, Доминго, Каррерас. И три автографа. Интересно, когда и где он с ними виделся? Я положила фотографию на место и вынула его свитер цвета спелой черешни. Мягкая ткань и запах шоколада.

Вместе со свитером в руках я направилась к гримерному столику. Его одеколон. Без зазрения совести я понюхала основание флакона, но запах вовсе не шоколадный. В Пьеро все было противоречивым. Мой взгляд зацепил футляр из-под очков. Я знала, что на сцене он без них, а значит, они лежат здесь. Щелкнув застежкой, открыла футляр, освобождая неизменный атрибут в черной оправе. Дальше со мной произошло невероятное – как во сне протянула сквозь голову свитер и нацепила очки себе на нос.

– Так вот ты какой! – Я корчила рожи в зеркало. Сформировав волосы на манер его прически, я вполне могла сойти за Пьеро, если перекрасить волосы в шоколадный цвет. – Брандоллини. Пьеро Брандоллини.

И в конец обезумев от разыгравшегося в крови адреналина, брызнула его одеколоном себе на волосы. Я разглядывала себя в мужском образе в зеркало: вытянутое лицо, острые скулы, тонкие губы, меня отличал только зеленый взгляд, но все с тем же прищуром. Я намеренно отошла от зеркала и прошлась по гримерке. Не может быть! Я по-царски виляла бедрами, та же гордая осанка. Я сама выглядела заносчивой задницей. Пьеро, только в женском обличии. Неужели такой меня воспринимают окружающие? Гордячкой с вздернутым носом? Нет, все не так. Это какое-то странное помутнение!

Дверь громко скрипнула. Испугавшись, я рванула с себя свитер. На пол полетели злосчастные очки. Черт, о них совсем забыла! Еще секунда и парень зайдет в гримерку. Выключив свет, я спряталась за шкаф и прилипла насмерть к нему спиной. Бесшумно принялась молиться: «Господи, сделай так, чтобы это был кто угодно, но только не он!»

Пьеро включил лампу, осветив гримерный столик. Я зажала рот рукой, чтобы до него не донеслись звуки моего всхлипывающего дыхания. Желудок скрутился в узел, и меня затошнило. Пьеро мучительно долго рылся на столе, что-то перекладывал, чем-то гремел, бормотал сумятицу и искал… очки, кажется. Хотя зачем они ему сейчас во время спектакля? Я покосилась на валяющиеся на полу очки. Твою мать! Он же не идиот, конечно, поймет, что в гримерке был посторонний. Я стекала по стенке шкафа вниз, коленки тряслись, и в скором времени могла с радостью встретить потерю сознания. На мое спасение, Пьеро выключил свет и быстро убежал, громко хлопнув дверью.

Отлепившись потной спиной, первым делом я кинулась к очкам. Мать, твою же мать! Одна линза в мелкую сеточку. Что делать? Бежать, да, бежать! Но прихватив с собой очки. Пусть Пьеро решит, что попросту потерял их. Или вложить в футляр разбитыми, ну что за напасть? Черт, черт, черт! Какого черта я здесь оказалась?

Повесив свитер на вешалку, я оставила очки на столе рядом с футляром. По окончании спектакля подойду к нему и во всем признаюсь. Скажу, что я разбила его очки. Он все поймет. Но перед этим спросит, какого черта я делала в гримерке? А потом свернет шею как котенку, как и обещал. Я ненавидела себя.

Спектакль закончился, и я умирала от волнения и пересохшего горла. Пусть сначала переоденется, отдохнет, настроится на убийство. Я все расскажу ему. Стоя в уголке, я разучивала слова, дожидаясь участи. Кроме того Макс велел мне ждать его, чтобы вместе уехать домой. Пьеро вышел с одним из артистов, бурно обсуждая спектакль. Несколько минут они постояли, затем обменявшись рукопожатиями, разошлись. Он двинулся на меня. Без очков. Все это время я изучала одним глазом плакат на стене, а другим шпионила за ним.

– Интересно? – спросил Пьеро, засовывая руки в карманы.

– Не представляешь себе как! – Я повернулась к плакату. На нем был изображен эвакуационный план. Мне захотелось заплакать и убежать домой к маме.

С невозмутимым видом я рискнула пойти в наступление. Еще раз мысленно воспроизводя приготовленную речь, я открыла рот.

– Ты влюбилась в меня, – перебил он.

– Что???

– У тебя на лице написано.

– А на моем лице не написано «не пошел бы ты в задницу!».

Еще чего! Чтобы я влюбилась! Самодовольный индюк! Надо было расколотить очки об его голову.

– Отличная идея! Но после того, когда узнаю, зачем ты была в моей гримерке?

– Я? В твоей гримерке? Что за бред?

Пьеро молча вынул руку из кармана и показал мне золотую сережку. Я потянулась к ушам, и лучше бы мне сейчас провалиться под землю. Одной не доставало. От испуга кровь хлынула вниз от лица.

– В свитере зацепилась.

Я пятилась назад, беззвучно хватая ртом воздух. Пьеро надвигался медленными шагами, загоняя меня в угол. Нет, я не умру в бумажном ворохе, меня задушат большими сильными руками. Максим прибежит слишком поздно, найдя меня со сдавленным горлом. «Можешь здесь вообще не появляться!» Брошенные со злостью слова Удальцова станут пророческими…

– Я надела твой свитер, – промямлила я, делая шаг назад.

Он молчал.

– Потом очки, использовала твой одеколон. – Я не слышала саму себя, зато по коридору раздавались удары моего сердца. – Я кривлялась перед зеркалом, изображая тебя. – Еще шаг и уперлась спиной в стену. Я в тупике. Почему-то перед смертью вспомнился фрагмент из фильма «Д'Артаньян и три мушкетера», где происходила казнь миледи. «Я стреляла в лошадь!» – кричала она.

Пьеро уперся руками о стену за моей спиной, замыкая сдавливающий круг. Его лицо так близко с моим, большие бездонные глаза, гипнотически влияющие на меня. Я забыла как дышать. Забыла, где мы находимся, о том, что говорили друг другу. Только этот парень и мое желание, сигналом пульсирующее в висках. «Поцелуй меня», – умолял мой внутренний голос. Если он опустит руки и развернется, я догоню его и наброшусь сама. Пожалуйста! Пьеро нежно, как бы спрашивая разрешения, дотронулся губами до моей щеки, затем до второй. Я громко выдохнула и потянулась к нему, прижимаясь к мужским бедрам. Он продолжал удерживать меня лишь одним взглядом, не прикасаясь руками, поэтому я свободно могла убежать. Скользнул по уголкам моих губ, в то время как моя рука предательски отделилась от тела и запуталась в его темных волосах. Тогда он поцеловал меня по-настоящему. От этого чувства я потерялась… Закружилась голова, и я, словно умерла, дабы ожить снова. Все мое существо сосредоточилось на парне, за которого я цеплялась, будто стояла у самого края пропасти.

Меня вернул голос брата, окликнувший со стороны. Встрепенувшись, я нырнула под кольцо рук и быстрым шагом пошла на зов брата.

Оставляя Пьеро позади, я твердила себе не оборачиваться. «Просто иди вперед», -говорила себе. Но я нарушила завет. Повернув голову, встретилась с темным взглядом. Пьеро стоял неподвижно и не улыбался.

– Ты что там делала? – спросил меня с улыбкой Макс.

– Где?

– Ну, там, в коридоре, с Пьеро?

– Ничего, мы разговаривали.

– А я думал, вы целовались.

И заржал на всю машину, да так громко, что водители с соседнего потока высунулись из окон.