Читать книгу Дикие сердца Алатау. Млекопитающие Заилийского хребта - Лео Любавич - Страница 13

Горы умеют хранить тайны. В каждой складке ущелья, в каждом дупле вековой ели, в каждой трещине скалы Заилийского Алатау сокрыта жизнь, о которой мы, люди долин, почти ничего не знаем. Одна из таких тайн обрела имя лишь в середине двадцатого века, хотя жила рядом с нами всегда. Это история серого ушана – призрака лесов, чье существование – тихий, едва различимый шепот.

Он не из тех, кто сбивается в грозовые тучи, затмевая луну. Его удел – одиночество. В отличие от своих сородичей, он не ищет многолюдных колоний. Его жизнь – это череда уединенных убежищ: расселина в скале у озера Иссык, заброшенный чердак на окраине Алматы, дупло старого дерева в долине Малой Алматинки. Он – философ и отшельник, экологический пластик, способный обжить и дикий лес, и соседство с человеком, но всегда – на своих условиях, сохраняя дистанцию. Лишь суровой зимой, когда ледяное дыхание гор заставляет искать спасения, он может примкнуть к небольшому, молчаливому братству из двух-трех десятков особей в глубине пещеры, но это не общество, а лишь вынужденное перемирие с холодом.

Венцом его облика, его визитной карточкой, служат уши. Невероятные, почти равные по длине его телу, тонкие, как осенний лист, испещренные сетью жилок. Это не просто органы слуха – это живые локаторы, пергаментные паруса, улавливающие малейший трепет воздуха. Днем, когда он отдыхает, эти огромные уши комично торчат, но в момент глубокого сна или зимней спячки происходит чудо: ушан аккуратно, словно складывая драгоценный веер, сворачивает их и прячет под кожистые крылья. В этот миг он становится похож на загадочный серый сверток, хрупкий кокон, хранящий в себе тайну жизни.

Он охотник, но его охота – это беззвучный балет. В отличие от многих летучих мышей, он не боится сумерек и даже дневного света. Его серая, дымчатая шубка делает его почти невидимым на фоне коры или скал. Он вылетает, когда воздух еще теплый, и парит над кронами деревьев, выискивая свою главную добычу – ночных мотыльков. Его эхолокационный крик – не пронзительный визг, а едва слышимый шепот на границе нашего восприятия. Он рисует мир звуковыми мазками низкой интенсивности, создавая призрачный контур леса, в котором порхающая моль видна ему так же ясно, как нам – звезда в ночном небе.

Но самая глубокая его тайна – это тайна времени. Жизнь ушана течет по иным законам. Спаривание происходит осенью, в пору увядания, но это не начало новой жизни, а лишь обещание. Семя любви замирает в теле самки, пережидая вместе с ней долгую зиму. И только весной, когда первые ручьи пробьют ледяной панцирь, а в воздухе запахнет молодой листвой, происходит оплодотворение. Одно дитя в год, рожденное в начале лета, – таков его вклад в вечность. Он не спешит жить и не спешит продолжать свой род, отмеряя себе долгие пятнадцать лет на этой земле.

Десятилетиями зоологи считали его лишь разновидностью бурого собрата. Понадобились пристальный взгляд и новые технологии, чтобы понять: за знакомой внешностью скрывается другой вид, с более крупной мордой и иным оттенком меха. Он так долго прятался на виду у всех, в тени своего более известного родственника.

Так и живет он, серый ушан Заилийского Алатау. Тихий отшельник, мастер маскировки, повелитель звукового шепота. Он – напоминание о том, что самые удивительные истории часто рассказываются негромко, и чтобы их услышать, нужно лишь на мгновение замереть и прислушаться к тишине.