Читать книгу Зачарованная - Laura Thalassa, Лора Таласса - Страница 14

Резко поворачиваюсь к нему.

– Что?

Я, должно быть, ослышалась. Вероятность того, что, как только мы с Мемноном создали нашу связь, мы наткнемся на кого-то, кто тоже связан…

– Она отчитывается перед некоей Лией. Созванивается с ней еженедельно, поставляет информацию о разных ведьмах. – Глаза Мемнона холодны. – Лорен – вербовщик.

У меня перехватывает дыхание.

– В каком смысле?

– Пользуясь положением наставницы, она подыскивает ведьм, которые могут понравиться Лие. – Помолчав секунду, он добавляет: – И она была там той ночью. Я видел, – он выплевывает это слово, как грязное ругательство, – как она преследовала тебя. Видел в ее воспоминаниях. Она пыталась убить тебя. Несколько раз.

Не могу дышать. Нет, я все-таки ослышалась.

– Она… она же наставница, – пытаюсь возразить.

Не могу поверить, что здешние наставники могут быть замешаны в чем-то подобном.

А Мемнон продолжает:

– Находя многообещающих ведьм, Лорен передавала информацию о них Лие и, в некоторых случаях, договаривалась с девушками об участии в колдовском круге в том или ином качестве.

Смотрю на Мемнона, выпучив глаза:

– Что ты имеешь в виду?

– То, – спокойно поясняет он, – что этих женщин связывали.

Больно прикусываю губу.

– На предстоящее новолуние уже запланирован очередной колдовской круг, – сообщает Мемнон. – С местом проведения они, похоже, еще не определились, но отказываться от мероприятия не собираются.

Внезапно агрессивная тактика Мемнона перестает казаться мне такой уж чрезмерной. В свете того, что он выяснил…

– Селена, – он ищет мой взгляд, – это еще не худшее.

Не худшее?!

– Та женщина, Лия, ищет тебя.

Из «учительской» мы выходим в коридоры Котлового зала. Рассеянно замечаю по обе стороны от нас двери классов и кабинетов преподавателей, но все мои мысли сосредоточены на том, что мы только что узнали.

Такие связи – вещь системная. Я это предполагала, но услышать подтверждение, услышать, что наставница Ковена Белены замешана в преступлении? Мне вдруг кажется, что все ведьмы тут помечены. Я, Сибил, девушка, болтающая со своим фамильяром, кардиналовой овсянкой, дальше по коридору женщины, теснящиеся перед массивным бурлящим котлом у главного входа.

Когда мы выходим из здания, Мемнон вытаскивает свой телефон, набирает какой-то номер, прижимает трубку к уху, но я чувствую, что смотрит он только на меня. Слышу автоматический голос, бесстрастно просящий Мемнона оставить сообщение.

Колдун, выругавшись, дает отбой.

– По номеру Лии никто не отвечает, – он снова прячет телефон в карман. – Перезвоню позже.

Зачем утруждаться? Наверняка никто не ответит. А если и ответит, что тогда? Пригрозим им по телефону? Скажем, что они поступают плохо? Продолжим названивать, пока нас не заблокируют? Скорее всего, это одноразовый телефон, или временный номер, или… или…

Я еще и до половины не спустилась с крыльца Котлового зала, когда решаю присесть, прямо здесь, прямо сейчас.

Идущий впереди Мемнон останавливается и оглядывается.

– Селена? – озабоченно окликает он меня.

Трясу головой, пытаясь отдышаться, хотя я ведь не бежала. Не знаю, почему я так… запыхалась.

Слышу размеренные шаги: Мемнон возвращается. Поравнявшись со мной, он останавливается, потом тяжело садится. Наши колени сталкиваются.

– Пожалуйста, не надо.

Не надо чего?

Не надо изображать беспокойство, – прошу его.

Я зажимаю уши ладонями.

Несмотря на приказ, Мемнон кладет руку мне на спину, и когда я не отталкиваю его сразу, притягивает к себе.

Думаю, его беспокойство искренне. От осознания этого мне становится тошно – равно как и от того постыдного покоя, который дарит мне близость его теплого крепкого тела.

Из-за тебя мне приходится разгребать это дерьмо.

Вопиющая ложь; Мемнон, возможно, и переносил тела убитых ведьм, но тут он совершенно ни при чем.

Мы разгребем это вместе, – отвечает он, даже не удосужившись уличить меня в клевете.

Во мне разливается раздражение… вместе с предательским теплом, снимающим стиснувшее грудь напряжение.

Мемнон смотрит в сторону главного здания Ковена, на густой лес за ним.

Ты велела мне не причинять вред Корен. Если отменишь приказ, я могу…

Если я отменю приказ, – заканчиваю я за него, – ты ее убьешь.

Он молчит. Ему нечего возразить.

Через несколько секунд Мемнон пробует снова:

Если ее не остановить, еще немало ведьм будет связано против их воли.

Я крепко зажмуриваюсь.

Знаю.

Да, избавиться от нее было бы логично, но я просто не могу отдать приказ о чьей-либо смерти. Это требует хладнокровия, которого у меня нет.

Качаю головой.

Надо найти эту Кию и остановить ее.

Она кукловод, дергающий за ниточки. И почему-то проявляет острый интерес ко мне.

Мы найдем ее. Я вытащил ее номер из мобильника корен. Посмотрим, что с этим можно сделать. – Мемнон переводит взгляд на меня. – Но имей в виду, кем бы ни оказалась эта Айя, если она действительно насильно связывает ведьм и заставляет их вербовать других, она очень опасна.

Понятно. Это он так мягко объясняет, что в конечном счете ему придется убить ее. Я рада, что он не произносит это вслух, потому что не думаю, что стала бы его останавливать, а я не готова вдобавок ко всему принять столь ужасную правду.

Так что я просто говорю:

Хуже тебя никого нет.

Его глаза грозно сверкают.

Est amage, на это я и рассчитываю.

Наконец-то мы возвращаемся в мою комнату.

Нерон уже пришел с охоты и, конечно, пренебрегая своей подстилкой, растянулся на моей кровати и дрыхнет, очаровательно пофыркивая. Так, наверное, храпят кошки.

Что ж, по крайней мере хоть кто-то из нас спокоен. Я все еще переживаю из-за того, что наставница Ковена заманивала ведьм в колдовской круг, как заманили меня. И что она сражалась со мной, когда я пыталась спасти Кару, девочку-оборотня.

Чувствую на себе взгляд колдуна и оборачиваюсь. Он задержался в дверях; прядь черных волос упала на лоб, закрыв один глаз. Тот агрессивный, злобный мужчина, к которому я привыкла за последние недели, исчез. Жестокость никуда не делась – это, похоже, его неотъемлемая часть, – но в данный момент она глубоко запрятана.

Сейчас нашу связь заполняет острая боль любви. В какой-то момент, пока мы рыскали по туннелям, глаза колдуна утратили затравленное выражение. Однако теперь пустота вернулась.

Странная (огромная) часть меня хочет потянуться, коснуться его, чтобы убрать эту потерянность с прекрасного лица.

Хочешь обсудить убийства сейчас? – спрашивает моя родственная душа.

Я устала до мозга костей. И голодна.

– В другой раз.

Ну да, когда буду получше соображать и смогу задать правильные вопросы.

Мемнон меняется в лице. Теперь он смотрит на меня как на спасителя. Неуверенно протягивает руку, и костяшки его пальцев застывают на волосок от моей щеки.

– Нет, – говорю я.

Он сглатывает, но руку не опускает.

– Прости.

И голос у него хриплый.

Хочу сказать ему, что его помощь ничего не меняет. И новые узы тоже ничего не меняют. И его раскаяние, и его дружелюбие, и все прочие обезоруживающие приемчики не меняют ничего.

Даже если это и не так.

Но я просто отстраняюсь от него.

– Я не останусь тут с тобой.

Я знаю, что так было бы безопаснее, но Мемнон все равно человек, едва не убивший кучу моих друзей, чтобы заставить меня выйти за него замуж, человек, заставивший меня против моей воли открыть ему свою память, и я все еще безумно зла на него. Я скорее останусь наедине со стаей голодных волков, чем с ним.

Мемнон задумчиво кивает, не пытаясь спорить со мной. Да, вчерашний триумфатор исчез бесследно.

Он опускает взгляд куда-то в район моей талии. В комнате так тихо, что я улавливаю единственное произнесенное шепотом слово.

– Ребенок.

Я сглатываю, невольно прижимая руку к животу. Не знаю, что и сказать. Это еще одна наша общая трагедия.

– Не могу поверить, что ребенок – наш ребенок – существовал когда-то, – тихо говорит он, – и что я должен радоваться и скорбеть одновременно.

Я судорожно вздыхаю. Этот вопрос так и остался открытым, и сейчас мне как никогда хочется прижаться к Мемнону и оплакать потерю вместе с ним. Но если когда-то я и жила и умерла как Роксилана, я больше не она, и Мемнон уже не мой муж. Так что я жду, когда момент пройдет и боль в глазах колдуна исчезнет.

Что ж, это происходит, и Мемнон поворачивается к двери, чтобы уйти – но останавливается, что-то заметив.

А заметил он, оказывается, спортивную сумку, которую я прихватила в его доме. Из ее открытой утробы торчат мои дневники.

– Ты их не сжег.

Не могу решить, обвинение это или вопрос.

Устремленный на меня взгляд Мемнона мягок.

– Знаю, я могу быть бессердечен, но даже когда я думал о тебе худшее, я вовсе не стремился уничтожить всю твою жизнь, просто чтобы получить то, что я хочу.

Тишина в комнате очень, очень громкая.

– Ты мог одурачить меня, – говорю я наконец.

– Я и одурачил тебя, – соглашается он. – Ты поверила, что они сгорели.

– Это не делает тебя менее жестоким.

И он все равно получил то, что хотел.

Теперь Мемнон протягивает руку, касается моего подбородка, чуть запрокидывает мою голову.

– А что, если я скажу тебе, что боялся, что кто-то из твоих врагов придет сюда – как они в итоге пришли – и заглянет в эти тетради? Что, если я скажу тебе, что беспокоился, что они найдут какую-нибудь информацию, которую смогут использовать против тебя?

Качаю головой:

– Ты сделал это, чтобы не дать ППС прочитать мои записи, не позволить им найти то, что вычеркнуло бы меня из списка подозреваемых.

– Да, – признает он и ищет мои глаза. Он очень хочет, чтобы я поняла. – Я также не хотел, чтобы они прочли твои дневники.

– Потому что это доказало бы мою невиновность.

– Потому что коррупция в вашем городе процветает.

Пристально смотрю на него пару секунд.

– Думаешь, ППС замешана в этом?

Он отпускает меня.

– Информацию можно купить у кого угодно, Селена. Даже у властей.

Пожалуй… думаю, я ему верю.

– Если это правда, почему ты мне просто не сказал?

Я бы спрятала дневники – и все.

– Потому что я также хотел отомстить тебе. Боги упасите, чтобы моя месть выглядела как защита.

Я хмурюсь. Как же меня бесит, что в его словах есть смысл.

– Отвечай честно, – приказываю я. – Что-нибудь из сказанного тобой было ложью?

Он выдерживает мой взгляд.

– Нет. – И прежде чем я успеваю что-то сказать, взгляд Мемнона возвращается к груде дневников. – Сожги их, спрячь или наложи чары, но не оставляй на виду там, где кто-то может на них наткнуться. Потому что, уверяю тебя, если врагам представится такая возможность, они с радостью покопаются в твоих записях.

Подхожу к набитой сумке. Не знаю, о чем я думаю, когда запихиваю вывалившиеся блокноты обратно и волоку баул к Мемнону. Доверять ему можно не больше, чем чертятам— не в обиду домовым будет сказано, – но… не знаю. Может, этот вечер окончательно доконал меня, а может, я чересчур уверена в нашей новой связи. Или, может, я все-таки оценила то, что, даже стремясь отомстить, он пытался защитить меня и дорогие мне вещи. Как бы то ни было, я решаю довериться интуиции, несмотря на всю нашу неприязнь.

– Хочешь заслужить мое прощение? – спрашиваю. – Тогда можешь начать с того, что заберешь это с собой и сохранишь, как и намеревался.

Я протягиваю ему дневники.

Мемнон внимательно смотрит на меня своими дымно-карими, оценивающими глазами, берет тяжелую сумку, и я стараюсь не думать о том, где он заночует сегодня. Когда я в последний раз видела дом Мемнона, тот полыхал. Крепко сжимаю губы, чтобы не спросить, уцелело ли хоть что-то после пожара – и все ли будет с ним в порядке. Колдун – ничто, если он не безжалостно эффективен. Если с домом что-то не так, он просто найдет другой. Беспокоиться нужно не о нем, а о тех, кто его окружает.

Взгляд Мемнона задерживается на моих губах. Потом он все-таки идет к двери.

– Будь осторожна, est amage. Ты достаточно сильна, но не всякое могущество устоит перед предательством.

Знаю, что оба мы думаем об Эйслин и Зосинисе.

Я киваю:

– Я буду осторожна.

– Свяжись со мной, когда захочешь обсудить те убийства… или если тебе хоть что-то понадобится. Я в полном твоем распоряжении.

Мне не нравится, насколько вдруг все стало серьезным. Не нравится, как щемит мое сердце оттого, что Мемнон уходит. Нелепое, глупое сердце.

Он ждет, не скажу ли я что-нибудь – что угодно, – но я совсем запуталась в собственных противоречивых чувствах.

– Эм-м-м, ладно… увидимся позже.

Жутко неуклюже, конечно, прозвучало, ну и плевать.

Мемнон бросает на меня последний острый взгляд. Взгляд-обещание. Потом стучит костяшками пальцев по двери.

– Позже, маленькая ведьма.

Он кивает и уходит. Струйка тянущейся за ним индиговой магии ненадолго задерживается, но вскоре и она исчезает, рассеявшись в воздухе.