Читать книгу Релокейшн - Лес Ситдик - Страница 8

**Очень я люблю сады. И коллекционирую их. Вернее, я коллекционирую память о них. Это как дети. Сначала ты помогаешь им, а если ты все правильно сделал, когда их взращивал, они помогают тебе. Дети? Я сказала, дети? Ну да, меня волнует эта тема. И, по всей видимости, даже больше, чем я позволяла себе в этом признаться. А еще меня волнует связь. Связь между событиями и людьми, и всем-всем-всем. Включая сады.**

Орлет чувствовала, что сил понадобится много. Она настроилась на ритм бушующей флоры. Нужно впустить в себя не просто напитанный запахами воздух, но ту невидимую субстанцию, которая видела в Орлет союзника. «Пульс, спокойней, пожалуйста, спокойней. Так. Все хорошо. Вот не надо мне сейчас тело ощущать. Только воздух – могущественный, живой». Деревья протянули невидимые нити понимания. Трава, кусты, цветы – все вокруг сплеталось и крепло, обнимая Орлет плотным защитным кольцом.

Там, внутри виллы, что-то нагнеталось. Некие невидимые сущности торопились встроиться в очередную жертву, наделив ее своей силой – силой, которая непременно будет требовать уплаты по счетам, забрав, как ей и полагается, неожиданно самое дорогое.

**Я не знаю, как это объяснить точно, но это возникшее сейчас чувство – очень болезненное и острое. Нет. Им невозможно управлять. Это примерно так, как будто у аэрокапсулы вышел из строя двигатель, а ты в ней, очень высоко над землей. Тело боится. Да, именно тело. Оно начинает дрожать, потеть, задыхаться. Ведет себя омерзительно, да еще и сознание начинает к этому делу подключать. Мол, пойдем вместе бояться, так круче получится. Страшно очень.**

Орлет боялась. Боялась и шла. Ее «бабушка» тихо повизгивала и беспрерывно нашептывала: «Ну зачем тебе это? Ты всего-то слабая, маленькая и уже немолодая женщина. Не политик, не воин. Просто женщина. Спрячься в кусты и сиди, пока все не закончится. Ну хорошо, если тебе так нужно туда идти, сделай вид, что ничего не замечаешь. Сотни людей именно так и живут – не замечают и все. И у тебя сейчас, позволь тебе напомнить, не самый лучший в энергетическом плане период».

Впереди показалась беседка. Это был куб из мореного дуба. Четко расчерченный светящимися прутьями, которые превращали этот дизайнерский выхлоп в подобие клетки. «Ну вот, хоть один неожиданный предмет, – отметила Орлет, с интересом рассматривая конструкцию. Одна из стенок куба имела на себе традиционную садовую цитату – дикий виноград, но он не спасал от тягостного, тянущего впечатления. Тюрьма. Это же просто тюрьма. – Зачем Митхун ее приобрел? Что должен испытывать человек, решивший поставить это безобразие в своем саду? Эй, госпожа Дитрих, где летают твои мысли? – одернула себя Орлет. – О себе думай. Ты почему здесь? Что вызвало это намечающееся столкновение? Коту понятно, что это твое тщеславие! Жажда признания профессионализма и невероятно разросшаяся гордыня». Работа над такими долгими, многолюдными проектами, как недавняя презентация, всегда запускала в ее мир мощнейшие страсти, и когда Орлет пыталась после проекта убить своего внутреннего дракона, чтобы жизнь дальнейшую не портил, сопротивление силы, которой на время позволили почувствовать свою власть, приобретало весьма неожиданные формы.

**О какой такой силе я говорю? Сейчас попробую объяснить. Просто объяснять не всегда получается. Я чувствую гораздо мощнее, острее, чем могу высказать. Язык чувств пока еще недоступен для коммуникаций, поэтому я всю жизнь подыскивала понятные привычные слова, чтобы люди не пугались, чтобы им было понятно. Когда людям понятно, они спокойны, дружелюбны. Не всегда получается подобрать те самые слова, но направление вы уловите. Я всегда чувствую, что в меня внедряется. Какого рода энергия. Волоски на руках электризуются, забавно так начинают торчать, а в груди мелкое, едва заметное дрожание. Может быть, энергия – не то слово, может быть, это называется по-другому… Дух, может быть, дух? Не знаю. А еще я чувствую, как во мне начинает это размножаться и притягивать похожее. Оно притягивает точные копии себя. Если дух созидательный, теплый, я будто расширяюсь до необъятных пределов, сливаясь со всем, что я вижу, и это очень приятное ощущение. А если такой, как сейчас. Я теряю целостность. Намеренно это делаю. Чтобы не пострадать. Сознание у меня в одном месте, а тело с переполнившим его темным духом – в другом. Я как бы со стороны на это смотрю. И тогда легче действовать. Тогда становится видно, что с этим можно делать.**

– Дитри-и-их! Дорогуша, – в спину Орлет ударил звуковой разряд. Боль застыла рваной раной между лопаток. Орлет дала возможность звуку поглотиться листвой, медленно обернулась.

Сокращая расстояние, пружинистой походкой к ней направлялся высокий, почти такой же мощный, как Адамов, брюнет. Он активно размахивал огромными ручищами в ритм своих уверенных шагов. Ганнибал – старый друг, соратник, часть ее жизни. Как и когда из невероятно доброго и креативного парня он превратился в озлобленного и подозрительного типа, мастерски разрушающего свою жизнь и жизни находящихся рядом? И почему мне кажется, что это уже и не он вовсе? Неужели опять?

Ганнибал вплотную подошел к Орлет и резко застыл. Кривая улыбка, насмешливые глаза, бушующая энергия. Теперь понятно, почему вилла так быстро опустела: находиться рядом с человеком, так размножившим беспокойство, было небезопасно. «Максимально расслабиться, – дала себе внутреннюю установку Орлет. – Воздух прелестный. Аромат такой знакомый, что это? Магнолия? Магно-о-олия! Нескончаемая женственность, символ семейного счастья, цветок китайских императоров. Магнолия – вот какой нужно стать! В женственности нужно черпать свои силы. Все в этом мире есть, все подсказки и даже готовые решения, стоит только попросить и услышать».

– Че уставилась? Не ожидала, гадина? – Ганнибал, не мигая, смотрел Орлет прямо в глаза.

«Ого, вот это начало! – пронеслось у нее в голове. – Надо бы добраться до него настоящего».

– Здравствуй, Вик. Как ты?

Ганнибал на секунду замер. Уже много лет никто не называл его по имени. Вик – сокращенно от Виктор. Виктор – победитель. Виктор Тонев, похоже, проигрывал эту битву за обладание своим телом. Сейчас им управляли могущественные силы, высасывающие по капле его личность. Ганнибал улыбнулся. Беспомощно захлопал пушистыми ресницами. «Ну зачем мужчине такие ресницы?» – очень некстати подумалось Орлет. И в тот же миг он резко изменился в лице.

– Видишь вот этот палец? – процедил он сквозь зубы, сунув под нос Орлет свою руку с поднятым вверх указательным пальцем. Движение было настолько резким и неожиданным, что она едва не упала.

Орлет смешно скосила глаза на торчащий как сосиска палец под ее носом и не нашла ничего лучшего, как дунуть на него. По-дурацки, конечно, но зато легкомысленно. Многие уставшие от проблем мужчины воспринимают легкомысленность, как легкость характера, и стремятся к ней, чтобы утешиться от житейских бурь. Это потом выясняется, что легкомысленность – это просто отсутствие ума, но, как говорится, это уже другая история. Сейчас необходима женственность, и даже растиражированными мужскими представлениями о ней пренебрегать не стоит. Орлет пригладила свои волосы и кокетливо взялась за мочку уха, в которой поблескивал круглый бриллиантик. Треть секунды, придирчивый взгляд на себя со стороны. Тело старалось. Женственность, женственность…

«Ну, давай, давай! Ты же женщина! Не забыла? Мягче, нежнее, воздушнее. Такое прозрачное, ванильное, ускользающее желе. Чтобы съесть хотелось. Вот. Сейчас хорошо», – похвалила себя Орлет и сфокусировалась на Вике.

– Смотри сюда, ведьма! Я возьму этот палец и выковыряю им твои глаза. Сначала левый. А потом правый, – пробасил Ганнибал, устрашающе нажимая звуком на каждую гласную. Орлет понимала, что любые слова, произнесенные вслух, будут бесполезны. Она молилась. Смотрела ему прямо в глаза и молилась.

– Я буду делать это медленно, – продолжал расходиться Вик, – чтобы достать до твоего мозга. А потом я взобью его в пюре прямо в твоей черепной коробке, – уже кричал, выплевывая слова ей в лицо, Ганнибал. Невидимый враг, используя Вика, через него и с ним пытался спровоцировать, взяв в оборот эмоции. Оголить их до дрожащих нервов. Отвратительно и страшно. Хотя нет, не страшно. Глупо! «Глупо, конечно же, глупо, – заблистала спасительная мысль, переворачивая за собой реакции и вызывая вслед за этим совсем другой настрой. – Вот бы заснять его сейчас, а потом продемонстрировать, когда в себя придет. Безобразие, да и только!» Но другая половина Орлет не была такой решительной и спокойной. Где-то там, в глубинах, ее «бабушка» тряслась и шептала: «Господи, это уже не он! Беги, дура! Беги!» Напряжение натягивалось стальным тросом. Дышать становилось все труднее. «Ты не одна, вспомни уже, – приказала себе Дитрих. – Ты не одна, с тобой ОН! Он не бросит, вот увидишь…»