Читать книгу Зачарованная - Laura Thalassa, Лора Таласса - Страница 11

Он собирается помочь мне. Я не обязана выходить за него, и он собирается помочь мне.

С каким же облегчением я выдыхаю!

Вижу, что ему очень хочется прикоснуться ко мне, обнять меня. В его глазах пустота, и на лице начинает проступать сожаление.

Думаю, до него наконец доходит, что он облажался. По-настоящему, сильно облажался.

Мемнон встает, протягивает мне руку:

– Мне нужно многое сказать тебе, и, полагаю, тебе будет удобнее выслушать все это в своей комнате.

Я позволяю ему помочь мне подняться, отметив, что он задержал мою руку в своей секундой дольше необходимого.

– А там безопасно обсуждать все эти темы?

За последние недели меня столько раз разводили, что я превратилась в параноика.

– Нет, – отвечает Мемнон.

Но, к счастью для нас, – продолжает он по нашей связи, – мы можем общаться и таким образом.

Что ж, справедливо.

Смотрю на него еще пару секунд, потом нехотя направляюсь к общежитию. На опушке Мемнон нагоняет меня.

– Я просто хочу, чтобы ты понимал, что вообще-то я не желаю иметь с тобой ничего общего и пошла на это лишь потому…

– …что тебе нужна моя помощь, – заканчивает он.

– Потому что знаю, что ты не оставишь меня в покое, – поправляю я, – а занять тебя делом мне кажется лучшим вариантом, чем позволить болтаться без присмотра.

И это не совсем ложь.

Мемнон молчит.

– Тебе нечего сказать? – спрашиваю я, петляя между деревьев. Сосновые иглы хрустят под нашими ботинками.

– О, еще как есть.

– Так говори.

Колдун качает головой, но мои слова для него приказ – и Мемнон вынужден отвечать.

– Мне страшно неприятно слышать, как ты говоришь, что не хочешь иметь со мной ничего общего, но, побывав в твоей голове, я это прекрасно понимаю, так что должен проглотить свои чувства по этому поводу. Но я не собираюсь отпускать тебя. Вовсе нет. Так что я помогу разобраться с этими загадками. Хотя расследование может подвергнуть тебя еще большей опасности… Значит, мне, вероятнее всего, придется опять убить кого-то… Честно говоря, я не хочу, чтобы ты об этом знала, так как мне нужно восстановить свою репутацию. А ее восстановить мне нужно, потому что я хочу, чтобы ты возжелала меня так же, как я желаю тебя. Ты воздух в моих легких, ты кровь в моих венах, вся сила и слава мира ни к чему без тебя…

Голос его срывается.

Сиськи Богини, ну, это уж… слишком.

Секунду спустя он бормочет:

– Черт.

Кажется, до него тоже начинает доходить суть ситуации.

– Нет-нет, продолжай и скажи мне, что ты чувствуешь на самом деле, – говорю я с сарказмом, хотя слова и звучат несколько неубедительно.

Мемнон издает страдальческий стон.

– Мне больно, больно из-за всего, что я потерял, и от того, как я это потерял, и я уже не надеюсь обрести все это снова. Сейчас я тону в ненависти к себе.

Смотрю на Мемнона с удивлением и понимаю, что, хотя я шутила, он волей-неволей воспринял приказ буквально.

Мгновение спустя колдун опять стонет:

– Боги, что я сделал?

Несмотря на тяжкие признания, я улыбаюсь. Чуть-чуть. Таким Мемнон может мне и понравиться. Он… обезоруживает, а это еще шаг в сторону от ненависти.

Он не должен тебе нравиться.

– Я должен тебе нравиться, – говорит Мемнон. – В этом весь смысл родственных душ.

– Убирайся из моего разума.

– Est amage, это ты в моем разуме, – возражает он.

Опускаю взгляд на свои ботинки.

– Ты был прав вчера ночью, – тихо признаю я. – Я так много о тебе не знаю.

На несколько секунд воцаряется тишина. Потом он просит:

– Пожалуйста, не заставляй меня делать еще одно признание. Мне невыносимо озвучивать эти мысли.

Едва сдерживаю смех.

– Как получилось, что ты поселился в том доме? – спрашиваю.

– Арендовал его, – отвечает Мемнон.

– А откуда у тебя деньги, чтобы заплатить за жилье?

– Ты же помнишь мою силу. Моя воля способна проникнуть в любую голову. Я узнаю чужие секреты, номера счетов, банковские коды. И использую их в своих интересах.

Значит, он ворует деньги. Не самое страшное из совершенных им преступлений, так что я могу пока обуздать свой гнев.

– А как ты узнал о номерах счетов, банковских кодах, паролях…

– …ипотечных кредитах и фондовом рынке? – завершает за меня Мемнон. – Я еще продолжаю разбираться, но, когда касаешься чужого разума, информация сама занимает свое место. Если, конечно, эти разумы правильно понимают концепцию. Я почти уверен, что большинство людей понятия не имеет, как на самом деле работает фондовый рынок, – включая и меня.

Деревья постепенно редеют. Я уже вижу оранжерею, а за ней – мою общагу.

– Значит, ты использовал свою силу, чтобы получать то, что тебе нужно?

Это объясняет, как он так быстро выучил английский.

– Я слышу неодобрение, Императрица.

– Ну, вообще-то это не совсем так, – говорю я, удивляясь самой себе. – Ты спал две тысячи лет. Я рада, что ты смог, пробудившись, позаботиться о нормальной жизни.

Лес темен, но я чувствую на себе взгляд Мемнона. Он молчит, однако по нашей связи от него ко мне течет медовая нежность, заставляя задуматься о том, на чем я совсем не хочу заострять внимание.

Поджимаю губы – и остаток пути тоже молчу.

Как только мы с Мемноном входим в общежитие, атмосфера в доме меняется.

Мы шагаем мимо библиотеки, и несколько ведьм с любопытством пялятся на колдуна. Глазеют на Мемнона и ведьмы в столовой, и та парочка, что спускается по лестнице.

Кошусь на Мемнона, в который раз поражаясь его внешности. Бронзовая кожа, черные волосы, прекрасное суровое лицо не могут не притягивать взгляды, не говоря уж о его фигуре. Он сложен как воин, которым был когда-то, – и это не скрыть никакой одеждой.

Он приподнимает бровь, улыбается, втягивает воздух, чтобы что-то сказать…

– Что бы ты ни собирался ляпнуть, не надо.

Колдун захлопывает рот, скованный моим приказом. Но это не мешает ему выглядеть крайне довольным.

Наконец мы добираемся до моей комнаты, и Мемнон окидывает помещение оценивающим взглядом.

– А где Нерон? – спрашивает он, увидев пустую подстилку.

– Охотится. – Я закрываю за нами дверь. – Я назвала Нерона не в честь императора, – признаюсь вдруг. Пару недель назад мы с Мемноном спорили из-за этого. – Я назвала его в честь той эры, когда впервые нашла его. – Римляне включали в даты имена своих правителей. Я жила и умерла в эпоху правления Нерона и, хотя и не осознавала этого, нарекла своего фамильяра именем императора, безотчетно отдавая дань уважения ему.

– Я… понимаю.

Чувствую по нашей связи, как Мемнон вновь ощущает себя виноватым, но больше ничего не говорит.

Колдун подходит к моему компьютерному креслу и садится, вытянув ноги. Вид у него до сих пор немного затравленный, и ведет он себя куда сдержаннее обычного, но все равно от Мемнона исходит какая-то зловещая энергия. У меня такое ощущение, словно я поймала монстра. Монстра, который чувствует себя как дома в этой тесной комнатенке.

Он поворачивается вместе со стулом, разглядывая безделушки на моем столе. Это заставляет меня нервничать, и мне приходится напомнить себе, что теперь я всецело контролирую этого мужчину.

Взгляд его падает на клавиатуру, и он резко застывает.

– Кто это написал?

Сейчас его голос совсем другой, он полон ярости. Мемнон поднимает стикер с угрожающим посланием. Нити силы вырываются из колдуна, извиваясь змеями. Выглядит он так, словно готов кого-нибудь убить. Что ж, наверное, действительно готов.

– Те, кто пережил колдовской круг… полагаю.

Глаза Мемнона начинают светиться. Так, слегка. Он прячет бумажку в карман.

– Что ты делаешь? – Я присаживаюсь на край кровати.

– Сохраняю записку, чтобы прибить ее к трупу того, кто ее написал.

Адские колокола. Привлечение Мемнона к этому делу уже кажется мне плохой идеей. Я пытаюсь укротить существо куда более неистовое, чем Нерон.

Моя родственная душа подается вперед. Он напряжен, и оттого шрам на его лице становится еще заметнее.

– Я расскажу тебе все, что знаю об убийствах и колдовском круге, но, est amage, за знания нужно платить. Если я втяну тебя, мы рискуем, что наши враги обнаружат нашу связь – не только то, что мы с тобой родственные души, но и что ты теперь контролируешь меня. Это… опасное знание. Его можно использовать против нас. Ты все еще хочешь моей помощи?

– Я и так втянута. Я хочу знать.

Мемнон наклоняет голову и кивает.

На чем мне сосредоточиться в первую очередь? – спрашивает он по нашей связи.

Правильно. Разговор слишком щекотлив, чтобы вести его вслух.

Мотаю головой, указывая подбородком на его карман, где лежит записка.

Ведьмы, участвовавшие в колдовском круге.

Именно от них исходит сейчас непосредственная угроза.

Глаза Мемнона вновь вспыхивают. Горящие глаза, встающие дыбом волосы – все это признаки того, что колдун отдается своей силе; и когда это происходит, он рискует потерять свою человечность и контроль над силой, которой владеет. Вот тогда-то магия колдуна и пожирает его совесть.

Но огонь в глазах моей родственной души гаснет так же быстро, как и вспыхнул.

Они вошли в твою комнату, невзирая на защитные чары? – Мемнон смотрит на дверь.

Я киваю.

Магия Мемнона струится по комнате к выходу; уверена, он ставит свою защиту.

Насчет колдовского круга, – говорю по нашей связи, а сама смотрю на выглядывающую из-под ворота Мемнона татуировку. Пантеру. – Вот что мне известно. Они проходят каждое новолуние под этим домом – ну или, по крайней мере, проходили. – Не знаю, перенесли ли они место встреч после случившегося бардака. – Единственной женщиной, замешанной в это дело, чье имя я знаю, была Кейси. Именно она подбила меня поучаствовать в прошлом круге. Завербовала, можно сказать. Сейчас она пропала.

Мемнон потирает нижнюю губу, глядя на меня.

В ту ночь, когда они гнались за тобой по лесу, – сколько человек было ранено?

Качаю головой.

Не знаю. По меньшей мере десяток.

Кто-нибудь погиб?

Мешкаю.

Как минимум одна. – Нерон. Нерон разорвал ведьме горло. – Возможно, были и другие. Я не обращала внимания.

Мемнон кивает.

Когда я вернулся, чтобы отомстить, все женщины – и живые, и мертвые – исчезли. Кто бы ни вытащил убитых и раненых из леса, он позаботился о том, чтобы очистить территорию от крови и прочих свидетельств, которые я мог бы использовать, чтобы выследить их. Они были готовы к контратаке. Что бы ни происходило, это не просто ежемесячная встреча. Они организованны, у них есть ресурсы, они знают, как убирать тела и улики, – и имеют доступ к туннелям гонений под зданием.

Как же тошно от этой мысли – особенно теперь, когда я знаю, что мои враги вошли в мою комнату, минуя чары. Туннель гонений, проходящий под этим домом, соединяется с обширной сетью других подземных туннелей. И если кто-то пользуется ими в гнусных целях, никто из живущих здесь не в безопасности.

Мемнон небрежно переплетает пальцы.

Зачем хорошо организованной группе суперов вести свои дела в туннелях под вашим Ковеном? – осведомляется он.

Я чувствую, что он знает ответ, – и задумываюсь над вопросом. Но единственное, что мне приходит в голову, и так очевидно.

Большинство членов группы должны жить здесь.

Мемнон кивает.

Или они пытаются вербовать ведьм из твоего дома.

Как это случилось со мной. Меня просто не устроило происходящее.

Мемнон смотрит на меня, и, хотя наша беседа мрачновата, губы его кривятся в ухмылке.

Что? – спрашиваю я, пытаясь не обращать внимания на прядь, упавшую ему на глаза. С трудом сдерживаюсь, чтобы не протянуть руку и не заправить ее ему за ухо.

А мне нравится.

Что тебе нравится? – удивляюсь.

Нравится, как мы обсуждаем наших врагов, планируем следующие шаги.

Хмурюсь, хотя сердце начинает стучать чуть быстрее.

Колдун встает, сам того не подозревая, спасая меня от неловкости. Подойдя к двери, он наклоняет голову, изучая защитные чары.

Они не должны были попасть сюда со всеми этими оберегами. – Мемнон поворачивается ко мне. – Если я скажу тебе, что здесь оставаться небезопасно…

Фыркаю.

Я ни в коем случае не отправлюсь с тобой в ту выжженную скорлупку.

А если не в выжженную? – уточняет он.

Все равно нет.

Долгий миг колдун смотрит на меня, прищурившись. Потом улыбается, словно наслаждаясь моим гневом. Снова поворачивается к двери и бормочет на сарматском:

– Защити эту дверь ото всех, кто желает Селене зла.

Индиговая сила течет из него и расползается по створке, добавляя к растущему узлу чар еще один слой. Струйки магии сгущаются, превращаясь в письмена. Светящиеся отметины врастают в дверную раму и тускнеют, пока от них не остается едва различимое зарево заклинания.

Если хочешь разузнать больше о людях, стоящих за запиской, есть одно место, которое нам непременно нужно исследовать, – говорит Мемнон по нашей связи. – Туннели гонений.