Читать книгу Тайна «Лунной сонаты» - Любовь Сушко - Страница 12

Старик Ра быстро заснул, но пробудился очень скоро. Да и кто бы, едва отступила усталость, мог спокойно спать безмятежным сном.

Сначала он вообще ни в чем не мог разобраться. Музыка, Данте, сон о рае, видение – все это так перемешалось. Ничего нельзя было понять и почувствовать. Но постепенно он стал отделять одно от другого. И в странной картине стали появляться поразительные, несравнимые ни с чем детали, и прояснялся какой-то особенный смысл, который он еще никак не мог понять, но постепенно он становился отчетливее.

И воскресал уже в памяти его образ Таис. Он убедился в том, что только при ней жил по-настоящему. А потом, все рухнуло в те жуткие дни, когда она оставила его навсегда. Как бы цинично не относился Пианист к любви, что бы он ни утверждал. Это могло быть правдой, но только совсем небольшой ее частью. Да и живущий совсем в другом измерении, он никогда не смог бы понять и оценить их чувства – они оставались для него под всеми запретами. И пусть он был выше их, или ниже, но он никогда не сможет их оценить, обращая все в снисходительные шутки и наполняя реплики иронией.

И странно заныла душа по невозвратно ушедшему, прошедшему навсегда. Потому, видно, он и снял с полки Данте, что захотел еще раз окунуться в этот мир, и оживить в усталой душе чувства. А может быть, он предчувствовал, что должна произойти его встреча с прошлым, как дикий зверь чувствует опасность. И он не расстроился и не обиделся на Пианиста, потому что именно тот помог осуществиться самым невероятным его мечтаниям. Правда, он как-то сердито говорил о вымысле в поэме, но сам привел тень его Беатриче и доказал ему, что Таис там. Но как удалось ему из рая привести тень его? – вдруг мелькнуло в его сознании.

И могильный холод прошелся по всему ее телу. Но где бы она ни обитала, она существовала, и будет существовать всегда, – это немного успокаивало и вдохновляло герцога.

Бессонница удивительное состояние души. Он хотел отправиться в библиотеку за Данте и хотел дочитать последние главы. И другое странное открытие пазило его вдруг. Данте видел ее живой, а там, где они были только тенями, узнают ли они друг друга, смогут ли друг друга полюбить?

В комедии Данте не было ответа на этот вопрос. Для этого надо было вызвать его тень. Но он ни за что не решился бы на такое. Лучше этого вовсе не знать заранее. Знания тяжки, и с ними труднее всего потом бороться, они могут оказаться убийственными. Он и сейчас был недостаточно смел для такого открытия, а память унесла его в прошлое.

№№№№№

Помнилась не смерть, а жизнь, то далекое прошлое, для которого отступило время. Он вспомнил о том, как в первый раз она вышла к гостям, когда стала женой и хозяйкой замка. Это случилось во время бала. Она была так застенчива и поразительно хороша в тот вечер, как он злился на каждого, кто уделял ей чуть больше внимания, чем требуется. Барон.. Он хорошо помнил тот вызов на поединок. Дуэль, правда, не состоялась. Но он настроен был более чем решительно.

В те дни они все время проводили вдвоем. Таис не слишком нравилась светская жизнь, и сколько могли, они прятались от соседей и посторонних.

Сколько раз вечерами они оставались у камина с томиком Шекспира. Она любила и роскошь, и уют, а он почти никогда не обращал внимания ни на то, ни на другое. Его и радовало и печалило это равнодушие.

Он злился на тупых и чванливых лордов и графов, которые были чаще всего смертельно скучны, почти непереносимы. Многие из них хранили скелеты в шкафу, невесть откуда пришли, порой оказывались настоящими проходимцами, брехунами и недоумками. И он говорил им это прямо в лицо, нимало не смущаясь.

Герцог Ра хорошо помнил тот день, когда она торжественно, но с грустной улыбкой сообщила о том, что у них будет ребенок. Она предчувствовала что-то и не скрывала своего страха перед неизвестностью. Хотя держалась молодцом и не хотела его огорчать и тревожить. Таис волновалась, прежде всего, из-за того, что ее точеная фигурка станет безобразной. Ее беспокоила и нестерпимая боль при родах, о которой так часто рассказывали родственницы. О том, что она подарит жизнь новому существу, она в эти минуты совсем не думала. Он вызвал в замок лучших лекарей, был так заботлив и внимателен. Но ничего не помогало, страх господствовал в ее душе, не он ли и погубил ее тогда?

№№№№№№

В те страшные дни она замирала от ужаса, а потом, обессилев от мук, лежала поразительно бледная и неподвижная. Время тянулось бесконечно долго. Когда ребенок родился, и все услышали его пронзительный плач, счастливый отец в изнеможении благодарил небеса за то, что все кончилось благополучно, но как выяснилось, радовался он рано.

Весь в ленточках и кружевах живой пакет был прекрасен. Но в следующее мгновение герцог с ужасом взглянул на дверь, где было удивительно тихо. Тишина показалась ему зловещей. Он боялся туда войти, никак не мог сделать эти несколько шагов. Но лекарь уверил его в том, что все обошлось, хотя роды были очень тяжелыми, и она потеряла много крови. Он поверил доктору, которого хорошо знал прежде, но дурные предчувствия не оставили его.

Таис лежала поразительно бледная, но, увидев его, постаралась улыбнуться. Он несколько дней не мог сомкнуть глаз, и казалось герцогу, что вообще больше никогда не сможет заснуть. Но шаги служанок в коридоре, заставляли его вскакивать, он прислушивался к их голосам, и знал, что случится. Ей не становилось лучше. Большую часть времени Таис была без сознания. За эти три мучительных месяца она больше так и не поднялась с постели.

Но почему же все оказалось так кратко, и было так скверно? В чем они так провинились пред небесами, что не заслужили пощады? Почему появившийся на свет ребенок отнял жизнь у юной и прекрасной женщины. Отчего жертва для них оказалась так велика.

Герцог так любил ее, что и своей жизни без нее не представлял. Но в отчаянии он чувствовал, что оставаться придется в полном одиночестве. Он знал, что не сможет любить свою дочь, потому что никогда не сможет забыть о случившемся, о пережитой трагедии.

№№№№

Наконец наступил рассвет. От мучительной ночи больше не оставалось следа, но и легче ему не стало. Герцог почувствовал весь ужас отчаяния, свалившийся на его голову. И родилось оно из реального и нереального горя, воспоминания, дум, от вчерашней ночи, спрессованной в его душе в один комок. Он никогда уже не узнает, что там было правдой, а что бредом. Он слишком долго таил все это в душе, старался не говорить и не думать обо всем. Но во все времена Старик точно знал, что наступит момент, когда далекое прошлое предъявит свои права на настоящее. Он не мог знать только одного, насколько это будет больно и мучительно.

– Что же мне еще предстоит узнать в этом мире, почему меня не призывают к ответу уже теперь? – вопрошал он неведомого бога.

Но ничто не нарушало тишины в рассветный час.

Только на белом листе, окунув перо в чернильницу, в то утро герцог написал вдруг (он никогда прежде не писал стихов, это что-то новенькое):

Пленники любви, творцы иллюзий,

Грешники, живущие в раю.

Словно тени – остальные люди.

Я люблю, и значит я парю

Над простором листьями увитым,

И листами со стихами сжатом,

Пленники трагедий и открытий,

Мы любимы, значит, мы крылаты.

Знаю состояние полета,

Торжество над серостью угрюмой,

Помню: нам за дерзость воздается,

Только ты летай, люби, не думай,

Пусть они с земли нас взирают,

С раздраженьем, яростью, усмешкой,

Ведь они, мой ангел, не узнают.

Отойдут от пропасти замешкают.

А любовь рванет в такие дали,

Что уже вовек не дотянуться,

Вот и ходит женщина печальная,

Кто же ей поможет улыбнуться?

Пленники любви, творцы фантазий,

Дерзкие дизайнеры мечты,

Мы в полете, с нами им не сладить,

Нет, мы не боимся высоты.

А когда и сил уже не хватит,

И печаль окажется сильней,

Кто-то в небесах меня подхватит,

И удержит, и шепнет: – Не смей.

И тогда на эту пропасть глядя,

И не видя тех, кто на земле,

Вырвавшись из пустоты и ада,

Ты прильнешь отчаянно ко мне.

Два крыла прекрасно, но четыре,

Это то, о чем они мечтали,

Как же мы влюбленные парили,

В небесах, и устали не знали.

Словно тени – остальные люди.

Я люблю, и значит я парю.

Пленники любви, творцы иллюзий,

Грешники, живущие в раю.