Читать книгу Тезей в лабиринте страстей. Античные хроники - Любовь Сушко - Страница 27

Но напрасно Тезей думал, что чудовища свирепые закончились, остались только добрые и светлые, такие хотя бы, как Пан с его флейтой, пусть и страшный внешне, но в остальном очень даже приятный и обходительный. А почему бы и нет, сколько было героев до него, они должны были давно со всеми расправиться.

Мало еще о мире наш герой знал в то время, ой, как мало. Стоило им только покинуть владения Пана, так и стал рассказывать сатир ему о новом испытании. До сих пор помалкивал, а тут не удержался. Ведь говорил же Пан, что если предупрежден, значит защищен.

И поведал сатир, что Тифон и Эхидна породили жуткого кабана, вот теперь нет от него никому покоя.

– Будь осторожнее и осмотрительнее, а то мы не доберемся с тобой до Афин, мне придется, потом отвечать перед Олимпийцами за то, что ты на свете так мало прожил, а я тебя ни о чем не предупредил даже.

– Ну, предупредил и молодец, быстрее с ним и расправимся, – заявил Тезей. Кажется, он совсем страх потерял, или никогда его и вовсе не было у героя, славного сына Посейдона.

Но сатир вовсе не разделял его оптимизма. Потому что в тот же момент шум и треск раздался жуткий и кабан вышел на тропу войны

– Скройся в чаще, быстро, – заявил Тезей.

Сатир не заставил себя просить дважды, он исчез в той чаще, словно его и не было рядом. Кабан же направился прямо к Тезею.

№№№№№№

Потом, когда он столкнется в лабиринте с Минотавром, герой поймет, что и там не было так страшно, как теперь тут. Но именно кабан научил его не бояться жуткого быка, даже в замысловатом лабиринте. Потому, что там он был обо всем предупрежден, шел навстречу к чудовищу, здесь же едва успел сориентироваться и немного потерял равновесие, даже качнулся в сторону.

Сатир не осмелился взглянуть на то, что там происходило, да и надо признаться, что совершалось все быстро, очень быстро. Волшебный меч знал свое дело, кажется, он сам совершал все, что требовалось.

Кабан захрипел и рухнул на землю, даже не успев ответить тому, кто осмелился на него нападать. Тезей так и оставался стоять в чистом поле, все еще не веря, что чудовище уже мертво. Как хорошо, что ему достался такой вот меч, это же чудо какое-то, с таким героем стать проще простого.

Так он стоял довольно долго, до того самого момент, пока не появился сатир, и не взглянул на него пристально.

– Вот, дело сделано, – заявил Тезей, – можно двигаться дальше. Какой-то ты вялый стал, словно тебя кабан придушил.

– Будешь тут вялым, – проворчал сатир, – Теперь сама Эхидна и твой братец стали твоими врагами, можешь не ждать пощады. Ты же на ближайшего родича напал. И как только тебя угораздило.

– С такими родичами и враги отдыхают, мне, что нужно было оставить его в живых, а он вряд ли вспомнил бы, что он мой родич.

– Да понятное дело, что ты сражаться должен был, просто для того, чтобы себя защитить, и если что, то я свидетель. Наверное, для этого Пан и послал меня с тобой, чтобы можно было все это подтвердить.

Про себя же сатир пожалел, что никакого другого сатира там не оказалось, только он один, а так бы бездельничал и горя никакого не знал. И ни за чтобы не отвечал, как обычно.

Они обходили и оглядывали кабана со всех сторон, словно желая понять, каким чудовищем тот был на самом деле.

– Но я не мог оставить его в живых, – твердо заявил герой.

– Минотавр пострашнее будет, – вторил ему сатир, словно хотел приготовить для главного поединка в жизни Тезея, о котором тот еще ни сном, ни духом не ведал.

– Минотавр? – словно опомнившись, переспросил он, – это надо же такому случиться. Но что заранее о том говорить, поживем, увидим.

№№№№№

Они все еще кругами ходили вокруг чудовища, когда на поляну приземлился Гермес.

– Ну, привет героям нашим, я не успел к самому поединку, но надеюсь, сатир мне обо всем поведает.

Оба тут же посмотрели на сатира, словно тот и был главным судией на этот раз. Рогатый даже почувствовал свою значимость, и понял, что он тут не просто так оказался, а с очень важным делом.

Сатир рассказал кратко о том, что он видел, не хотел признаваться, что большей части поединка он вовсе и не видел, как – то признаваться в трусости совсем не хотелось.

Гермес качал головой в знак согласия, потом заговорил сам:

– Я у оракула Аполлона спрашивал, вот это настоящее чудовище. Но дальше мы отправился вместе, не хочу пропустить следующий поединок. А то ведь сатира на Олимп не потащишь, с меня за все спросится, а не с него, а раз так, я должен все сам и увидеть.

Так вестник намекнул на то, что подвиги Тезея только начинаются. И пока им нет конца и края.